Aвтор: fluke
Бета: Ola@la
Пэйринг: Йост/Том
Рейтинг: NC-17
Жанр: Fluff, PWP, POV Tom
От автора: В первую очередь, для моих любимых
Aaliyah_babygul и Killa_Hilz! С наступающим Рождеством, девчонки! А так же для всех любителей этого пейринга и тех, кто просто забрел в эту тему. С Рождеством! PS Очень горжусь, что за весь рассказ ни одного мата! Я это сделала,
yahoo!
|
За окном идет пушистыми хлопьями снег, нависая прямо возле дома на свету – дальше вглубь темнота, что убегает из сверкающего суфле снега. Красиво. Сижу на кушетке у окна, а рядом громыхает рэп в наушниках, которые заблудились где-то среди подушек. Слушать уже не могу: хочется тишины, просто сидеть и смотреть за монотонной картинкой – и выключить лень – искать, перерывать так уютно нагретые мною подушки – да и в принципе двигаться лень. Я так бы весь уикенд и провел. С ужасом думаю, что же будет завтра. И какого я согласился ехать? Мы ведь не катаемся на лыжах! Я так точно. Да и Билл на лыжах – это зрелище не для детских глаз и слуха. Когда на роликах кататься пытался, еще в том нежном возрасте крыл матом все в радиусе 50 метров. Дэвиду прикольно, ему такие вылазки по кайфу, а я со всеми чисто за компанию. Но не буду же сидеть завтра один в шали, пока все катаются. Густав даже со своими личными лыжными вещичками приехал, да и Георг от лишнего прогрева мускулатуры не откажется. Даже Билл уже уши прожужжал, как он замечательно смотрится в своем лыжном костюме, а то, что если он лыжные штаны так носить будет и на спуске, то почки простудит – ему глубоко параллельно. Ох, уже эти идеи Дэвида по поводу общения в непринужденной обстановке – будто у нас всегда эта обстановка принужденная. Но вляпался – так и будет. Зато с ним. Ноги мерзнут: отопление тут слабоватое. Начинаю сгибать и разгибать пальцы, чтобы разогнать кровь, а то ведь как ледышки. Тень падает на меня. – Замерз? – Дэвид садится ко мне. И как он так ходит, что даже этот скрипучий деревянный пол его не выдает? – Ммм? – Замерз... – берет мои ступни и начинает растирать ладонями, тепло от его рук и трения начинает прокатывать не только в ступнях, но и по всему телу. – Ага… – дышу себе на ладони. – Иди сюда. Переползаю к нему в объятья, по ходу нащупываю спрятавшийся в подушках плеер и выключаю: совсем сейчас некстати он. – Чего тут спрятался? Пожимаю плечами и засовываю свои руки ему подмышки – так теплее. – Загрустил? Отрицательно качаю головой и шмыгаю носом, скромно опустив глаза, так с ним хочется выглядеть глупым и несмышленым. Легко щелкает мне указательным пальцем по носу и дует в ухо. – Дэвид... Губами произносит “Что?”. – ... я не хочу завтра на лыжах кататься... – Не катайся. Я, правда, думал ты тоже хочешь: ты ведь сразу был за поездку… – Я не ради лыж ехал, а ради тебя... – тепло начинает на щеках концентрироваться, я не стыжусь: просто произнес как-то слишком пафосно, как будто выйти замуж предложил. Опять проводит по носу пальцем. – У тебя и нос холодный, – дышит мне на нос и легко целует. – Я ведь и сам эту поездку предложил, чтоб с тобой побыть. Чтоб поменьше всяких ушей и глаз кругом. А без остальных ребят ехать было бы слишком подозрительно. Да и им как объяснить, что мы только вдвоем на выходные сбегаем в горы? Обхватываю его за пояс ногами и придвигаюсь совсем близко, руками хватаюсь за спину, сдавливаю его на радостях своими конечностями, – Спасибо, – бросаю ему игривые взгляды, – я бы все равно хотел, чтобы только мы вдвоем... – Том... – целует в угол рта, – хороший мой... – чмокает за ухом, – я бы тоже хотел только вдвоем... – поднимает дреды и легко касается губами сзади шеи, – но так не получается... – ладонями чуть отодвигаю его, подымаю вопросительно бровь, а потом, растянув ладонями уголки рта, показываю Дэвиду язык, он начинает смеяться, прихлопывает легко ладонями мне по щекам и громко чмокает в губы. – Я попробую что-нибудь придумать, – подмигивает мне и растирает ладонями спину. – Да ты весь как ледышка! Иди оденься потеплей, или пошли к ребятам, к камину. – Пошли, – еще крепче цепляюсь за него руками и ногами. – Отпускай давай, – снова отрицательно мотаю головой. – Так мы идем или нет? – Понеси меня, – закатываю глаза. – Тооом... – хватает обеими руками меня за щеки и оттягивает их в разные стороны так, что аж кожа там начинает гореть, – иногда в тебе играет такая нимфетка, а сам еще на повадки Билла так нападаешь... – Ну, я же не на публику, – понимаю, что ответил неправильно, и на ходу исправляюсь, – и никакая я не нимфетка! – Расцепляю ноги и руки и встаю на пол. – Шуток совсем не понимаешь? – демонстративно отворачиваюсь. – Дурак! – хочу было отойти, но он обхватывает меня сзади руками и тащит назад. – Томми, – проводит мне по бокам руками вверх-вниз, – я же не сказал, что мне не нравится, когда ты такой. Я вот возьму и понесу тебя, – подхватывает рукой под коленями, а второй под лопатками и подымает меня – хочется смеяться и дрыгать ногами, но я ведь не нимфетка, как он сказал. Обнимаю его за шею. – Ну, что – неси меня в номер для новобрачных теперь, раз так поднял, – он начинает идти к двери. – С удовольствием! Но только после благословения родителей невесты, – перехватывает поудобней меня. – Эй! А кто сказал, что невеста я? – Ну, не я же, – наигранно деловито на меня смотрит, – или, по-твоему, невесты носят женихов? Мы почти у двери. Мне обидно, что опять ступил – спрыгиваю с его рук. – Пошутили и ладно. Не хватало, чтоб ребята еще увидели, – и иду к дверному проему. Дэвид хватает меня за футболку и разворачивает. – Ты меня стыдишься? Мне казалось, я понравился твоему брату, да и твоя мама ко мне очень тепло отнеслась, – с ухмылкой тянет меня за талию. – Нууу... Дэвид, ну не смейся так надо мной... Я тебе еще пригожусь в хорошем настроении... – Пускаешь в ход козыри? – опять щелкает по носу, но меня это ничуть не смущает: да, да, я хочу быть с ним глупым, – ладно, иди к ним, я через минуту подойду. Густав возится с лыжными примочками. Билл тоже весьма занят: бросает в камин полено, смотрит, как оно начинает гореть, слегка пищит и бросает новое – скоро забросает весь камин. Георг смотрит за этим недоразумением с дивана перед камином и что-то пишет