Автор:
Keine Dort
Бета: меланхолия
Пэйринг: Йост/Билл
Рейтинг: NC-17
Жанр: Angst, POV Jost, POV Tom (Alternative player’s parts)
Предупреждение: нецензурная лексика, насилие, гет, набирающий обороты психоз, цинизм Дэвида местами зашкаливает.
Саммари: сиквел к "Play the Game".
Примечания:
[1] «Nothing Looks the Same in the Light» – «Fantastic», Wham!
[2] «This is the New S***» - «The Golden Age of Grotesque», Marilyn Manson
[3] «Мy band» - «D12 World», D12
Реально существующие объекты, упомянутые в тексте:
- BMW 760Li рестайлинг 2006 года
- Вилла под Геттингеном
- Nokia L’Amour Collection 7370
Модификация той же модели - Nokia L’Amour Collection Limited Series 7370lux, – на моей совести. Да, мне было мало существующих мобильников.
- Gibson Les Paul Standard Premium Plus
|
1. ON - Почему ты делаешь это? Он тянется к ночнику, но я перехватываю его тощее запястье. - Что именно? - Ты знаешь. Не знаю, мать твою. Я смотрю на часы - два тридцать три. Заебали тупые вопросы. Звезданутый придурок спал еще пятнадцать минут назад; уйти? Жалею, что не сделал этого сразу. - У тебя есть, - Билл давит из себя слова. - Я не помню, как ее зовут. Неважно. А ты хотел быть единственным и неповторимым, а, детка? Извини, ты не по адресу - концертный зал в другом конце города, а камеры поджидают на улицах и в клубах, разве не знаешь? - Ты видишь ее здесь? - я отвечаю вопросом на вопрос, и как же хочется спать. - Но она есть. Выяснение отношений, когда они едва ли существуют - пустая брехня. Только он этого не понимает. - Это не имеет значения. - Это… Я закрываю его рот ладонью. Он напрягается, и мне приходится прижать его спиной к себе. Крашеная звезда хочет продолжить свои бредни. Знаю. Только я не хочу. - Не имеет значения, Билл, - говорю ему я. - Никакого. Спи. Завтра рано вставать. Заботу так легко сыграть. Особенно - в темноте. Я на ощупь провожу кончиками пальцев по его губам, скуле, и целую в висок. От его волос тошнотворно воняет лаком. 2. PLAY У подавляющего большинства клипмейкеров больная фантазия. Общеизвестный факт. - Я не буду это делать, - отрезает наша Дива, не дослушав до конца излагаемый ему сценарий. - Это бред. И он думает, что решает здесь все? - Да брось ты, - смеется Том. - Боишься, что тебя засосет этот пылесос? - Боюсь, что мне придется запихнуть тебя туда самому, если не заткнешься. Старший Каулитц усмехается, не продолжая перепалку. - Это совершенно безопасно, - уверяет клипмейкер. - Так эффектно, идеально подчеркивает настрое-ние… - И какое же настроение? - с нотками презрения интересуется Билл. - Эта песня не о тайфуне, кото-рый затянет меня, если вовремя не спасти. Капризная дрянь. Два клипа - и он уже предъявляет требования. Немного же ему нужно для самолю-бия. - Мы можем снять пока остальные эпизоды, - два клипа, и ему уже идут на уступки. - А потом по-смотрим, может быть, решение изменится. Билл фыркает и уходит на середину съемочной площадки. Работа идет до полуночи; отснята четверть клипа. Наша Звезда выглядит усталым и раздраженным, Том механически поправляет ремень гитары на плече, как обычно, без улыбки, играя на камеру. - Стоп. Том, не трогай ремень. Швабра ругается себе под нос, и дубль снимают заново. - Стоп. Билл, когда смотришь в камеру, чуть склони голову. Дива демонстративно разворачивается к камере и наклоняет голову вбок как долбанный попугай - резко, издевательски. - Стоп, простите, - он широко улыбается оператору. - Взгляд не тот. Угадал? Мне кажется, я знаю желание оператора - смотреть на Билла не в камеру, а в прицел снайперской винтовки. Мне кажется, наши желания совпадают. …Пока снимают Тома, я подзываю Билла к себе. - Что ты делаешь, позволь узнать? - спрашиваю я. - Не в твоих интересах торчать здесь до утра. - Я устал, и мне скучно, - ноет звезда. - Честно, Дэвид. - А ты думал, клипы снимают как-то по-другому? Разве в прошлые два раза не так было? - Насрать, - огрызается он. - Мне надоело по сто раз делать одно и то же. - А придется, - вокруг темно, да и в нашу сторону никто не смотрит. - Потерпи. Я касаюсь его запястья кончиками пальцев, и он улыбается. - Но это так тоскливо, Дэвид. Оглянувшись, он быстро целует меня в щеку и тут же отскакивает на приличное расстояние - как раз за секунду до того, как клипмейкер находит его взглядом. У меня вибрирует мобильник. Я достаю его и принимаю вызов, и наша Золотая Детка меняется в лице. - Она? - Да, - отвечаю я в трубку. - Прости, милая, съемки слишком затянулись. Кажется, я ей что-то обещал. Приехать пораньше? Возможно. - Пожелай ей от меня, - шипит Каулитц. - Чтобы она сдохла. Непременно, детка. Я смотрю, как он разворачивается и уходит на площадку, пнув по дороге стул. Идиот. Неужели так сложно понять? Ведь ему я не обещал ничего. 3. MUTE На следующий день съемок Дива опаздывает. - Я поставил будильник, но телефон накрылся, Том, представляешь? - он трясет мобильником под носом брата. - Он даже не включается! - Ну, неудивительно, - говорит ему Георг. - Ты наверняка перегрузил его своими фотками и запися-ми. - Как смешно, - Билл кривит губы в улыбке и поворачивает голову ко мне. - Дэвид, ты сходишь со мной за новым? Я хожу с ним за шмотками, за косметикой, за украшениями - а теперь еще и за телефоном? - Нет, - отвечаю я. - Ну! - он обиженно надувает губы и выцарапывает из раскрытого корпуса симку. - Мама не сможет мне позвонить. - Тогда она позвонит мне, придурок, - улыбается Том, шутливо потрепав его по всколоченным воло-сам. - И будет разговаривать с тобой! - Подеритесь, - мрачно советует Густав. - Новость дня: братья Каулитц расквасили друг другу носы! - ржет Георг. - Подробности - только на MTV в программе «Звездные Скандалы»! - Придурки, - ухмыляется Том. - Не дождетесь, - фыркает Дива. На этом все четверо