|
Иногда я благодарю себя за то, что купил Кадиллак. Да, машина не должна быть как самолёт, но практичность и комфорт на многое влияют. И сейчас, сидя в собственной машине, я в который раз обдумываю всю глупость своей затеи. Вроде бы, мне никогда не приписывали безответственность и ребяческий характер. Мои друзья, семья и коллеги отзываются обо мне лишь как о богатом, повзрослевшем и ответственном молодом человеке. Даже брат признаёт моё превосходство. Я никогда не совершал авантюры.
Остановившись у маленького домика, я вышел из машины. В наблюдательной будке никого не было. Чертыхнувшись, я поплёлся к входу в главное здание. Откуда-то выплыл мужчина, окликнув меня. Признаться, я испугался.
- Что вам здесь надо? – спросил он, подходя ближе.
- Я ищу господина Миллера. У меня для него есть посылка, - как ни в чём не бывало проговорил я.
- Я прошу прощения, но господина Миллера здесь нет. А кто вы?
- Я курьер. У меня для него пакет с документами. В агентстве сказали, что это очень важно. Я обязан его найти и передать лично в руки.
- Ах да, мне говорили, - мужчина как-то подозрительно посмотрел на мой автомобиль, но, шмыгнув носом, пошёл в будку, - пройдёмте со мной, а то вы совсем промокли.
Я даже и не обращал внимания на дождь. Зайдя в тёплое, но очень маленькое помещение, я присел на старый стул, пока смотритель перебирал какие-то бумаги.
- А вы знаете, кажется, господин Миллер уехал сегодня в командировку, - он сделал паузу, продолжая перебирать документы. – Вроде бы, в Вену.
Я упорно молчал и ждал. Он копался ещё минут пять, а потом вынул из первого ящика стола заветный лист.
- Господин Миллер всегда останавливается в мотеле «Верона». Он находится за 186 миль от Вены. Вы уверены, что посылка не подождёт до его приезда?
- Уверен.
- Хорошо. Тогда вот вам его телефон. Доложите о том, что это срочно.
- Спасибо большое, вы очень любезны.
Я вышел из будки, надевая капюшон куртки. Смотритель пошёл за мной, чтобы закрыть главные ворота.
- Кстати, - сказал он, когда я садился в автомобиль, - хорошая у вас машина. Нынче все курьеры могут себе такую позволить? – спросил мужчина.
- Если бы. Это машина агентства. Вы сами знаете, что для таких фирм, как ваша, самое главное – имидж.
- Сынок, я даже слова такого не знаю, - я засмеялся. – Слушай, на улице вроде ночь, а вы в очках?
- Ох, это я сегодня подрался, вот и синяк под глазом. Если бы шеф увидел, то уволил бы, - теперь была очередь мужчины смеяться.
- Всё, не буду задерживать, езжай с богом.
Я закрыл дверь, завёл мотор и выехал за ворота. Сжимая ценную бумажку, я кашлянул, вспоминая, что 186 миль – это примерно 300 километров. Мужчина был американцем на первый взгляд. Но это меня не удивило. Кажется, он поверил в мои небылицы. Я даже на курьера плохо похож, хотя, откуда мне знать, как они должны выглядеть. И синяка под глазом у меня, конечно же, нет. Я просто осторожен.
Дождь продолжал идти, стуча по машине крупными каплями. Я взял свой IPHONE. Может быть, брат сейчас уже проснулся, хотя я сам позаботился дать ему снотворное. Звонить тут же перехотелось. Стало тоскливо. Так как на трасе машин практически не было, я решил послушать плеер. Вероятность того, что мне будет кто-то сигналить очень мала, а нарушать правила дорожного движения не в моей компетенции. Весь оставшийся путь я думал о брате. Наконец-то подъезжая к мотелю, ощутил дрожь в коленях. Да, я действительно волновался и боялся. Машину припарковал на стоянке, выжидая гостей. Время подумать ещё было. Я вспомнил холодные серые глаза Миллера при нашей первой встрече. Взглядом он смеялся надо мной. Я тогда посмотрел на близнеца и увидел ледяной ужас. Мне стало страшно. Множество ржавых прутьев пронзили моё тело, и я понял, что это именно он. Самый страшный кошмар. После у брата началась истерика, и я успокаивал его, стоя в курилке. Гладил и целовал его, шепча, что всё хорошо, что всё в прошлом. Но даже сейчас, спустя практически десять лет он просыпается ночью от собственных криков. Я тогда дрожал под тяжестью его слёз. Старался вселять в него надежду. Из-за этого гада наша жизнь превратилась в один сплошной кошмар.