в телефоне. Падаю к нему рядом. – Йост тебя не нашел? Мне кажется, ты сейчас так получишь: он совсем тебя обыскался, – знал бы Георг, что именно я получу или, скорее, как именно – он бы перестал ныкаться от Дэвида вообще. Или, может, наоборот? Но мне такой поворот совершенно не нужен. – Неа, выкручусь как-нибудь, – и выкручусь, и выгнусь, и прогнусь, и поднимусь, и опущусь... – Том, ты здесь уже? – какое искреннее удивление, пусть только попробует так со мной поиграть! – Ага, – подгибаю под себя ноги, Дэвид садится рядом, киваю головой в сторону камина, - у нас тут идет телешоу про блондинок: о пользе монотонных действий и о том, как можно вечно смотреть на огонь. – Где? – радостно оборачивается Билл. А ведь даже не шутит. – Закончилось, продолжай делать, что делал, – кивает с умным видом, бросает очередное полено и пищит. – О! Опять началось, – оборачивается, суживает глаза – видно где-то под толщей косметики и закрадывается подозрение о чем я, но, похоже, эта мысль ускользнула от него, так и не успев сформироваться, оставив его черепную коробку в звонкой пустоте, и он продолжает радоваться бросанию поленьев. – Мне надо позвонить, – встает Георг, – и я потом, наверное, спать пойду – так что всем спокойной ночи. – Ага, – переползаю на нагретое и вмятое им местечко, Дэвид тоже придвигается ко мне и приобнимает на уровне бедра. Убираю его руку: тут же еще Билл и Густав. Он кладет руку мне на внутреннюю сторону бедра – делаю огромные глаза и снова сбрасываю руку. – Я устал, – падает к нам на диван Билл, – все топлю вам, топлю, а хоть бы каплю благодарности, – лень ему даже объяснять, что отопление здесь на другом основано, а тепла от этого камина дальше, чем на метр, и не почувствуешь. Сворачивается и кладет голову Дэвиду на колени. Что такое?!! Спихнуть бы его, но палиться не хочется. – Том, поспишь у меня в комнате? Мне тут страшно... Не понял: это чтоб я в его комнате поспал, пока он тут на моего Дэвида улегся? – Будем долго друг другу страшные истории в кровати рассказывать и одеяло перетягивать, а? – раз так, я бы и не против, но уже на другое настроился... – Я пока тут посижу, а ты иди ложись, может через часик-два подойду, если не уснешь, хорошо? – неприятно так Биллом пренебрегать, но я хочу секса. Так и ему будет лучше: я несколько часов после этого такой покладистый, так что дразнить его не буду. – Томми, давай сейчас... – Билл, не дави, а то вообще передумаю! Встает с дивана и выходит. Я ведь хороший брат! Но мне хочется другого тепла: хочу с Дэвидом полежать тут в обнимку. Хочу выпить хорошего красного вина с ним перед камином и потрахаться на этой медвежьей шкуре. Хочу, чтобы его сильные руки обнимали меня. Пусть это штампы, но я хочу, чтобы мы могли быть обычной влюбленной парой. Густав все еще возится со своими лыжами, а я уже так хочу юркнуть к Дэвиду на колени. – Может уже хватит? А то ты их совсем замучаешь. – Я думал еще перепаковать этот костюм и новый распаковать... – А может завтра? Нам еще вставать рано и с утра на спуск. – Я же всегда встаю рано. Или я тебе тут мешаю? Встает Дэвид. – Ребята, спокойной ночи, похоже, и меня уже разморило, – а как же пообниматься перед камином? Или он не для отвода глаз спать уходит, а и вправду устал? Сижу один на диване и чувствую себя дураком: и Билла обидел, и без Дэвида остался. Выдерживаю минуты три, прощаюсь с Густавом и прямиком в комнату Дэвида. Открывает – в одних боксерах, во рту зубная щетка. Все-таки спать собрался. Никаких спать без секса! Закрываю дверь, запрыгиваю на него, обхватывая за пояс ногами, и впиваюсь поцелуем. – Тоооом, там же паста! Дай хоть рот прополощу. – Нет! Не пущу! Ты отлыниваешь меня трахнуть! – Да что в тебя такое вселилось? То не допросишься: тебе больно, ты устал, ты не в настроении, ты боишься, что узнают... – Тут такая романтика: горы, снег, уютный домик, огонь... – Я знал, что тебе понравится здесь. – Подождем, когда уйдет Густав, и вернемся туда... – Зачем? – Займемся любовью на шкуре перед камином.. – Какие обороты – займемся любовью, – ухмыляется, хоть и пол лица после моего поцелуя в зубной пасте. – Не ты ли говоришь, что в любовь не веришь? – А в нее верить не обязательно, – провожу пальцем ему по губам, – можно просто любить, да? – смотрю ему в глаза. – Как я тебя… – ...и я тебя, – проводит пальцем по губам мне. Знаю, что надо бы постоять, томно посмотреть в глаза друг другу, но мне уже просто не терпится. – Может, он уже ушел? – хочу открыть дверь, но Дэвид убирает мою руку с дверной ручки. – Давай там завтра, я же сказал, что что-то придумаю, чтобы мы наедине побыли, а пока там нас могут застукать. Чем тебе моя кровать не подходит? Запрыгиваю на кровать, Дэвид заходит в ванную, видимо, сполоснуть рот от пасты. Хм, а вот у нас с Биллом одна ванная на двоих. Неважно. Он выходит, и я прыжками бросаюсь к нему. Придавливаю его к стене и начинаю жадно целовать. Он сейчас на вкус совсем ментоловый. Снимаю с себя футболку и сбрасываю джинсы с боксерами. Опираясь о его плечи, закидываю ему ноги за талию, он подхватывает меня за зад и прикусывает слегка сосок – толкаюсь ему навстречу бедрами. Дэвид разворачивается и теперь припечатывает спиной к стене меня. Съезжаю немного вниз – пах к паху. Пытаюсь ногой стянуть его боксеры, пока он целует мне шею. Меня слегка бьет дрожь, и справиться с поставленной задачей выходит не сразу, но через минуту все-таки удается приспустить его боксеры до колен, и я уже чувствую, как его разгоряченная плоть касается моего члена, и всхлипываю. Держусь одной рукой за шею и второй обхватываю наши члены вместе и начинаю тереть их. Коленки дрожат, руки тоже, Дэвид закусывает губы и, придерживая меня за зад, все сильнее припечатывает мое тело к стене. – Тооом, – протяжно и хрипло произносит, – отцепляйся, я за смазкой схожу. – Нет, слишком долго. Я хочу прямо сейчас. Давай пальцы, – высовываю язык, он кладет два свои пальца, которые я затягиваю в рот и начинаю сосать, то сильнее заглатывая, то отпуская, пытаюсь как можно обильнее смочить их слюной. Дэвид вынимает пальцы изо рта, и я прохожусь кончиком языка вдоль них с внутренней стороны, он прикусывает губу и опускает руку. Снова начинает