затыкаются. Я наслаждаюсь пятью минутами тишины, нарушаемой только шумом автомобилей на дороге - и ду-маю о том, что до MTV Каулитцам еще очень далеко. И не в плане клипов и прогонов концертов в пять утра. Чтобы о них сделали сюжет в тех же «Звездных Скандалах», нужно куда больше работать. Мелькать везде, где возможно. Стать мини-легендой - в рамках мира. Не родной страны. - Дэвид, тебе что, сложно, да? - ноет мне звезда, пока клипмейкер с операторами отсматривают сня-тые дубли. - Отвали от Про, Билл, видишь, он не в настроении, - смеется Том. Бля, насколько же ты прав, Том. Я думаю, что мозгов хватило с достатком только на старшего Каулитца. А младшему, скорее всего, вообще не обломилось ни грамма. - Ты помнишь, о чем тебе говорили вчера? - спрашиваю я у Дивы в обеденный перерыв. В студии мы одни. Золотая Детка пожелал обед с доставкой и канючил так долго, что все остальные успели слить в бар. Но своего, разумеется, придурок добился. - Чего? - он допивает апельсиновый сок, даже не притронувшись к еде. - Кто говорил? - Если ты согласишься работать со всем, что тебе предложат, и доведешь все до конца, я схожу с то-бой за мобильником. Бартерная сделка, детка. - Я не… - Сегодня я обещал вернуться пораньше, - перебиваю его я. - Все в твоих руках, Билл. - Если ты останешься со мной, - цедит Каулитц. - Иначе я вообще ничего не буду делать. Я усмехаюсь. Я солгал ему, но он поверил. Идиот. Впрочем, пусть будет, как он хочет. Раз он так наивно верит в свои силы. - Отлично, - я фальшиво улыбаюсь ему. - Но мобильник - завтра, у нас как раз будет свободное вре-мя. - Ладно, идет. Он садится мне на колени и обнимает за шею - мать его, да, он весит немного, но его костлявая зад-ница… Двери в студию не заперты. Но до конца перерыва еще полчаса. Наша тощая дива, кажется, это отлично понимает. - Значит, ты не поедешь к ней, - шепчет он. - Будешь со мной. Он целует меня в щеку, осторожно, как будто боится, и я сжимаю пальцами его скулы, и грубо про-вожу тыльной стороной ладони по его губам, стирая мерзкий жирный блеск. Не хочу жрать это. Каулитц отвратительно целуется. Не знаю, что там думали по этому поводу его полторы девушки, но инициативу приходится брать на себя полностью. Иначе придурок напускает слюней. …Шестнадцать лет, и у него встает от одного только поцелуя. Я чувствую, как он вжимается пахом в мой живот, трется, и, черт, мне это нравится. Я могу сделать с ним все, что захочу. - Дэвид… Он тяжело дышит, выгибается под моими руками, сцепленными у него на пояснице, и снова тянется к моим губам. Если это продлится еще минут десять, он накончает себе в штаны. - Хватит, - я отстраняюсь. - Нет… еще. Он облизывает чуть припухшие губы. Тянется. Маленькая блядь. - Тебе и этого достаточно. Я сталкиваю его со своих колен, и он морщится, пытаясь стянуть свои джинсы ниже. Тесно, да, дет-ка? - Блядь, Дэвид… Я смотрю на него. Он непроизвольно прижимает ладонь к ширинке и кусает губы, понимая, что нельзя. Не здесь. И не сейчас. Семь минут до окончания перерыва. Каулитц находит брошенный на один из стульев блеск и красит губы перед зеркалом пудреницы, не-ровно, заезжая за контуры. …Клипмейкер, думаю, в душе готов уссаться от восторга, когда наша Звезда объявляет о своем ре-шении согласиться «на эту муть». …Ему объясняют, что надо делать. Он сжимает пальцами железную херню, прикрученную к полу, и эту гребаную адскую машину включают. - С меня штаны слетят, - успевает пошутить Каулитц, прежде чем дают мотор. And something goes wrong, так, кажется, говорят американцы? Приебанная соплями конструкция расшатывается. И это очень заметно. - Блин, она оторвется! - У Билла такое испуганное лицо, что мне кажется, сейчас он начнет звать ма-мочку. Техники говорят что-то о неправильно настроенной мощности - и спешно выключают установку. Каулитц остается на полу - с зажмуренными от страха глазами. Я едва сдерживаюсь, чтобы не заржать. За моей спиной смехом давятся ребята. Похоже, что и Том тоже. - Да она мне чуть лицо не разбила! - наша опомнившаяся Дива вскакивает на ноги и несет на техни-ков. - Вы обалдели совсем?! Он проносится мимо меня, хватает со столика новую бутылку сока и делает пару глотков, и опять начинает орать. Его пробует успокоить Том. Взбешенная Знаменитость окатывает братца первосортным матом и садится на пол, нервно допивая сок. Упорству старшего Каулитца можно ставить памятник. - Все хорошо, Билл, - Том садится рядом с ним и обнимает за плечи. - Все хорошо. Дива дергается, пытается отпихнуть брата, но потом затихает, прижавшись губами к горлышку бу-тылки. В студии повисает абсолютная тишина. - Еще раз, - негромко произносит Билл. - Дубль два. Он поднимается с пола и подходит к раковине. Доводишь до конца, детка? Значит, мозги все-таки есть. 4. STOP - Он закрылся, сказал, что пишет, - зачем-то сообщает мне Том, когда мы сталкиваемся в коридоре отеля. Вид у Швабры озабоченный. Такой, будто он от меня совета ждет. - Это не так уж плохо, - говорю я. - Материал к новому альбому будет. - Ага, - саркастически произносит Том. - Тебе еще придется его сто раз переделать, прежде чем ут-вердить, Про. Не знаю, кто из них двоих придумал это идиотское прозвище. Я привык; но гребаное «про» пресле-дует меня везде - в рекламах туши, зубной пасты, краски для волос, в названиях компьютерных про-грамм. - Значит, он решил не идти с вами в клуб? Контрольный вопрос. Для проформа. Я куда лучше него знаю, почему Билл отказался от клуба. - Да, - отзывается швабра, рассеянно взглянув на часы в мобильнике. - Блин, я опаздываю. - Оттянись за двоих, - усмехаюсь я. Он улыбается - и исчезает за дверьми подъехавшего лифта. Я подхожу к номеру его младшенького и аккуратно стучу костяшками пальцев по двери. Незачем звонить. Наша звезда услышит - потому что наверняка сидит у порога и ждет. А, судя по скорости реакции на мой стук, - так оно и есть. Я захожу и закрываю за собой дверь. Звезда нервничает, мнется около меня и не знает, что сказать. Или что сделать. Придурок. - Том сказал, ты пишешь, - я все-таки замечаю на его постели блокнот и ручку, и прохожу мимо него. - Эй, стой, - он хватает блокнот и шустро закидывает его в ящик ночного столика. - Не надо. О, у детки есть секреты? Или это что, дневник? - Боишься показывать недописанные тексты? - я улыбаюсь и сажусь на его кровать. - Иди сюда. Я не собираюсь тратить время на вежливые прелюдии. Он же знает, зачем я здесь. - Угадал, - наша тощая Звезда устраивается на моих коленях и ласкает кончиками пальцев мою шею. - Я даже Тому не показываю. Да что ты говоришь, детка? Бедный Томми, ему-то, наверное, приходится читать все твои бредни, гордо называемые текстами, и выбирать хоть что-то нормальное из этого блокнота с херней. Во всяком случае, я точно знаю, первый цензор будущего хита - это Швабра. Разве что только в итоге этот самый «хит» не будет иметь почти ничего общего с первоначальным вариантом от несравненного Билли Каулитца. - Ты задумался? - спрашивает несравненный. Да, детка, таких пауз не было бы, если бы я говорил тебе все, что думаю. - Нет. Я целую его, блин, у меня давно прошел тот период, когда ебать хочется всех подряд, без разбора пола - но врать себе, что я не хочу Каулитца, просто смешно. Мне интересно, когда наша Дива поняла, что «законченный пидор» - это про него? Я снимаю с него кожаный ошейник и начинаю раздевать - медленно расстегиваю пуговицу за пуго-вицей на его рубашке, чувствуя, как он пытается унять дрожь. - Ты не хочешь мне помочь? - шепчу я ему на ухо. Просьбу Детка понимает буквально. Его пальцы сталкиваются с моими, цепляются за пуговицы, он раздевает себя - и это могло бы выглядеть эротично, если бы он не дергался так. Впрочем, насрать. На стриптиз я посмотрю в другом месте. Нашей Диве все равно нечего показывать, кроме торчащих ребер. Он прерывисто дышит. Я укладываю его на постель, ложусь сверху, и с его полураскрытых губ сры-вается тонкий стон. Слишком много нежности, детка? Тебе не повредит. Я вылизываю его ключицы, соленые от пота, спускаюсь ниже, и он выгибается, прикусив костяшки своих пальцев. У меня стоит. И, кажется, со смазкой наша Дива опять в пролете. Я убираю его руку и пропихиваю свои пальцы ему в рот. Ты же понимаешь, детка… не сделаешь сам - не сделает никто. Он всхлипывает, когда я провожу мокрыми пальцами по его члену и вталкиваю два в его дырку. Ему больно, но мне все равно. Да и ему тоже. - Еще, - сдавленно просит он, кусая губы. - Дэвид… У него скулы розовые от стыда. Я закидываю его ногу к себе на плечо и втискиваюсь внутрь, и мне действительно хорошо. - Дэйв… Я трахаю его, вцепившись пальцами в тощую лодыжку, оставляя синяки на бедре - так сладко, узко, он повторяет мое имя, как мантру, и его голова елозит по подушке в такт моим движениям. Жаль, я не могу его поцеловать. …Зато могу потом. Когда он все еще вздрагивает подо мной, а мне не хватает одного раза. Слишком - это про него. В нашей Золотой Детке нет ничего «достаточно». Все «слишком». И сейчас - слишком мало. Мне хочется выебать его так, чтобы он отрубился. - Дэвид, не надо, - шепчет он, когда я переворачиваю его на живот. - Дэйв… Он больше не может. Но могу я. Он задыхается, уткнувшись лицом в подушку, он хрипит посаженным голосом и бессильно сжимает пальцами простыни. - Прости, детка, - уже сказав это, я понимаю, что у меня мысли пошли вслух. - Придется потерпеть. Мне нравится шептать это ему на ухо. Гладить его потную спину с торчащими лопатками и выпи-рающей цепочкой хребта посредине. Трахать его. …Он похож на гуттаперчевую куклу, когда я заканчиваю с ним. Руку можно поднять - и она упадет на кровать, он не сможет удержать ее на весу. Простыни влажные, он весь мокрый, и мне приходится замотать его в сухое одеяло, в процессе сва-лившееся на пол. Он несет какую-то чушь, касаясь моего лица пальцами. Я закрываю глаза. …И просыпаюсь от звонка на свой мобильник. Черт, на улице уже светло. И что этой суке от меня нужно в девять утра? - Ты обещал, ты вообще меня забросил… Я выслушиваю ее и обещаю в два раза больше, чем раньше. Сходить сегодня в ресторан? Конечно, детка. Весь день с тобой? С удовольствием, малышка. - Дэвид, это опять она? Золотая Детка приподнимается на локте, прислушивается, и выдергивает у меня мобильник. Выруба-ет связь. - Зачем она тебе нужна? В его голосе сквозит отчаяние. Не получилось замаскировать со сна под презрение, да, детка? И, знаешь… Не с тобой ведь мне под ручку ходить на премьеры и награждения. - Это не твое дело. Я поднимаюсь с кровати, натягиваю на себя одежду и бросаю ему от двери: - Извини, но сегодня у нас ничего с телефоном не получится. Будь я на месте Билла или Новы - застрелил бы себя. Но… я на своем месте. 