|
Они задержались, пробыв в офисе берлинской строительной конторы куда больше времени, чем рассчитывали. Закатное солнце уже просочилось сквозь жалюзи и легло на полировку стола. Билл прищурился — текст под ламинированной поверхностью рекламного буклета стал едва различим.
- Я не буду жить в месте, которое напоминает отели, ясно?
- Мля, Билл. Мы в стольких отелях были, что любой дизайн — понимаешь, любой, тебе может чем-то напомнить какой-нибудь отель. Подешевле — хостел, подороже — люкс какой-то.
- Никакой позолоты, нигде. Никаких белых потолков. А голубой цвет вообще вгоняет в депрессию, я знаю, я читал!
- А что на компромиссы иногда надо идти, если живешь с кем-то, ты не читал? Нет? - близнец со злости скреб по мешковатым джинсам, глядя на него исподлобья.
В небольшой уютном кабинете, отведенном для клиентов, они с Томом торчали уже много часов — по той причине, что мнения по любому вопросу у них сильно расходились. Невзирая на научно-популярные байки, что мол, раз близнецы, то во всем согласны. Нет, согласием тут и не пахло, отчего менеджер, морально утомившись быть в позиции «между двух огней», позорно покинул рабочее место, предоставив господам Каулитцам вначале что-то решить между собой.
Выносить их гневные, крайне эмоциональные перепалки он более не мог. Да, эти двое ребят готовы были подписать с ними контракт на отделку своей новой квартиры на очень круглую сумму. Но, Езус-Мария, сорокасемилетний Анджей Новак уже через пару часов готов был все проклясть, утирая лысину клинексом. Каулитцы поначалу только тихо препирались, потом стали язвить, затем дело дошло до ругани, криков и попыток нанести друг другу и имуществу компании физический ущерб. Словом, там, с ними, он находиться больше не мог. Куда дипломатичнее было переждать — до конца рабочего дня оставалось не так долго. И если эти чокнутые Каулитцы не договорятся обо всем сегодня, у них будут выходные, чтобы все обдумать и прийти уже сделать смету нормально, без всяких там.
Увлекшись перечитыванием смсок с дамой сердца, герр Новак внезапно поразился той тишине, которая наступила в кабинете. Вернее, это была не вполне тишина, но, определенно, каких-то успехов в достижении согласия парни добились. Возможно, просто устали спорить. Входить пока он не стал — а ну еще собьет с мысли. Вместо этого сфотографировал на мобильник чудесный закат и послал любимой вкупе с нежной фразой, которую находчиво позаимствовал с открытки на столе у директора.
Потрясая тяжеленным ламинированным буклетом с образцами интерьеров, Билл тихо орал (это было билловское личное, неподражаемое умение):
- Нееет, ты не понимаешь. Я. В этом. Жить. Не буду. Да, найди себе другого близнеца, которому нравится это все... - он презрительно сморщил нос, - и живи с ним, Томми.
- Так ты... уже не хочешь со мной жить? - треснул козырьком кепки по столу старший. - А кто орал три года назад «Неужели ты можешь бросить меня ради каких-то шалав». Ну вот, я остался с тобой. И что? Теперь ты хочешь меня послать!
- Я не хочу тебя послать, Том, - в голосе у звезды пробивалась сдержанная ярость. - Я только хочу, чтобы ты понял: У ТЕБЯ НЕТ ВКУСА! Совсем. Напрочь.
Шлепнув буклетом об стол, Билл с чувством мстительного удовлетворения шмякнулся в кожаное кресло, стукнув кольцами о подлокотники.
- Совсем нет, да? - вкрадчиво спросил Том. - Ты так уверен?
- Абсолютно. На сто процентов.
- Отвечаешь? - прищурился близнец, замедленно и будто бы лениво поднимаясь с дивана.
- Бля, буду, - кивнул Билл с невозмутимым лицом, ничем не выдав свои опасения по поводу намерений брата, который не спеша подходил, глядя на него как-то... странно.
Том терпел. Очень, очень долго терпел то, как Билл похваляется своим безупречным художественным чутьем. Как стебется над ним и его предпочтениями. Как непоследовательно меняет точку зрения в тот момент, когда Том уже — ну черт с ним — почти согласен на бежевые обои в рельефный цветочек или на другую подобную нелепицу. Но Билл сегодня не знал ни меры, ни удержу, и взбесил его просто невероятно.
Билл нарвался.