целовать и проталкивает сразу два пальца внутрь меня – немного больно, начинаю на них ерзать, впиваясь ногтями в плечи Дэвида. Чувствую, как он растягивает стенки, разводя пальцы в разные стороны как будто ножницы, начинаю насаживаться на его пальцы и чуть приподниматься, держась за его плечи. Приятно. Но мало. Сильнее прижимаю его ногами так, чтоб член просто зажало между нами. Проталкивает еще один палец – больно, а ведь это пока только пальцы. Ерзаю, пытаясь как-то отвязаться от боли, целую Дэвида: отвлекусь хоть этим. Пока он орудует во мне пальцами, я орудую языком в его рту. Сгибает их, задевая простату – и я кричу ему в рот, крик так и не вырывается наружу, утонув в поцелуе. Дэвид вынимает и загоняет пальцы в меня все сильнее – еще немного больно, но меня уже уносит, и я сам чуть ли не прыгаю от восторга, когда он нажимает на простату, кусаю его за плечо так, чтобы оставались следы. Вытаскивает пальцы и чуть меня поднимает. Я развожу руки в стороны, пытаясь ладонями удержаться за стену и перехватываю поудобней ногами Дэвида, чтобы ему было легче входить. Придерживая одной рукой меня за зад, он плюет себе на ладонь второй руки, проводит по своему члену и приставляет головку к моей дырочке. Как же мне сейчас больно будет – от таких предчувствий я туго сжимаюсь и прикусываю губы. – Тссс... не пугайся, Томми, расслабься… – целует мне грудь и успокаивающе трется носом о мой подбородок, глубоко дышу, расслабляю тело по возможности и пытаюсь думать о чем-то отвлеченном: вспоминаю, как размеренно падает снег за окном, какой он теплый на вид, как кружатся эти белые хлопья... – Ааааах.... – он уже вошел в меня головкой, боль просто прожигает, и на глаза накатывают слезы, – сейчас уже будет лучше, потерпи немного, Томми, – киваю головой, расслабляю мышцы, несмотря на боль, и, хотя там сейчас ужасно тесно, медленно сползаю на его член под весом своего тела, иногда приостанавливаясь из-за того, что мышцы все еще рефлекторно дергает от боли - и я сжимаюсь очень плотно. Дэвид держит меня за ягодицы, а я снова опираюсь на плечи руками, чтобы не опускаться слишком резко. Эти первые секунды тянутся как часы. Хоть и знаю, как потом будет хорошо, что потом будет накрывать волнами удовольствия раз за разом, что сам буду просить всадить мне резче, буду говорить, чтоб он не жалел меня, но сейчас хочется соскочить и прекратить эту боль, трусливо дезертировать от того, что сам и начал: ведь не захотел, чтоб он за смазкой пошел, сам спровоцировал такую неудобную позу. Меня прямо кривит от боли, я опираюсь о его плечи, и Дэвид поднимает меня немного вверх. – Подержи меня пока так... – совсем не хотелось говорить таким мученическим тоном, но другим не вышло. – Хорошо, Томми... – подымает еще немного выше, буквально на считанные миллиметры, но мне легче, – сколько будет нужно... Я его такого не заслуживаю. Он слишком, слишком идеальный. Что я такого хорошего в прошлой жизни сделал, что мне подарили такого, как он? Проводит языком мне по груди и задерживается на соске, начинает играть кончиком языка – не могу не улыбнуться как приятно, мышцы внутри бедра от такого дрожат, и я боюсь, что так расцеплюсь и упаду. Нагибаю голову и целую его, пускаю его язык к себе в рот, и мои ноги начинают все сильней обхватывают его. Размыкаю поцелуй и шепчу ему на ухо: “Уже можно...” – он ослабляет руки, я начинаю сползать, и его член входит все глубже. Появляется ощущение наполненности: Дэвид взрослый, уравновешенный, такой чуткий и все же знает, как управлять мной. Он может управлять всем. Даже Биллом. Ну, конечно, не всеми способами, которыми со мной. Расползаюсь в заговорщической улыбке: одному мне так повезло. – Ты чего так улыбаешься? Неужели и в таком положении уже всякие хитрости в голову приходят? – за бедра тянет меня, насаживая сильнее, пока не входит полностью – тогда прямо из груди у меня вырывается какой-то непонятный звук, который лично мне не радует слух – Извини. – Ты о чем? – Что я так вскрикнул. – Том, ну, сколько можно говорить, что меня любые издаваемые тобой во время секса звуки только сильнее заводя? И не только во время секса, – еще раз, не выходя, толкается во мне. – Давай еще разок. Специально для меня. – Дэвид, я так на заказ не могу. Я вообще не люблю какие-то звуки издавать, ты же знаешь… – Знаю, ну, мог бы и раз отойти от выбранной линии поведения. – Не мог бы, – снова хватаясь за его плечи, подымаюсь вверх, – давай уже, двигайся. Или тебе в лом? Начинает двигаться во мне, придерживая за бедра, я прогибаюсь, чтобы ему было удобнее, и крепче цепляюсь за его плечи. Уже не больно. Уже хочу, чтобы было грубо. Вообще не понимаю, как он меня еще держит в таком положении. От ощущения его движений во мне хочется из шкуры вылезти. Он медленно двигается вглубь меня и обратно, очень шумно дыша, и это дыхание похоже на стоны. Мне хорошо. Но потная спина уже скользит по стенке, а ноги просто отказываются держаться за Дэвида – я не могу заставить свое тело слушаться меня, когда мне так хорошо. – Дэвид... по-другому... я так... не смогу... больше… – с каждым толчком, выдыхая по слову, прошу сменить позу. – Я так тоже подустал, – выходит из меня, потом, подхватив мое податливое тело, кладет его на пол. Я расслабляюсь полностью: уже можно не напрягать мышцы, пытаясь удержаться на нем, и он может сосредоточить свои силы, не разделяя энергию на то, чтоб держать меня. Эта перемена сразу положительно сказывается, и он начинает входить в меня резко и быстро. Но мне хочется быстрее. – Жестче… – Так нормально, – продолжает двигаться в выбранном темпе, – если буду жестче – завтра у тебя зад будет болеть нешуточно. – Пофиг... Хочу грубее... – Том, это тебе сейчас пофиг – завтра будешь меня винить, что пошел у тебя на поводу. Сколько раз ты мне говорил не слушать того, о чем просишь во время секса. – Ааааа… – он чуть сменил угол, и теперь его член с каждым толчком трется о мою простату, – хорошо... делай, как знаешь... – кусаю губы, чтоб не орать, – делай мне хорошо... – Томми, не сдерживайся – кричи… – Не-а, – мотаю головой в разные стороны, – сам кричи, если хочешь... Мне и так по кайфу. Только сильней немного, – прижимаю его