5. ALTERNATIVE PLAYER - ON - Том, посмотри на меня. Билл хватает меня за плечи. - Что со мной не так? Тушь потекла. Синяки под глазами. Обкусанные губы. Это все не то. - Тише, - я обхватываю его лицо ладонями, и он закрывает глаза. - Что случилось? А случилось ведь. И все чаще - он приходит ко мне в номер, растрепанный, полуголый, обнимает, и подолгу сидит, почти не двигаясь. И никогда ничего не объясняет. Я не знаю, зачем спрашиваю каждый раз. - Ничего. Он утыкается лицом мне в шею. Я знаю, ему неудобно так. Он выше меня - каких-то пять сантимет-ров, но для таких, как мы, это большая разница. Как родинки в разных местах. Хотя, о чем я… сейчас мы так непохожи, что я иногда ловлю себя на идиотской мысли - а этот Билл Каулитц тот же, что был пять лет назад? Мой брат? - Я некрасивый? - вдруг начинает бормотать Билл. - Может, мне надо краситься по-другому? Он отпускает меня и начинает ходить по комнате, потом останавливается у зеркала и разглядывает себя. Я ни фига не понимаю. И это пугает. Потому что так не может быть - чтобы мы с Биллом не понимали друг друга. - Кто так решил? - я подхожу к нему и разворачиваю лицом к себе. Я всегда его защищал. Но я понятия не имею, какой суке начистить морду сейчас. - Я, - убито шепчет он. Мне кажется, Йост прав. Он сказал однажды, что Биллу нужен психолог. Блин, ну как же так? - Дурак, - я улыбаюсь ему, коснувшись рукой всклоченных, пересушенных волос. - Ты дурак, Билл. - Тогда почему… Он не договаривает. Запинается, опускает голову и молчит. Он не хочет говорить мне о чем-то. Но это его право. - Ты написал что-нибудь вчера? - спрашиваю я. - Покажешь? - Я ничего не писал, Том, я… - он прикусывает губу и весь передергивается, будто его водой холод-ной окатили. - Пойдем за мобильником, а? Его просьба звучит жалобно. А у меня голова раскалывается после вчерашней пати. - Хорошо, - киваю я. …Билл необычно тихий все то время, что мы едем до T-Mobile Germany - его выбрал наш менеджер, - а это значит все так хреново, что хреновее уже некуда. - Я хочу что-нибудь взамен этого, - в салоне он кладет свой разломанный мобильник на стол кон-сультанту. - Только размером не с кирпич. На самом деле он не такой. Да, Билл любит покапризничать, часто упрямится, но все остальное - по-казуха. Так уж получилось, он выдумал себе звездную болезнь и теперь прячется от окружающего мира за самовлюбленной скорлупой. - Мне это даже в карман не влезет, - фыркает он, едва взглянув на предложенный смартфон от Сам-сунг. Это раздражает. Консультантов. А я привык. Я слушаю, что он говорит. - Это женский телефон, вы сами не видите? - о какой-то раскладушке. - Идиотское меню. Идиотский корпус, - о последней модели Сони Эрикссона. - Что это за херня? - об имиджевой Нокии. - Билл, давай так посмотрим, - говорю я ему. - Вон их сколько на витринах. И мы смотрим. Я же знаю, как его успокоить. - Помнишь, Том? - Билл улыбается, остановившись у витрины со старыми дешевыми моделями. - У нас были такие. Сименс С3. Помню. Мы еще обклеили их стикерами, чтобы они хоть как-то отличались друг от дру-га. - Ага. Твой перестал принимать сигналы, а мой разбился. - Точно… Ему плохо. Больно, грустно, еще черт знает как, а я все это чувствую. - Я ничего не хочу, - произносит он, развернувшись к выходу. Куртка, которую он снял и бросил на стул у стола консультанта, так и остается там. - Мы подумаем, что еще можем предложить, - говорит мне консультант, когда я забираю её. - И если появятся приемлемые варианты, сообщим вашему менеджеру. - Отлично, спасибо, до свиданья, - на ходу отвечаю я. Сейчас меня меньшего всего волнуют эти гребаные варианты. - Ты забыл, - в машине я кладу куртку Биллу на колени, а он даже не головы не поворачивает в мою сторону. - Эй… Звонит мой мобильник. Билл вздрагивает. - Здорово, Про. Я ощущаю, как напрягается Билл, услышав, кто это. Что за херня… Дэвид спрашивает, как дела. Я говорю ему, что мы ездили за мобильником, но Биллу ничего не по-нравилось. Может, он чего-нибудь придумает на этот счет? - Ясно, - мне кажется, что в его голосе проскальзывает сарказм. - Какой он примерно хочет? Я-то откуда знаю. - Я сейчас дам ему трубку. Билл хмурится, когда я протягиваю ему мобильник. - Красивый, - коротко говорит он Йосту. И нажимает на кнопку сброса. Я не врубаюсь, в чем фишка. Какой-то идиотский у них разговор по-лучился. - Если он еще позвонит, не зови меня больше, хорошо? - тихо просит Билл, отвернувшись к окну. - Я не хочу ни с кем говорить. - Хорошо, - отвечаю я. Как же все дерьмово. Не будь он моим близнецом, я бы поверил. Но «я не хочу ни с кем говорить» прозвучало как «не хочу говорить с ним». У меня нет сомнений на этот счет, слишком хорошо я знаю Билла. 6. PLAY Гребаные дети. - Твой выводок снова что-то натворил? - улыбается Нова. - Как ни удивительно, нет на этот раз, - я возвращаю улыбку и кладу мобильник на стол - выводок довел меня до того, что я, не замечая, нервно крутил несчастную трубку в руке. - Билл не может вы-брать себе телефон. - Они тебя с ума сведут, - Нова накрывает мою ладонь своей и мягко сжимает пальцами. - Разве в твоем контракте был написано, что к тебе относится все это? - Это был скрытый подстрочник, - усмехаюсь я. Ну что ж, почти правда, малышка. Разве что с недавнего времени там есть и еще один пункт: «тра-хать Билла Каулитца», - но это тебе совсем не нужно знать. - Хочешь, поедем сейчас в салон? - предлагает Нова. - Я помогу выбрать. Бля, женская участливость. Я совершенно не против. Нова не ебет мне мозги - рядом с ней я, по крайней мере, могу отдохнуть от психованной Звезды. - Ты - чудо, - я целую Нову, и ее распущенные мягкие волосы приятно касаются моей кожи. - Льстец, - смеется она. - Идем. …Я звоню менеджеру и узнаю, в каком салоне были близнецы. - Мы получили несколько новых моделей, - говорят мне уже там. - Эксклюзив. Можем гарантиро-вать, что в серию именно они не выйдут. Отлично. Limited Edition - то, что нужно Золотой Детке. Чтобы ни у кого, никогда и нигде больше. Я разглядываю одну из двух Нокий, выглядящую как нормальный мужской телефон - вторая вообще смахивает на огромную зажигалку с единственной круглой кнопкой и экраном с дисплей микроволнов-ки. - Он говорил, что телефон должен влезать в карман, - вспоминает консультант. Да, 7360 в его карманы не влезет. Туда разве что кредитки запихивать. - Может быть, этот? - Нова показывает на бежевый слайдер, стоящий на витрине. - Это серийник 7370, - произносит консультант. - Но есть эта же модель в Limited. Блядь, да это женский телефон. Хотя… ведь наша Звезда хочет красивый мобильник, верно? - Выглядит немного агрессивнее, - я