Дело в том, что когда брат так его бесил, он реагировал по необъяснимой причине всегда одинаково. У Тома сразу же вставал, и желание завалить несговорчивого близнеца и как следует его отыметь доминировало над всеми разумными доводами. Сейчас был как раз такой случай. Сунув руку под край футболки, старший сжал себя поверх джинсов и стиснул зубы, как-то уже по опыту догадавшись, что вопрос с интерьером они будут решать потом. Глядя на Билла, хмуро следящего за ним поверх темных очков, Том подошел и ласково положил руки ему на плечи.
- Тогда помоги мне тут со штанами немного, ладно?
- Со штанами? - надтреснутым голосом переспросил Билл, вжимаясь спиной в кресло.
- Ну да, надо сейчас же проверить, есть у меня вкус или нет.
- А... если я и так верю?
- Во что именно? - приподнял брови Том, взяв руку брата и кладя ее на нужное место.
Признать, что у этого раздолбая есть вкус, было бы... поражением. Этого Билл сказать никак не мог. Чем Том и воспользовался, истолковав его молчание в свою пользу.
- Ага, молчишь. Тогда будем проверять, - сказал он, глядя, как пальцы Билла медленно и нехотя расстегивают молнию.
Том уже коленями встал на кресло, вдавив туда брата, и подол его белой футболки был очень выразительно приподнят «домиком». Последний раз подняв большие, затененные ресницами карие глаза, словно умоляя о снисхождении, близнец со вздохом приподнял ткань. Приоткрыл бледные пухлые губы, молчаливо соглашаясь на это.
Тома, конечно, одолевало искушение взять его за налаченные пряди на макушке и как следует наддать бедрами. Но он рассудил, что куда приятнее будет убедиться, что Билл совсем не против. А очень даже за.
Тихо, почти шепотом он стал уговаривать:
- Смотри, блестит аж, видишь? Попробуй... может, есть хоть какой-то вкус?
Коснувшись набухшей головкой его губ, он едва сдержал стон — они тут же податливо раскрылись, впуская в себя, и кончик языка коснулся, быстро слизывая.
- Ну что? Есть? Или неясно пока?
Ногти Билла оцарапали его голую поясницу, подтверждая, что да, никакого вкуса пока не разобрать.
- Пробуй еще. Побольше возьми, - так же, шепотом, посоветовал Том, медленно подавшись в непозволительно сладкий плен его рта. - Охх... ну, как теперь?
Он бы и хотел удержаться, но Билл так раздразнил и завел своей внезапной, без перехода, покорностью, что Том мог только тяжело дышать и давать ему еще и еще, покачиваясь над братом на слабых уже коленях.
Билл не возражал. Напротив, он будто бы всеми силами старался различить его вкус, проводя быстро и нежно по члену во рту, посасывая адски чувствительный конец и причмокивая. Его руки притягивали ближе, ласкали над сползшими джинсами, и Том кусал губы, роняя голову себе на плечо, но все еще находя силы спрашивать:
- Еще не понял? Он есть, я тебе точно говорю, Билли... Давай, глубже бери... поймешь.
Брат снова не противился ни единым жестом, и только угол кадыка дергался, когда он выполнял все томовские пожелания, сползая на кресле ниже и позволяя достать себе до горла. Взявшись за подлокотники взмокшими руками — чтобы не упасть и не придавить его, Том толкался из последних сил, уже предчувствуя чудесную развязку их спора. Близнец ловко ускорил процесс, сдернув джинсы и чувственно оцарапав ему ногтями зад. Он зажмурился, приоткрыл рот и выдохнул с невыразимым наслаждением, когда Билл напоследок тесно сжал член губами.
Уперевшись в темно-коричневую кожу, на которой его пальцы оставляли влажные следы, Том отстранился слегка и сдернул очки Билла за тонкую перемычку. Это был ключевой момент, ему нужно было видеть билловские глаза.
- Билл, - спросил он брата, вытирающего губы тыльной стороной ладони, - скажи, у меня есть вкус?
- Не будь гадом, воды налей, а? - попросил тот, с усилием сглатывая.
Когда Том сходил к кулеру и принес пластиковый стаканчик, Билл отпил, завесился волосами и ответил:
- Есть, Томми. И вполне... определенный.
- Окей. Главное, что он есть. Признай это, наконец.
- Не могу. У меня совсем не такой, понимаешь? - трагически надломил бровь Билл, взглядом указывая на свои джинсы, швы на которых натянулись самым угрожающим для этой эксклюзивной модели образом.
- Отчего же, все ясно, - ответил Том, прихватывая со стола кепку и мобильник. - Пойдем, я попытаюсь проникнуться твоим.
Никто не слушал обеспокоенного герра Новака, который вопрошал им вслед, не забыли ли господа визитку компании. Вопрос вкуса был важнее.
|