ногами, – пожалуйста… Он начинает вколачивать меня в пол так, что болит спина от постоянных ударов, но в паху уже, кажется, все разорвет от возбуждения, я прикусываю губы и мычу: не люблю кричать, он ведь и так видит, какое я удовольствие получаю. Но, когда он рукой обхватывает мой член, теряю контроль полностью – пару движений рукой и толчков внутри меня, и я кончаю с диким криками. В глазах какие-то разноцветные пятна, слышу крик Дэвида, он делает несколько фрикций – ощущаю, как внутри разливается тепло, и он ложится на меня. – Ты был великолепен... – Я? – смотрю на него с искренним удивлением. – Я ведь особо ничего и не делал – это все ты. – Делал – ты отдавался, – обнимаю его и глажу по спине: каждый раз он мне говорит всякие приятные вещи. Кажется, после такого секса лучше быть не может, а он делает еще лучше. Разнимаю руки и потягиваюсь: я так устал… Дэвид целует меня в лоб и аккуратно выходит. Часто мне кажется, будто из меня вынули пробку, потому что сразу же начинает потихоньку выливаться сперма. Гоню подобные мысли в такой момент. – Я в душ, пойдешь со мной? Кручу головой и вытягиваю ноги. – Просто помыться, не бойся: я тоже вымотался… – Я встать пока не могу даже, – блаженно улыбаюсь. – Тебя отнести? – Нет, я пока полежу, меня пока эти ощущения не совсем отпустили. А ты иди: я не очень скоро отойду… Глажу себя по животу, перебирая мысленно отрывки этого вечера, слегка покалывает в паху и в пальцах ног. У меня, наверное, зависимость от секса. Или от Дэвида. Когда он во мне – мне будто делают инъекцию удовольствия в чистом виде, и плевать уже на боль, на время и на всех остальных. Прикасаюсь к своей груди и ползу рукой вниз, представляя, будто это делает он. Слышу, как выключается вода. – Дэвид, набери мне ванну: я под душем не выстою, – продолжаю слегка касаться своей кожи. – Вот как сейчас во все горло орать, чтоб я что-то сделал – так пожалуйста, а как хоть немного постонать для меня во время секса – так нет! Удивишься, но кусаешь себе губы или прикрываешь рот рукой! Ничего не отвечаю. А что я могу сказать – он прав. Я люблю поорать. Но не в постели. Он выходит. В полотенце. Вторым быстро просушивает волосы. Смотрю на его пресс – хочется провести языком по дорожкам кубиков, но встать не могу. Закрываю глаза и ложусь на бок. – Мой маленький лентяй, – приподнимает меня под руки. – Твой, – приподнимаюсь на локтях, опираюсь на руки и уже сижу. – Может, все-таки тебя поднять и отнести таким живым комом в ванную? – Я сейчас уже сам пойду. Иди ложись уже. Не пойму, откуда у тебя столько сил. – Приходится. С таким-то тобой, – подает мне руку, чтобы я встал. Нехотя подымаюсь и как самая ленивая коала передвигаюсь к ванной. Там погружаюсь в теплую воду и непонятно как долго лежу. Невероятным усилием воли все-таки вылезаю из ванны. Оборачиваю полотенце вокруг бедер и выхожу. Дэвид уже спит. Смотрю на часы – я что, там полтора часа пролежал? Щупаю кончики пальцев: кожа жутко скукожилась – похоже на правду, что я там так долго был. Разворачиваю полотенце, подбираю с пола боксеры, натаскиваю их на себя и лезу к Дэвиду под одеяло. Обнимаю и забрасываю на него ногу. Просыпаюсь от голоса Дэвида. Продираю глаза: он говорит по телефону с пачкой каких-то бумаг в руках. Смотрю в окно: белый снег и дневной свет просто нещадно колют глаза. Натягиваю одеяло и пытаюсь заснуть опять. Слышу его “Пока” по телефону, шорох бумаг и смех. Отбрасываю одеяло и смотрю: с чего ему так вдруг смешно стало? – Том, это не от тебя? Смотрю еще сонными глазами: конверт весь в рождественских наклейках. Даааа. Это я. – Ага, – сажусь, облокачиваясь на подголовник, и натаскиваю одеяло, – там глупость одна. Странно, что ты только сейчас его обнаружил: я ведь еще три недели назад запихнул этот конверт в папку с надписью “Срочно”. – Если бы ты нашел папки “Очень Срочно” и “Очень-Очень Срочно”, вероятно, я бы нашел его раньше, – качает головой, будто осуждает. – А у тебя и такие есть? – зеваю и тру глаза. – И такие. Хорошо хоть, ты не полностью хозяйничаешь в моих вещах. Интересно, что внутри? – Дэвид, не надо. Я же говорю – глупость одна. Я выпил, на меня напало смешное настроение – вот и написал. Я даже потом хотел его забрать назад, но не мог твоих папок с документами найти. – Чем дальше, тем интереснее. Такой аккуратно украшенный конверт, – смотрит на меня и разрывает сбоку. Я вскакиваю с кровати и бегу к нему, он уже достал письмо из конверта, я пытаюсь вырвать из рук, но он прячет его за спиной. – Не читай! Ты будешь надо мной смеяться, выкрикиваю я. – Чего ты там такого уже напридумывал?.. – Ничего! Отдай! – Оно было в моих вещах – значит оно мое. Ну же, Томми, что такого, если я прочту? Я пойму все. – Дэвид, ты меня бросишь, – письмо достать не удалось – возвращаюсь на кровать и снова сажусь, как сидел, – после того, что я написал, ты меня точно бросишь! А мне так хорошо с тобой... – Обещаю, что не брошу. Чего бы ты там такого ужасного не написал! Натягиваю одеяло и жду. Дэвид начинает читать вслух. – Дорогой Санта! В этом году со мной случилось много всего хорошего. Мое прошлогоднее желание, чтобы тур по Европе был удачным, ты выполнил с лихвой. Мы с Биллом практически не в чем теперь не нуждаемся, так что о материальных вещах просить тебя нет смысла. Много всего крутится в голове, но на права я уже сдал, просить о том, чтобы следующий альбом был тоже удачным, можно было бы, но этого попросит много кто, в первую очередь Билл. Ты их желаниями тоже не пренебрегай, Санта. А для себя я оставлю другое желание. Уже некоторое время я встречаюсь с человеком, который мне очень дорог. Ты, наверное, это и так знаешь, но только тебе по секрету: я его люблю как никого прежде. Мы с ним спим, такое писать Санте, конечно, не очень подобает, но к кому тогда мне обращаться за выполнением желаний? Так вот, мы с ним спим – я более чем доволен, но есть одно маленькое но: всегда имеет меня он, а не я его. Мне хотелось бы хоть раз попробовать быть на месте того, кто сверху. Именно с ним. Ни с кем другим я спать не хочу. Вот видишь, я хороший мальчик, так что мое желание надо исполнить. Я знаю, ты постараешься, хотя уверен, что такие желания отнюдь не