слушаю треп консультанта в пол-уха, пока он распаковывает мобильник. - Черный корпус, черная кожа. Их всего тридцать - а в Германии от силы два-три. Да хоть десять. Блядский телефон - облеплен стразами, как стринги у стриптизерш. L’Amour Collection Limited Series 7370lux. У Детки мозгов не хватит, чтобы запомнить это название. …Стоит подарить ему этот мобильник - придурок хоть на время перестанет пилить меня из-за Новы. И спать будет в обнимку с трубой. Но до этого мне нет никакого дела. - Это был сказочный день, - вечером, в отеле, Нова допивает шампанское из скользкого от пены бо-кала. - Даже твой выводок не испортил мне настроения. Признайся, ты волшебник. Она слегка пьяна от выпивки. - Нет, милая, я всего лишь продюсер. И вполне могу спродюсировать «сказочный день». Нова ставит бокал на широкий борт ванны - и улыбается, откинув голову мне на плечо. - Не верю. Она выбирается из ванны, и я смотрю, как вода с пеной стекает по ее телу на пол. - Ты идешь? У нее мокрые, потемневшие от воды волосы - и легкая улыбка на губах. Я снимаю полотенце с держателя и накидываю его на плечи Новы, она касается губами моего рта и обнимает, прижимаясь ко мне. С нашей костлявой звездой я соскучился по мягким линям ее тела. - Иду, - шепчу я, потянув Нову к выходу из ванной. …Ночью меня будит звонок на мобильник. Я на ощупь шарю по тумбочке, какая-то херня падает на пол. Нова не просыпается. Номер определяется как городской. Кажется, такие номера в этом отеле? Я принимаю вызов. - Дэйв… Дэйв, ты не спишь? Ебанутый Каулитц. Можно было сразу догадаться, что это он. И, блядь, как я могу спать, если я разговариваю с ним? - Нет, - мне приходится уйти в ванную, чтобы не разбудить Нову. - Что случилось? Придурок молчит. Я сажусь на унитаз. Спать хочется зверски; вколоть Диве транквилизаторы - еще больше. - Ты собираешься говорить дальше? - спрашиваю я. - Да, - произносит он совсем тихо. - Дэвид, ты с ней, да? Нет, мать твою, я с унитазом. А она спит в моей постели, и я тоже должен быть там - если бы не твой хренов звонок. - Ты не мог выбрать другое время для этого разговора? - я едва сдерживаю злость. - Билл, ты знаешь, сколько сейчас времени? - Знаю. Просто скажи - да или нет. Как же я хочу сказать «да» - и отключить мобильник на хрен. Это неверный ответ. Но верное действие. Я вырубаю телефон и выхожу из ванной, в полумраке нахожу свои джинсы и рубашку. Выключаю ночник. Это должно сработать. - Зачем ты бросил трубку? - с ходу спрашивает Звезда, когда я перезваниваю ему. - Открой мне дверь, - отвечаю я. Судя по звуку в трубке, Каулитц роняет её на пол. Я слышу, как он подходит к двери. - Я с тобой, видишь? Он промахивается мимо ручки, когда пытается закрыть за мной дверь. - Тихо, - я поворачиваю ключ и обхватываю Диву за голые плечи. - Что с тобой? - Мне плохо без тебя, - надломленным голосом произносит он. - Дэвид, ну что во мне не так? О, я бы перечислил. - Все в порядке, детка, - я провожу тыльной стороной ладони по его щеке. - Все в порядке. - Нет, - он кусает губы и вцепляется в меня руками, боится что ли, что я вдруг исчезну? - Не все. Я охреневаю окончательно, когда понимаю, что он плачет. Его всего трясет, он сжимает пальцами мою рубашку на спине, утыкается носом мне в шею, и мне мокро от его гребаных слез. Девка. Долбанная девка. - Хочешь, я перестану краситься? - судорожно шепчет он. - Или буду носить ее шмотки… они мне малы будут, ну и что… скажи, что мне сделать. Я все сделаю. Меня заебало играть в любовь. Но другого выхода нет. - Билл, прекрати, - я отдираю его от себя и поднимаю лицо за подбородок. - Что за чушь? Он смотрит на меня своими глазищами. На них нет краски. А ресницы все равно черные. Только слиплись от рева. - Ложись спать, - я вытираю слезы с его лица рукавом своей рубашки. - У меня есть кое-что для тебя, завтра увидишь. - Правда? - как-то по-детски спрашивает он. - Правда. Я запихиваю его под одеяло. Спи, блин, как же ты меня достал… Он крепко сжимает мою ладонь пальцами - как тогда, в самолете, - и закрывает глаза, когда я целую его. - Спокойной ночи, Билл, - говорю я ему. - Спокойной ночи, Дэйв, - тихо отзывается он, разжимая пальцы. Я возвращаюсь в свой номер и ложусь в постель. Нова улыбается, не просыпаясь, когда я обнимаю ее. Светлые волосы. У Детки черные. Мне кажется, ситуация начинает выходить из-под контроля. 7. MUTE Клип доводят до кондиции за ночь, и утром у нас premier-show. Маленький зал - четыре дивана и два кресла, когда я прихожу, близнецы и клипмейкер уже там. Билл жрет чипсы - кажется, кроме них и разнообразных йогуртов он больше вообще ничем не пита-ется. - Здорово, Дэйв, - кивает мне Том. Дива ограничивается Взглядом. Я сажусь в кресло, стоящее рядом с его диваном - тощий засранец умудрился развалиться так, что даже братцу не осталось места. …Через пару минут собираются все. Гаснет свет, на экране появляются первые кадры. Мне плевать на клип - я видел его почти полностью смонтированным еще день назад. Я смотрю, как нервничает Детка. Смешно, он спокойно выступает перед огромной аудиторией на концертах, но всегда психует, когда показывают записи. - Удачные кадры, бесподобно. Скорость воспроизведения уменьшают; Золотая Детка в клипе медленно поднимает голову и смотрит в камеру - пристально, опустив ресницы. Коронный взгляд, бля. - Билл, отлично. Он не обращает внимания на адресованные ему реплики. Он шумно разрывает новую пачку чипсов и демонстративно хрустит. Я вижу, что он не смотрит на экран. - Ты соврал? - спрашивает он, чуть повернув ко мне голову. - По поводу? Думаю, нас никто не слышит - музыка громкая. А насчет того, видят ли… кресло стоит вплотную к дивану, так, что соприкасаются подлокотники, а придурок уже успел забиться в самый угол, ближе ко мне. - Ты сказал, у