Вдруг из-за угла вышел парнишка лет двенадцати. Он весь трясся от холода. На нём была потрёпанная куртка, которая явно не спасала от дождя. Мальчик дошёл до лестницы, свернул, стал подниматься по ней. Остановился у одного из множества номеров. Дверь ему открыл именно Миллер. Парень вошёл, и они оба скрылись за стенами номера. По-моему, я даже прыснул. Эта сволочь никогда не меняет своих вкусов. Я взял с пассажирского сиденья портфель. Вынув из бардачка пистолет, я открыл портфель и достал глушитель. Соединить одно с другим было делом не сложным. Надев очки, прихватив портфель, засунув пистолет в карман толстовки, я вышел из машины. Проследовав по маршруту парня, я пошёл дальше, до пожарной лестницы. Окно номера этого урода находилось прямо у лестницы на втором этаже. Я надел перчатки и забрался на лестницу. Чуть спустившись, мне открылся отличный обзор на комнату. Миллер, уложив парня на кровать, снял с себя халат и уже натягивал презерватив. Мне стало противно. Изловчившись, я снял с плеч портфель и достал оттуда фотоаппарат. Идея о разоблачении важной шишки мне показалась очень забавной. Этот мужлан без каких-либо колебаний просто лёг на мальчика и вставил тому в анус свой толстый, но маленький член. Меня передёрнуло. А парень закричал. Он был красивым и юным. Сделав пару пикантных фото, я убрал фотоаппарат. Спрыгнув вниз, я вернулся к своему автомобилю. Перспектива мёрзнуть меня не привлекала. Опять вспомнился Билл. Что будет, если он проснётся раньше времени? Если почувствует что-то? Но я не позволил мыслям развиваться.
Парень вышел только через час. Как только он спустился по лестнице, то пустился наутёк. Я тут же вышел из машины. Уверенно дойдя до номера, я остановился. Если я зайду, то дальше уже другого пути не будет. Я постучал. В номере послышались шаги, затем дверь отварилась. Передо мной предстал очень недовольный мужчина средних лет.
- Ах, вы курьер, меня предупреждали, - он впустил меня, закрывая дверь и подходя к кровати, - что за срочность такая?
Ничего не ответив, я дал этому ублюдку прямо в лицо. Он выругался, упал на кровать и зажал нос.
- Какого чёрта, ты кто такой? – начал верещать мужик, но я его не слышал. Достав из портфеля пачку бумаг, я нашёл самые нужные и положил их на стол.
- Сядь и подпиши, - приказал я.
- Что? Пацан, ты кто, вообще, такой?
- Я твоя смерть.
Достав из кармана пистолет, я нацелился прямо ему между глаз.
- Если ты не сядешь и не подпишешь, то получишь пулю в лоб.
Было видно, что господин Миллер занервничал. Он взял полотенце с тумбочки, приложил его к носу, чтоб хоть как-то остановить кровь. После, помедлив, надел очки и сел за стол. Спустя пару минут его лицо стало меняться.
- Кто тебя подослал? – он повернулся ко мне.
- Никто.
- Говори, кто? Форентман, да?
- Я не знаю такого мужчину.
- Не ври, - было видно, что он рассвирепел.
Я подошёл к нему и ударил в пах. Он застонал от боли, но не дёрнулся. Удивительная сила воли для такой твари. Я приставил пистолет к его лбу.
- Подписывай, мразь.
- Кто ты?
Левой рукой я снял очки.
- Посмотри мне в глаза. Узнаёшь?
Холодность его взгляда сменилась жутким страхом. Он задрожал.
- Это ты. Но глаза... они темнее.
- Я не тот милый мальчик, не твоя жертва, - я выпрямился, - ты смотришь на его брата.
Воцарилось молчание.
- Ты язык проглотил? Тебе нечего сказать?
- Ха, надо было тогда, десять лет назад отыметь тебя, а не твоего братика. Ему бы такая бредовая идея, как месть, никогда бы в голову не пришла, - я ударил его под дых.
- Ты всегда был тварью, Миллер. Но с Биллом ты зашёл слишком далеко. И если бы ты не появлялся в нашей жизни, то я бы и не подумал о том, чтобы отомстить. Но тебя ведь тянет, правда, свинья? Тянет к своим юным подстилкам. Правда? – я перешёл на ор.
- Что с того? Если ты убьёшь меня, то тебя найдут.
- Ты слишком самонадеян. А теперь – подписывай, - я сунул его сломанный нос в бумаги.
Он читал вдумчиво. Иногда ему хотелось почесать затылок, где застыло дуло моего пистолета.
- Ладно, я понимаю, благотворительность там, но зачем тебе-то мои деньги? - он указал на чек в пользу Билла.
- Они не мне, а моему брату. Скажем так, за принесённый физический и моральный ущерб.
- Ты ублюдок.
- Нет, это ты здесь ублюдок. Подписывай!
- Ты всё равно убьёшь меня.
- Не обязательно. Я знаю, ты обожаешь азартные игры. Так вот, у меня в стволе двенадцать патронов, шесть из которых холостые. Шансы равны. Если я выстрелю, и в тебя попадёт холостой патрон, то ты останешься жив. Но документы ты подпишешь всё равно. Ну, как?