первоочередная задача Санты. Я вел себя целый год по возможности прилежно, так прилежно, как только я могу, и обещаю дальше быть хорошим мальчиком. С Рождеством, Том. Жду, что он сейчас прыснет от смеха, а когда придет в себя от истерики, скажет мне выметаться из его комнаты и его жизни вообще. Прячусь под одеяло прям по уши. Сижу весь красный и виновато смотрю. Закрываю глаза с ощущением, что это конец. – Том, ты такой милый, – смотрю на Дэвида, а он с абсолютно спокойным выражением лица ласково глядит на меня. – Ничего я не милый! Совсем не милый! Ох, еще какой немилый! Я сама противоположность этому слову! – подходит и садится ко мне. – Не спорь со мной: мне лучше видно, милый ты или нет, – обнимает меня вместе с одеялом. – Ты мой плюшевый зайчик! – Дэвид, прекрати! Немедленно прекрати это! Я не милый и не зайчик! И совершенно не плюшевый! – Очень милый! Самое милое существо, которое я знаю! – целует меня в нос. – Нееет... Я не такой! – Хорошо, Том. Ты суров и груб. Ты грозный. Ты черствый как солдат. – Дэвид, я знал, что ты надо мной смеяться будешь! – Я же любя, и не над письмом, а над твоим отрицанием того, какой ты милый, – гладит меня по голове, вынимает из-под одеяла и прижимает очень крепко к себе. – Ну, признай же все-таки, что ты иногда бываешь милым, – начинает меня щекотать, от чего я хохочу и дергаюсь в разные стороны, – вот как сейчас, милым... Через хохот и такое дерганье, выдавливаю: – Прекрати... – перестает щекотать, хорошо: а то мне даже слезы на глаза накатили. – Ладно. Бываю милым иногда. Очень иногда! – может из меня любое признание достать. Вот бы мне так. – Том, знаешь, хотя сейчас уже и не Рождество, да и я не Санта, но думаю, что твое желание исполнить могу. Но, поскольку я не Санта, то и не просто так... Что-то я не пойму: он так шутит? Неужели он согласиться? Не верю! Тут что-то не так. – Чего так недоверчиво смотришь? – Ты что, правда готов сделать то, о чем я писал? – пусть это будет правдой. Пусть он не засмеётся сейчас. Пусть не покрутит у виска, что это просто бред. – Ага, – выдерживает небольшую паузу и продолжает, – только есть условие: я ведь не Санта, и быть для меня хорошим мальчиком не нужно. Скорее наоборот, не очень хорошим. Более того – плохим мальчиком. Побудешь для меня плохим мальчиком, Томми? – Как именно? – смотрю на него и мне уже боязно от его задумки. – Плохим, но послушным. Целый день будешь делать то, что я скажу, а потом я сделаю то, чего ты пожелал. Какое заманчивое предложение. Неужели так просто? – Раз ты положил письмо мне, значит, все-таки хоть капельку надеялся, что я могу и заменить тут Санту... Пока он такое предлагает – надо соглашаться. Один день делать то, что он скажет – да я и так все время делаю то, что он говорит. Само собой разумеется: он не посуду мне мыть предлагать будет, но неужели он думает, что секс с ним – это наказание какое-то? Я и так готов с ним трахаться часами, ну, пока силы будут, так точно. – Я принимаю твое условие. Улыбается так, что у меня мурашки побежали. – Замечательно. – День, начиная с этого момента? – Давай с двенадцати, а то я прямо сейчас тебя заставлю идти кататься на лыжах. А так у тебя будет пара часиков перед тем, как передать мне свою свободу действий на день. – Хорошо, всего день – и ты мой! – Я и так твой. – Не в смысле, что у тебя, кроме меня, никого нет, а ты же уже понимаешь как... – Эх, Томми, не заставляй меня жалеть о моем предложении. Чтобы слушался беспрекословно! Киваю с большим энтузиазмом. – Можно я в твой душ? А то с Биллом еще за ванную ссориться... – тут меня осеняет, что я обещал прийти вчера к Биллу и совершенно забыл, – ой, как нехорошо получилось... – Что такое? – Да помнишь, Билл вчера хотел, чтобы я у него заночевал? – Ага. – И понимаешь, что я ночевал не у него... – А у кого же? Это был мужчина? Я его знаю? – Дэвид, сейчас Билл мне такой скандал вкатает, что твои подколки только мелочами покажутся… – Томми, я обо всем позабочусь – иди в душ. Войдя в спальню после душа, Дэвида не обнаруживаю, одеваюсь и иду к себе в комнату. Но слышу голоса, понимаю, что все уже проснулись, и иду к ним. – Том, – кидается с объятьями Билл. Думал, что душить будет или кричать, а он просто обнимает. – Дэвид нам рассказал, что тебя вчера полночи тошнило, – по словам Георга понимаю, что Дэвид все-таки позаботился о моем алиби, как и обещал. – Ага, мы выбросили пять банок того джема, который ты вчера ел, – Густав, похоже, тоже верит этой версии. – А я на тебя даже злился, думал тебе взбучку утром устроить, что ты ко мне не пришёл поболтать, но как узнал, то таааак жалко тебя стало, Томми! Ты, наверное, с нами на спуск сейчас не пойдешь? Дэвид сказал, что заглядывал к тебе утром, и тебе, вроде, лучше, но ты уже сам решишь по самочувствию, – и от лыж меня заодно отмазал! Ну, и как после этого не любить Дэвида? – Думаю, что я посижу в домике, чай попью, может, посплю, а то как-то сил нет, – а то, так трахаться – никаких сил не будет! – Может, мне остаться? Тебе очень плохо? – Не надо, Билли, иди покрасуйся перед всеми в своем лыжном костюме. Мне не так и плохо, но я не настолько хорошо себя чувствую, чтоб на лыжах учиться кататься. А сам Дэвид где, кстати? – Ушел. Встречается с кем-то, а потом с нами на спуск. – Ну, хорошо вам покататься! – Спасибо, Том! – шумят снаряжением, лыжи и ботинки Билла берет Георг, а Билл вприпрыжку бежит к двери и открывает ее. – Если что – звони, я телефон взял. – Спасибо за заботу, Билли! – Всегда пожалуйста, – прогибается в смешном реверансе и бежит догонять ребят. Дверь сама собой закрывается медленно, и в домик заносит облако из снега. Становится невероятно по-утреннему свежо. Хочется как Билл прыгать мячиком по всему дому. У кого как, а у меня сегодня Рождество! Ну, или день до Рождества… Пусть у Depeche Mode – персональный Иисус, зато у меня – персональный Санта! Все-таки начинаю скакать от камина до окна, на диван, к входной двери и снова к окну – смотрю на замерзшие узоры и пальцем пытаюсь соскрести, хотя знаю, что намерзло с другой стороны. Вижу в окно, как тяжело еле колышутся ветки елей под весом снега, и радуюсь тому, что я всю эту красоту могу созерцать из окна уютного