тебя есть кое-что для меня. Маленький меркантильный ублюдок. - Позже, - отвечаю я. - Потерпи. …Он терпит - до конца клипа, потом - до середины нашего междусобойчика в честь официального запуска клипа на музыкальные каналы. Он что-то говорит Тому, хмурится, поджимает губы, Швабра слушает его и улыбается. Заботливо ка-сается рукой угловатого плеча Дивы. - Хорошо, иди, - долетает до меня обрывок их разговора. - Отдыхай. Билл обнимает близнеца, и, махнув рукой остальным, уходит. Я подхожу к Тому и сажусь рядом с ним на диван. - Билл плохо себя чувствует? - спрашиваю я у него. - Да. Довольно необычный для Братца ответ. Вообще-то, он должен был обстоятельно объяснить мне, по-чему и как именно плохо Билли себя чувствует. - Он тебя совсем достал, Дэйв? - не в тему продолжает Том, внимательно посмотрев на меня. - Что? - я изображаю удивление, а правда, как паршивец догадался? - С чего ты взял, Том? - Мне так показалось, - отвечает он. - Значит, действительно показалось. С минуту мы оба молчим. Потом Каулитц спрашивает о наших ближайших планах - помимо перезаписи альбома. Это его каче-ственный плюс, в отличие от брата. Том по-взрослому относится к работе. А Билл продолжает вести себя, как на детском утреннике - выполняет старательно, но организация ему по боку, и он просто не врубается, как его капризы мешают делу. - Ясно, - подводит итог Том, выслушав меня. - Отлично, - отзываюсь я, поднимаясь с дивана. Никогда раньше у нас не было такой напряжении в общении. И это значит только одно - Томми волнуется за Билли. И каким-то образом умудряется связать все со мной. Действительно отлично, блядь. …Здесь мне больше нечего делать. Да и Детка слил не просто так. - Зайди ко мне, - говорю я ему, позвонив на телефон в номере. Он появляется на пороге минут через десять - в мятом спортивном костюме, висящем на нем, как на вешалке. С двухдневным макияжем на лице. Это видно - тени расползлись, а тушь осыпается. Я думал, он хоть сегодня смоет это все. - Это тебе. Я киваю на фирменный бумажный пакет «T-Mobile Germany», стоящий на журнальном столе. - Мне? - зачем-то переспрашивает он, ловко распаковывая мобильник. Я вижу, что ему нравится. Он садится в кресло и крутит в руках трубку, включает, пробегается по меню. Внимательно разглядывает стразы, приляпанные узорами к черной коже и в пластик слайдера. - Ну, как тебе? - небрежно интересуюсь я. У Дивы взгляд ребенка, которому на Рождество добрый дядя подарил игрушечную «Ламборджини Дьябло» с дистанционным управлением и максимальной детализацией. - Мне очень нравится, Дэвид, - улыбается он. - Спасибо. Всего лишь? Но он поднимается с кресла, все еще сжимая мобильник в руке, и делает три шага ко мне. - Спасибо, - повторяет он. Шлюха. Слишком нежная шлюха. Я опускаю руки на его бедра и ощущаю под большими пальцами выпирающие кости, на которых на-тянулась ткань штанов. Дива прижимается еще ближе и замирает, тихо дыша мне на ухо. Я чувствую, как бьется его сердце. Похоже, у нашей Детки ступор. - Билл? Он вздрагивает от моего голоса, как слепой щенок тычется губами в мои губы, и я забираю у него мобильник, откладываю на комод и слышу, как вздыхает Детка, обнимая меня. Он кажется мягким из-за трикотажа с начесом. Придурок умудряется мерзнуть зимой в хорошо отап-ливаемом отеле, но постоянно забывает пихнуть в чемодан что-нибудь еще, кроме спортивной двойки. Поэтому она мятая. - Можно я останусь? - тихо спрашивает он. Мне интересно, как эта маленькая дрянь может задавать такие вопросы при всем своем поганом ха-рактере? - Не задавай тупых вопросов. Я затыкаю ему рот поцелуем. Сладко. Билл весь вечер жрал шоколад и бисквиты, я видел. Он начинает мерзнуть, когда я раздеваю его. Ничего, детка, скоро нам обоим будет жарко. Я опрокидываю его на кровать, лижу за ухом, прикусываю кожу на шее - только без синяков, отме-тины нам ни к чему, правда, Билли? Уже привычно - два пальца, медленно до упора. Он приподнимает бедра и закусывает нижнюю губу. Еще, детка? - Билли, - шепчу я, склонившись над ним. - Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Я рад, что могу сказать это вслух. Мне надоело думать. Менять кодировку, как гребаный компьютер, потому что мои слова - это перековерканные мысли. Ничего общего. …У Детки в глазах протест. Потому что мы очень гордые, Билл? А это ведь исправимо. Я оставляю пальцы внутри, но не двигаю ими, и ладонью свободной руки глажу его бедра. Вверх по согнутой в колене ноге. По тощей ляжке, шелковистой, гладкой. Он шумно вздыхает. Подается вперед. Нет, детка. Не получится. Я отвожу руку назад. - Будем играть? - жарко выдыхаю я ему на ухо, рукой останавливая судорожные движения его бедер. - Нет, - сквозь зубы давит он. - Я хочу тебя. Отворачивается. Неужели ты еще помнишь, что такое стыд, Билли? Я провожу ладонью по его щеке, принуждая посмотреть на меня, но он отводит взгляд в сторону. Мне кажется, сейчас он меня ненавидит - за то, что я так легко подчинил его себе. Я тоже ненавижу его. За то, что у меня на него стоит. За то, что он выматывает мне нервы. Я заставляю его перевернутся на живот - чтобы не видеть блядской морды и закатывающихся в экс-тазе глаз, так, что между ресницами блестит только белок. Он мычит в подушку, когда я раздвигаю его ляжки шире и вталкиваю в узкое отверстие головку чле-на - потом идет легче, но Каулитц все равно мучительно выгибается, приподнимая задницу. На хрен ему это, если так больно? - Зачем ты пидор, Каулитц? - шепчу я, жестко двигаясь в нем, и пошлые издевки вслух еще больше заводят меня. - Ты стольких девок лишил удовольствия. На какой-то миг у меня мелькает мысль - а насколько сильно я его задел? - а потом становится все равно. - Ты, - со стоном выдыхает Детка. - Ты тоже, Йост. Я тоже. Из-за тебя. Я кусаю Билла в загривок, похрен, что будет синяк, и вжимаю его в кровать, раз за разом, и мне мало его всего - тощего, выгнувшегося, мало влажной кожи под ладонями и мало его стонов. - Дэвид. Дэвид… У Детки закрыты глаза. Зажмурены. Краска течет. Я сжимаю пальцами его узкие, острые плечи, чтобы он не елозил, черт, наверное, если я надавлю сильнее, переломаю на хрен все его кости. - Дэвид. Его голос срывается на хриплый шепот. Да, давай, вбивай себе в голову, что я трахаю тебя. Мне так хорошо. Повторяй мое имя. - Дэвид… - он весь напрягается и мелко дрожит, трепещет подо мной, как проткнутая иголкой бабоч-ка. - Дэвид… Мне уже нахрен ничего не надо. Я почти ложусь на него, вжимая бедра в его задницу, и слышу, как он тихо, надсажено шепчет: - Я люблю тебя. Я не отвечаю. 8. DIM …Потом он лежит очень тихо. Я курю. В постели. Стряхивая пепел в стакан с остатком минералки на дне. - Можно? Билл вытаскивает сигарету у меня из пальцев, я даже не успеваю возразить. Он обхватывает фильтр губами, затягивается, и у него так сильно трясутся руки. - Нельзя, - я выдергиваю сигарету у него изо рта. - Контракт. Каулитц прижимает ладони к лицу. В номере темно. Только полосы света на потолке от проезжающих машин и блеклые пятна на стенах от неоновых реклам на соседнем здании. - Почему? - едва слышно спрашивает Билл. - Дэвид, почему? Что почему? Почему контракт? Почему нельзя? Почему ты сказал «я люблю тебя»? Неужели ты сам не знаешь ответы на все эти вопросы, детка? - Ты замерзнешь. Я бросаю сигарету в стакан и накидываю на его голые плечи одеяло. Он смотрит куда-то в дальний угол номера. Я хочу лечь, но он обхватывает ладонями мое лицо, и я вижу, что у него глаза блестят от слез. У него взгляд брошенного щенка. Я не знаю, может ли он так хорошо играть. - Я сказал правду, - произносит он. - А ты можешь думать, что хочешь. Сильный. Я думал, он оставит все, как есть. Как покатит. Его пальцы холодные. Он отпускает мое лицо и встает с кровати, подбирает с пола штаны и натягивает их на голое тело. Думает, я остановлю его. Только я не буду. - Не забудь мобильник, - напоминаю я ему. Каулитц убирает слайдер в карман толстовки. Я закуриваю новую сигарету, откинувшись на подушки, приставленные к спинке кровати. Он вытаскивает из коробки хэндс-фри. Так медленно, как будто ему тяжело двигаться. И я знаю. Ему тяжело. Разве не об этом он поет? Теперь наша Золотая Детка знает, насколько больно бывает на самом деле - а не в текстах песен. - Билл, постой. Я не могу смотреть, как он мучается. Не потому что жалко. Не потому что люблю. Мне не нужна депрессия и разбитое сердце Билли Каулитца. Это плохо скажется на его работе. - Оставь это все, - я подхожу к нему и убираю из его рук проводки гарнитуры, зажав сигарету зубами. - Что? - он непонимающе смотрит на меня, нахмурив брови. - Прости, - говорю я ему. - Я был слишком грубым с тобой. Да, детка, это не то, что ты хотел бы услышать от меня - но оставь признания влюбленным фанаткам. Большего я не смогу тебе сказать. Он слабо улыбается. Я откладываю непотушенную сигарету в пепельницу на журнальном столике, целую его в губы, притянув к себе за плечи, и Детка расслабляется в моих руках. Nothing looks the same in the light [1], знаешь, Билли? Завтра утром я не вспомню о своих словах. …Я помогаю Каулитцу раздеться и обнимаю его уже лежа в постели, сигарета тлеет в пепельнице. Золотая Детка смотрит на струйку белесого дыма, я вижу, куда направлен его взгляд. - Спокойной ночи, - тихо говорит он мне. - Дэвид. 9. ALTERNATIVE PLAYER - PLAY Нам осталось записать две песни. Потом полмесяца отдыха - и начало концертного тура. Так сказал Йост. - Не выспался? - спрашиваю я у Билла, когда он опускает голову на мое плечо в машине. - А? - он устраивается удобнее. - Да. Я чуть поворачиваю к нему голову, и в просвете между вырезом теплого джемпера и шарфом вижу красноватое пятно на бледной коже. Аллергия? - Билл, че за фигня у тебя? - я отодвигаю ворот джемпера, а он сонно скашивает взгляд себе на грудь. - И вот еще. Два пятна - на ключице справа и чуть повыше, на шее слева. И не очень похоже на аллергию. - Не знаю, - бормочет Билл. - Мне холодно, не разматывай мне шарф. - Том, Билл, что случилось? - с переднего сиденья к нам поворачивается Дэвид. - Ничего, - Билл сжимает пальцами свободные концы шарфа, перекрещенные у него на груди, и мне кажется, что во взгляде Йоста мелькает усмешка. - У меня аллергия на шерсть, наверное. - Сними шарф, - советует Дэвид, отворачиваясь. Вот только на фига? В этом шарфе шерсти меньше, чем арбуза в Орбите. - Смотри, - Билл несильно пихает меня локтем в бок и показывает уделанный стразами черный мо-бильник. - Как тебе? - Ух ты, - улыбаюсь я, забрав у него слайдер. - Круто. Билл любит такую хренотень. Что он там наплел в интервью? Что ему одному из группы сделали са-мые красивые наушники? Смешной. Они все были одинаковые, на самом деле. - Нет, ну посмотри! - Билл переворачивает мобильник в моих руках кверху задней панелью и прово-дит кончиком указательного пальца по кожаной отделке. - Тут узор есть, видишь, вдавленный? - Мать вашу, да что у вас там такое? - раздается сзади голос Георга. - Дайте нам тоже посмотреть. Билл улыбается и встает на коленки на сиденье, высунувшись к парням в промежуток между спин-ками наших кресел, и продолжает расписывать им достоинства дизайна своей Нокии. Я знаю - ему совершенно наплевать, что внутри. И не потому, что он ни хрена не понимает в мо-бильниках. Просто он такой. И как Йост догадался купить именно эту модель? Вот уж не подумал бы, что Дэвид угадает настоль-ко точно - и что вообще будет тратить время на это. В последний месяц мне, правда, начало казаться, что Билл сильно нервирует Йоста. Гораздо сильнее, чем обычно. …В студии мы работаем до