домика, а не как остальные, на лыжах с вершины горы. Напрыгавшись по домику всласть, усаживаюсь прямо на столе и включаю плеер. Ну, а что мне еще делать? Отстукивая пальцами ритм по столу, погружаюсь в музыку, но вижу, как уже открывается входная дверь, быстро перевожу взгляд на настенные часы – без пяти двенадцать. Дэвид просто не мог опоздать. Стряхивает снег с ботинок, я вынимаю наушники и выключаю плеер. – Где был? – А ребята тебе не сказали? – Сказали, что ушел. Какая-то встреча. – Правильно сказали. Пару контрактов надо было передать – специально прислали сюда курьера. Но он в городке ждал, я заодно спиртного прикупил: вы ведь пьете, как будто за спину выливаете. – Это мне для храбрости? – закидываю и ноги на стол. – Что же Вы такого задумали, господин Йост? – Том, у тебя еще минута, и потом от таких саркастических ремарок придется удержаться. – Растлевать несовершеннолетних будете? Йост, да Вы опасный человек! – ну, не могу я сдержаться, особенно когда мне так язвить нельзя будет еще целый день. – Это кто тут несовершеннолетний? Забываешься, Томми – тебя растлевать уже можно и даже нужно! – Кажется, мое время истекло... – говорю, наблюдая как секундная стрелка занимает вертикальное положение. – Правильно кажется, – снимает куртку и ботинки и садится на спинку дивана с обратной стороны, лицом ко мне. И чего нервничать? Ничего плохого не будет. Просто поиграем. Фух. Выдыхаю. Спокойно. Не надо так напрягаться. Еще целый день впереди. Еще будет где напрячься. – Раздевайся, – ну, вот, как я и думал: не в монополию ж играть. – А ты не хочешь меня раздеть? – опираюсь руками назад и прогибаюсь, буду вести себя так: я же должен быть плохим мальчиком, да? – Пока я хочу посмотреть, как ты это сделаешь сам... Киваю. Снимаю одну футболку, сбрасываю ногами кроссовки, стягиваю носки. Снимаю вторую футболку, расщелкиваю замок на поясе на джинсах, приподнимаясь немного со стола, и сбрасываю их. Смотрю на Дэвида, он стоит, как и стоял, и наблюдает за мной. – А ты? – А я пока не буду. Снова киваю. – Полностью. – Что? – Полностью раздевайся – боксеры тоже вон. Странно, что он не присоединяется. Но стаскиваю и боксеры. Все еще сижу на столе. Чувствую себя как-то особенно голым, учитывая место пребывания и то, что Дэвид полностью одет. Сдергиваю резинку с дредов – так покомфортнее. – А теперь, Томми, потрогай себя. Ухмыляюсь, вот что он задумал. Хорошо. Подвожу ладонь к паху и легко прохожусь. – Не там, – ухмыляется теперь Дэвид, – ниже. Я понял, о чем он, но ведь кто сказал, что он понял, что я понял. Опускаюсь рукой по ноге. Качает неодобрительно головой. Я поднимаю брови, прикусываю губу и подношу руку себе ко входу. Прикусывает губу и Дэвид. Я отодвигаюсь на столе чуть назад, расставляю ноги, согнув в коленях, и снова подвожу руку туда. – Так? – уже чувствую себя таким плохим, что дальше некуда. – Да, – опирается руками на спинку дивана, – начинай. Расслабляюсь как можно в таком положении и проталкиваю средний палец в себя, мышцы начинают сокращаться и зажимают палец крепко. Чувствую себя как на витрине под таким взглядом Дэвида. – Давай, поиграй с собой... Начинаю двигать пальцем внутри себя, чуть растягиваю и проталкиваю еще и указательный, тяжело вздыхая, смотрю на Дэвида – так неловко, но ведь он этого просит. Начинаю двигать двумя пальцами, ищу свой бугорок. Второй рукой я опираюсь на стол, но держат в таком положении меня, в основном, мышцы пресса, которые потихоньку уже дают о себе знать. Легкий удар тока – нашел. Прикусываю губы и начинаю водить внутри себя двумя пальцами, бедра непроизвольно дергаются навстречу. Надавливаю на простату и мучительно мычу. – Не молчи. Отрицательно качаю головой. – Томми, не сдерживайся – кричи, никого нет. Снова качаю головой, продолжаю проводить пальцами в той точке – дергаюсь навстречу, закрываю глаза и давлю стоны внутрь себя. – Том, – слишком отрезвляющим тоном произносит Дэвид, что я перестаю двигать пальцами внутри и открываю глаза, – не прикусывай губы, не сдерживай себя – стони, кричи, какие угодно звуки. Я хочу тебя слышать... Киваю. Сложнее, чем кажется. Легко касаюсь одним пальцем того места и по привычке пытаюсь прикусить губу, но останавливаюсь и выпускаю стон наружу. Двумя пальцами вхожу вглубь, сгибаю и прохожусь по простате – срывается легкий крик, так непривычно. Закрываю глаза, практически выхожу пальцами из себя и снова двигаюсь внутрь, опять скольжу пальцами, задевая бугорок – из горла, нет, прямо из груди сыпется какая-то смесь хрипов, стонов, криков, я так двигаю пальцами, но в паху уже все сводит, член болит от напряжения. – Дэвид, помоги... – Ты хорошо справляешься. Давай, Томми, кончай для меня... Я останавливаюсь, он отказался мне подрочить, когда меня сейчас всего просто разорвет. Ложусь на спину. Не хочет – и сам справлюсь. Сжимаю кулаком второй руки член, продолжая трахать себя пальцами. Я уже кричу так, что мне уши закладывает, в этом определенно что-то возбуждающее есть. Из-под почти прикрытых век вижу Дэвида возле себя. – Томми, – улыбается, – убери вторую руку и сядь как раньше. – У меня уже пресс болит, – подымает меня под лопатки и удерживает в таком положении. – Я тебя подержу, но руку убери, – снимает с паха мою руку. – Я хочу кончить, – выходит как-то жалобно. – Так кончай, – толкает за кисть ту руку, пальцы которой во мне, глубже. Вскрикиваю и начинаю сильно и быстро себя трахать пальцами. Дыхание удержать совсем не могу, конец близко, совсем. – Давай, Томми, еще немного. Кончай... Горло хрипит какими-то охами, глаза то открываются, то закрываются, вижу, как Дэвид, держа меня, двигается то вперед, то назад, будто имеет меня, сильно придавливаю простату и чувствую на животе тепло, Дэвид обхватывает рукой мой член и делает несколько движений – меня дергает, голова просто падает назад, ноги съезжают со стола, пальцы перестают двигаться, а перед глазами лавины, бури… Дэвид целует меня в губы, но я уже в каком-то другом измерении и безвольно вишу в его руках. Он опускает меня на стол и отходит. Приподымаюсь на локтях – неужели прошло больше часа? Я себя так долго имел или так долго лежал потом, отходя? Скорее, второе, но это все равно. Подбираю