двух ночи. Восемнадцатичасовой рабочий день - и с альбомом мы закан-чиваем. Остальное - не наша работа. Завтра мы едем домой. На пятнадцать дней. …Утром, в четыре, я убираю в чемодан последнюю бейсболку, и решаю зайти к Биллу - он наверняка все еще возится со своими шмотками и украшениями. Дверь в его номер не заперта - на магнитном щитке горит зеленая лампочка. С рассеянностью Билла это нормально. …Но его нет в номере. Вещи свалены на кровать, чемодан собран наполовину. Куда он пошел гулять в четыре утра? Я стою посреди комнаты, соображая, куда мог деться Билл, а потом спускаюсь вниз, на ресепшн. Мне говорят, что Билл никуда не выходил. Ресторан при отеле закрыт, бар тоже, в кинозале нет ни одного сеанса. Бред. Возвращаясь на наш этаж, я начинаю волноваться. Густав и Георг уже улетели по домам - ут-ренними рейсами, сразу после того, как мы ушли из студии. Бля. Я не знаю, где Билл. И один я его не найду. У Йоста на двери номера висит табличка «Не беспокоить». Не знаю, почему я обращаю на это вни-мание - ведь ночью она есть почти у всех. Я нажимаю на кнопку звонка. Ничего. Я жду минуту. Звоню еще раз. В номере раздается шум, ругань, и Йост открывает дверь. В первую секунду он выглядит рассерженным, но как только он видит меня, раздражение сменяется чем-то неопределенным. - Что случилось, Том? - сухо спрашивает он. - Извини, что так поздно, то есть рано, Билл пропал, - скороговоркой выдаю я. - Что? - Йост приподнимает бровь. - Он лунатит по ночам? - Не смешно, - он что, не понимает меня? - Дэйв, его нигде нет. Вообще. - Ты заходил в кинозал? - в голосе Йоста снова появляется раздражение. - Да, его нет нигде, - повторяю я. - Наверное, ты что-то упустил, - Йост перехватывает простыню, обмотанную вокруг бедер, правой рукой и левой упирается в косяк двери. - Спортзал, зимний сад… сходи, проверь там. Ему что, вообще все равно? - А ты? - спрашиваю я. - А я хочу спать, - заключает он. - И тебе тоже советую отвалить в кровать. И до меня доходит. Почему он так сказал. Только не укладывается в голове. - Спокойной ночи, - произношу я. - Спокойной ночи, - Йост захлопывает дверь. Я остаюсь в коридоре. Почему до меня дошло только сейчас? Ведь это все - слезы, тот странный раз-говор… красные пятна. Засосы. Какой же я дурак. Какой же дурак Билл. Мой глупый братишка. Я не знаю, что мне делать. 10. STOP Золотая Детка подходит ко мне, когда я запираю дверь - взволнованный и растрепанный, мы не за-кончили с ним. - О чем я говорил тебе? - спрашиваю я. - Не нужно было тебе приходить. - Дэйв, - он опускает голову, встряхивает всколоченными волосами и прижимается лбом к стене справа от меня. - Я ведь тоже говорил. Я не мог. Мы уезжаем на полмесяца. Я не могу. Можешь, детка, поверь мне. Полторы недели - не так уж много. - Том, наверное, все понял, - тихо продолжает Дива. Давно пора. - А ты думаешь, это можно долго скрывать? - интересуюсь я. - Тем более от своего брата? - Нет, просто я… - он зябко обхватывает руками свои плечи. - Я замерз. Пойдем? Я киваю. На этот раз Каулитц проявляет хоть какую-то инициативу. Мы целуемся, он ерзает подо мной, вжи-маясь костлявыми бедрами, а потом я чувствую, как его прохладная ладонь обхватывает мой член. Похоже, он сам удивляется своей смелости, потому что останавливается и смотрит на меня замут-ненным взглядом. - Ну, давай, - шепчу я, покусывая мочку его уха. - Продолжай. Он пытается отдрочить мне, как себе - неплохо получается, но пару раз он ощутимо царапает ногтя-ми кожу, и это не очень-то приятно. - Хватит, - я останавливаю Билла и укладываю его на бок, провожу кончиками пальцев по спине к копчику - и он весь выгибается, судорожно вздохнув. Блядь, сладкий. Такой сладкий, что иногда от него тошнит - и зубы болят. На подготовку много времени не уходит - он быстро расслабляется, я знаю, у него там все чуть при-пухлое и очень чувствительное, потому что прошлый раз был совсем недавно. …Приподнять его ногу. Детка прогибается в пояснице, и я вхожу плавно и очень глубоко, это удоб-ная поза. Каулитц всхлипывает, прижимается спиной к моей груди, и, блядь, я действительно глубоко. Он сегодня слишком податливый. И весь в моих руках. Я целую его в макушку, вставляя по самые яйца, и Детка обхватывает свою ногу поверх моей руки, помогая держать. У него уже все губы искусаны. И ему так трудно сдерживать стоны, что мне кажется, он сейчас пода-вится ими. …Я кончаю в него - без презерватива, я на хрен забыл про это, - и остаюсь внутри, пока Детка не раз-ворачивается ко мне лицом. Он мягко целует мои губы, закрыв глаза, мокрый, горячий, с красными пятнами на ляжке и бледны-ми синяками на бедрах. Весь в моих отметинах. Три часа до прибытия поезда. Машина подъедет через полчаса. - Тебе пора, Билл, иначе опоздаешь, - я отстраняю его от себя. - Да хоть бы и так, - тихо произносит он. Но с постели все-таки поднимается. Я не солгал Тому - мне хочется спать. Теперь. - Ты не проводишь меня? - спрашивает Билл, опустившись на корточки перед моей кроватью. - Зачем, детка? - я касаюсь пальцами его щеки, и он упирается подбородком в край постели, легко улыбаясь. - Давай не будем добавлять Тому головной боли. - Поцелуй меня, - просит Каулитц. Я притягиваю его к себе и целую, он отвечает очень нежно. - Полторы недели ведь быстро пройдут? - спрашивает у меня Детка. - Правда, Дэвид? - Конечно, - отвечаю я. - Хорошо, - он говорит так, будто это я решаю, насколько быстро будет идти время. - Дэвид. Похоже, мое имя - его вербальный фетиш. Я целую его еще раз, и он уходит из моего номера, тихо прикрыв дверь. …Днем, когда я просыпаюсь, звонит Нова. Предлагает пожить в ее квартире, пока у меня неофициальный отпуск. Я соглашаюсь. Блин, наконец-то я отдохну от нервотрепки. |
Оставить комментарий Перейти к списку фанфиков