футболку и вытираю себя. Надеваю джинсы на голое тело, а с дивана беру плед и закутываю плечи. Куда делся Дэвид? Прохожу на кухню, опять болтает по телефону. Как всегда. Прикладывает руку к трубке, подходит и чмокает меня, показывает взглядом на стол, где стоит кофе, бумажный пакет и батарея из спиртного. Прикусываю его за ухо и иду к столу, за спиной слышу знакомые фразы, он никогда не отпускает работу. Точнее, работа никогда не отпускает его. Разворачиваю пакет – оттуда сразу вырывается аромат свежей выпечки, сажусь и наливаю себе кофе. Дэвид оборачивается и жестом показывает, чтоб я ел. Продолжая говорить по телефону, уходит из комнаты. Не так и сложно проходит день под его полнейшим руководством. Доедаю второй круассан – смотрю на часы, до полуночи еще ровно 10 часов. В пледе уже немного жарко, сбрасываю его на пол. Сначала думаю открыть что-то алкогольное, но, скорее всего, пить лучше уже вечером. Возвращается Дэвид. – Этот дурак, курьер, забыл мне передать два контракта, которые ему дали для меня. А потом у меня еще встреча в городке с одной шишкой, с трудом его уговорил приехать, а то бы мне пришлось возвращаться. Ты тут поболтаешься или хочешь съездить со мной? – Тут. Не хочу с этим старикашкой салаты есть, пока ты будешь с ним заумно беседовать. – Точно? А то встреча часа на четыре может затянуться... – То есть я тут сам буду сидеть до вечера? А как же наш уговор? – Уговор в силе. Ты делаешь, что я говорю. Я тебе говорю или ехать со мной, или сидеть тут, – присматривается ко мне. – Тебе жарко? Я тут отопление чуть подкрутил, а то ты вчера, вроде бы, мерз... – Нет, так как раз хорошо. Тогда я посижу в домике просто. – Но мы ведь еще не закончили, – подходит и обнимает меня сзади, – понял? – Понял, – зря откусил новый круассан: говорить с набитым ртом, когда так романтично обнимают, это просто кошмар. – Не скучай, – и опять удаляется. – Не буду, – как же не скучать, если я тут застрял один? Может лечь поспать? Поев, я уже не прыгал по домику, а просто слонялся по углам. Скучно. Но все равно лучше, чем лыжи. Но определенно хуже того, как обычно провожу время с Дэвидом. Послонялся так два часа, книгу даже какую-то нашел, даже читать пытался, но это выше моих сил. Телефон молчал. Сделаю Дэвиду сюрприз. А то этот его день проходит немного мимо него из-за его же работы. Точно наметив, что делать, решаю спуститься в городок. Одетый и закутанный до ушей, выхожу – сразу обдает холодом и свежестью. Солнце до неприличия яркое, а кристаллики снега рассыпались на белом фоне драгоценными камушками. В городе пытаюсь не пересечься с Дэвидом, мало ли. Я ведь, вроде как, в домике сидеть остался. Нахожу все еще по-рождественски украшенный магазинчик и юркаю туда мигом. Возвращаюсь домой я уже красный от мороза, но весьма довольный своей покупкой. В домике никого так и не было – полчетвертого, а эти все еще укатываются. Сбросив верхнюю одежду, заглядываю в свой пакет: зеленый костюм рождественского эльфа. Ну, и пусть уже Рождество прошло, будто полицейскую и врачебную форму носят только полиция и врачи. Как же я все-таки замерз. Где тут самому подкрутить отопление, понятия не имею, потому иду в комнату к себе и лезу греться под одеяло. Как же все-таки уютно. Просыпаюсь от скрипа двери. Видно, заснул, согревшись. Беру с тумбочки телефон – восемь часов. Дэвид заглядывает через приоткрытую дверь. – Я не сплю. – Я вернулся, – заходит ко мне в комнату. – Я заметил. Расстегивает ремень и идет ко мне. Вот он – настоящий горнолыжный отдых. Уикенд самого что ни на есть активного отдыха. Садится на кровать, резко целует, берет запястья и быстро затягивает их ремнем. – Ээээй! – Что-то не так? – ухмыляясь, спрашивает. Да... Я же сегодня делаю все – потому пусть поступает, как хочет. Пусть уже связывает, подаю ему руки, чтобы поправить ремень. Он поворачивает и чуть ослабляет, а свободный конец ремня привязывает к подголовнику кровати. Имеет он меня сегодня явно не как обычно. – Никуда не уходи, – с легким смешком говорит и сам исчезает. Снова скрипит дверь. Я переворачиваюсь на спину – Дэвид, чуть ли не вприпрыжку идет. Переворачивает меня снова на живот. Тянет мою футболку вверх, стягивая с головы, но, поскольку руки привязаны ремнем к подголовнику, она так и остается висеть на плечах. Щелкает замком пояса, тянет джинсы с боксерами вниз и сбрасывает на пол. – Что ты будешь делать? – Отымею тебя вибратором Билла... Оборачиваюсь. – Да пошутил я... – А у Билла есть вибратор? – Есть. Только тсс. – Погоди-ка, – вот сейчас это уже интересно: то Билл на него головой укладывается, то он о моем же близнеце такие подробности выдает, – а откуда ты знаешь? – Томми, не ревнуй: я ваш менеджер и иногда вижу, когда ваш багаж просвечивают, что там... – Понятно, – слышу какой-то свист, снова оборачиваюсь – Дэвид вытаскивает ремень из моих джинсов. Я попал. Подталкивает меня за зад, чтоб я встал на колени. Я замечательно одет: футболка на плечах и носки. Дэвид раздвигает мне ноги и начинает мять попу, ужас как неловко, но у меня от этого встает. Двумя большими пальцами раздвигает колечко мышц, и я толкаюсь на него, он шлепает рукой по ягодице. – Стой смирно, Томми. Снова делает так, и я практически рефлекторно подаюсь назад опять. Снова шлепок. – Тебе так нравится? – еще раз звонкий звук – и ощущения, будто сотня совсем мелких иголок. – Даааа, – и даже не вру. – Скажи, как тебе нравится… – Нравится, что ты сейчас делаешь с моим задом, а еще больше понравится, если ты, наконец, войдешь… – Ты меня учишь? – смеется и чувствую удар ремнем. Большие пальцы ног сжимаются: больно, но возбуждает, и я вскрикиваю. Это продолжается совсем недолго, но чувствую, что зад уже горячий. Слышу звук выдавливаемой смазки – и два уже скользких больших пальца во мне, растягивают меня в разные стороны. Кончу. Так и не дойдя до основного. Целует в поясницу и скользит членом внутрь меня. Проходит довольно легко, и я сразу начинаю двигаться на него. Хрипит, я все еще через раз прикусываю губы, но тоже иногда кричу. Входит сильно и резко, я кулаками ударяюсь об подголовник. Постоянно будто кашляю гортанными криками. Непонятно каким чудом слышу, что кто-то зашел в домик. Замолкаю и перестаю двигаться. Дэвид тоже, наверное, услышал. – То-ом, ты здесь? – Билл вернулся. Шепотом говорю Дэвиду: – Ты мою дверь не закрыл? – Нет, – прямо чувствую, как он улыбается. – Он нас сейчас застукает... – Да нет, мы тихо... – и снова толкается во мне, всхлипываю и злобно смотрю через плечо на него. Похоже, что входная дверь закрывается, и Дэвид снова начинает быстро двигаться так, что я уже стоны перебиваю криками. Звонит мой телефон – Билл. Не хватало, чтобы он вернулся. Перестаю двигаться. – Дэвид, пожалуйста! Не хочу, чтоб он нас так застал – лучше совру ему, что в город вышел. Оборачиваюсь, кивает. Отвязывает ремень от подголовника. Но не выходит из меня. Снимаю трубку все еще стянутыми руками. Дэвид одной рукой подхватывает меня под грудь. – Ты где? – В город вышел, – и тут Дэвид возобновляет процесс. Притом начинает намеренно задевать членом простату. Я ойкаю и дрожу. – Том, с тобой все в порядке? – Ага, – Дэвид обхватывает второй рукой мой член, – агааааа... – начинает легко двигать рукой и все сильнее толкаться в меня, – ааааа!!! – Том, тебе плохо? – Неееет, – назло же Дэвид так все делает, ускоряет движения рукой, стаскивает резинку с дредов и тянет на себя за них – не могу уже, – мне не плохо... – в очередной раз задевает простату, – мне хорошооооооооооо... Я кончаю ему в руку, и меня трясет. Начинаю сжиматься: пусть и он в этом разговоре поучаствует, чувствую беспорядочные движения, кусает меня за спину, и мое тело дрожит. Извернулся все-таки. – Том, ты там трахаешься?.. Дэвид падает на меня, и я, рухнув на кровать, отключаю телефон. Лежим, восстанавливаем дыхание. Может, минут через пять Дэвид уходит в душ. Возвращается и начинает одеваться, я все еще валяюсь на грани сна. Снова входная дверь и шаги. – То-ом, ты тут? Ты тут трахаешься вовсю? – Билл не уймется никак. – Лежи и молчи, я сейчас, – говорит тихо Дэвид и выходит уже одетым в гостиную. – Билл, ты уже вернулся? Том в город, кажется, ушел. – Да, ребята сняли девочек, а я решил к Тому вернуться. Мы накатались – ужас. Я, конечно, по большей мере на подъёмнике туда-сюда катался, но мне так больше нравится. – Все целы? – Ага. А Том не говорил, когда будет? Я думал к ребятам пойти, но если он вот-вот вернется, то я подожду. – Не говорил... Слышу, как начинает пикать его телефон. Догадываюсь, к чему идет – быстро вырубаю звук на своем. Точно. Вибрирует на кровати. – Том, ты где? – В городе. – Ты трахался, признайся, что трахался, когда говорил со мной. – Допустим. – Ты говорил, что ты в городе. – А, по-твоему, трахаться в городе нельзя? – Все с тобой ясно. Будешь скоро? – К ночи вернусь, а что? – Да ладно, если что, я буду с ребятами – наберешь меня, если надумаешь раньше вернуться. – Ок. – Ну, пока. Выключаю телефон. Кажется, пронесло. Слышу их “Пока”, сказанное друг другу. И Дэвид возвращается. Руки затекли. Показываю ему на них. – Ах да... – расстегивает ремень, я провожу руками по запястьям: остались красные следы. Опять звонит его телефон. Не да Бог, еще какой-то курьер что-то забыл или какая-то шишка хочет с Дэвидом поесть и поболтать! Он выходит, а я иду в душ. Но опять стоять не хочется. Набираю ванную и ложусь. В такой полудреме нежусь, но вдруг вспоминаю, что перед тем, как заснуть собирался кое-что сделать. Выхожу из ванной – время так летит, уже десять минут одиннадцатого. Подбираю из-за двери пакет и снова возвращаюсь в ванную. Переодеваюсь – выгляжу довольно смешно: весь зеленый, в бело-красных гольфах, заматываю дреды в замысловатый пучок и иду в комнату Дэвида. Он сидит на кровати, там разложены пачки бумаг, одну держит в руках и чуть грозно говорит по телефону, поднимает взгляд на меня. – То-ом?.. – смотрит огромными глазами и начинает расплываться в улыбке, прикрывает трубку рукой. – Иди-ка сюда, – я подхожу к нему, становлюсь на колени и начинаю расстегивать его штаны. – Я тебе перезвоню завтра, – уже говорит в трубку. – Завтра перезвоню. Нет, сегодня уже не могу. Ты в курсе, который час? – чуть ли не кричит на человека в трубке. – Сказал же: завтра перезвоню. Все! – нажимает отбой и выключает телефон вообще. Откидывается назад на руки, я расстегиваю молнию и глажу его через ткань боксеров, опускаю резинку, делаю пару движений рукой и беру в рот. Дэвид тихо стонет и упирается руками поудобнее. Я выпускаю изо рта и начинаю водить языком по всей длине, облизываю яички. Он хрипит и уже садится ровно. – Том, тебя бы прокляли все дети мира, увидев, что делает рождественский эльф, – улыбается и чешет мне за ухом. – Мне перестать? – Ты что... Нет, конечно. Так пикантнее... Но сейчас уже ведь не Рождество? – Да, и ты не Санта, и я не эльф – потому можем делать, что хотим, вернее, сегодня чего хочешь ты... Смотрю ему в глаза и снова вбираю его член в рот. Пока могу. Сначала упирается головкой в небо, я выпускаю и снова вбираю аж до глотки. Так двигаю головой, перебирая рукой яички. Дэвид хрипит и стонет. Начинаю двигаться быстрей, прихватываю рукой у основания, он помогает, двигая моей головой, и скоро с моим именем кончает мне в горло, засадив глубоко в последний раз. Я встаю, иду в центр комнаты, прижимаю ладони друг другу возле груди и кланяюсь как джин из бутылки. – Том, так ты эльф или джин? – Для тебя – кто угодно... И все что угодно... Он срывает покрывало со своими бумагами, они поднимаются до потолка и, медленно кружась, летят вниз как большие хлопья снега, похожие на те, что за окном. Я все-таки люблю зиму... Он подхватывает меня и укладывает на кровать. В этот раз очень аккуратно и нежно берет меня. Сейчас он точно не просто имеет, а занимается любовью. Но я уже так устал, что просто лежу и наслаждаюсь. Я извиваюсь в одеялах, он движется очень плавно, и, даже когда кончаем, движения не резкие, а максимально мягкие. Он выходит, а я, потеряв с ним контакт, прижимаюсь как можно ближе. Лежим, согревая друг друга, не только физически. На часах мигает 12 часов. – Ты заслужил свое желание. – Это неважно, я не требую: главное, что ты согласился... – Целует меня и массирует кожу головы под дредами... – Но я не отказываюсь от желания, просто не сейчас... |
Оставить комментарий Перейти к списку фанфиков