Он сидел неподвижно, лишь изредка смотря на пистолет.
- Хорошо, если я подпишу, и ты выстрелишь холостым, то отпустишь меня?
- Я же уже сказал, что да. Мы похожи с тобой лишь в одном...
- В чём?
- Мы люди чести. Я знаю, что ты не пойдёшь в полицию. А даже если и пойдёшь, то у меня кое-что есть на тебя. Так что, в любом случае, ты не в выигрышной позиции. Подписывай, сука.
Миллер, задыхаясь от гнева, взял ручку и подписал всё, что было представлено мной.
- И как ты собираешься осуществить перевод?
- Задним числом. Или ты думаешь, что в этом мире лишь у тебя прочные связи? А теперь иди, сядь на кровать. Если ты сдохнешь, то я не хочу видеть твою кровь на документах.
- Сволочь. Тебя найдут и посадят. Тебе так это с рук не сойдёт. Я высокопоставленное лицо.
- Ты гнусный педофил, вот кто, - я с силой толкнул его на кровать. В крови вскипела ненависть, - ты просто не можешь себе представить, каково это быть осквернённым.
- Подожди-ка, - он посмотрел прямо мне в глаза, - ты трахаешь его. Ты трахаешь своего брата.
- Заткнись, - я направил дуло прямо ему в голову.
- Обвиняешь меня в осквернении, а сам ебёшь его, - и он начал смеяться. Более мерзкого смеха я в жизни не слышал.
- Ты дождался, - я прислонил дуло ему между глаз.
- Да ты не сможешь, мальчишка. Не сможешь убить меня, - но последние слова он сказал крайне неуверенно, скорее всего, потому, что прочёл в моих чёрных глазах хладнокровие и ненависть.
- Сейчас и посмотрим.
Выстрел. Прямо между глаз. Не холостой. Из носа всё ещё текла тонкая струйка крови. Мужчина упал навзничь.
- За всех тех невинных, кого ты поимел, мразь.
Дотащить его тело до машины было делом очень хлопотным. Я чуть не забыл про документы и переводы. Наскоро всё засунул в портфель, нацепил очки и одел капюшон. У мотеля никого не было. Никто не слышал выстрел. Дождь всё шёл. Это хорошо. Кое-как уложив тело в багажник, я сел за руль и поехал прямиком к Вене. Руки тряслись, голова заболела. Где-то через час или около того я решил свернуть с трассы и поехать по размытой дороге, ведущей куда-то в глушь. В темноте было плохо видно, и мне пришлось включить дальней свет фар, хотя я рисковал быть замеченным. Наконец-то я увидел спасительную полосу леса. Проехав ещё немного по многочисленным кочкам, я заехал в лес. На машине дальше продвигаться было просто невозможно: можно было бы просто увязнуть – а так как у меня автоматическая коробка передач, то шансы на спасение из трясины ничтожны. Я всегда был реалистом. Да, тащить тело через лес было трудным занятием, потому что сил могло и не хватить. Но машина дороже. Я вытащил Миллера из багажника и поволок вглубь леса. К счастью, идти мне пришлось недолго, минут двадцать. Я увидел поваленное дерево. Оно лежало у подножия маленького холма, создавая отличное место для хранения. Я скинул тело туда, заталкивая глубже ногами. Присмотревшись, понял, что тело не видно из-за листвы и веток.
Вернувшись к машине, я достал из портфеля документы, сразу кинув их вместе с фотоаппаратом на заднее сиденье. Затем, вынув оттуда новую толстовку, джинсы и кроссовки, принялся переодеваться. Рядом с портфелем на пассажирском сиденье лежала совершенно новая крутка. Одевшись во всё сухое, я кое-как запихнул старую одежду в портфель и выехал из леса. Теперь можно было вернуться домой, только предварительно выкинув всё ненужное.
Я остановился только когда проезжал какую-то реку. Свернул и поехал вдоль берега. Я вышел из машины, взяв перед этим все греховные предметы, и пошёл на маленький мостик. Встав посередине, я бросил сперва портфель с вещами, липовые автомобильные номера, багажный коврик, который был полностью в крови, а уже потом пистолет. Подумав немного, выкинул и очки с шапкой.
Когда я выходил из машины, будучи уже в Гамбурге, дождь всё ещё продолжал идти. Это мне лишь на руку. Следы шин и кроссовок смоет. Если вещи ещё могут как-то выплыть, то пистолет пошёл ко дну. Если спросят смотрителя, которому я представился курьером, то он ничего толкового не скажет. Машина дорогая? И что, мало ли таких. Камера наружного слежения засняла высокого парня в очках, шапке и куртке, полностью укутанного. Лица не различишь. В мотеле меня никто не видел. Если труп и найдут, то не очень-то скоро. Дождь размоет дорогу к лесу, следов на самом теле нет вообще. Я просчитал всё. Всё до мелочи.
Поднявшись в квартиру, я первым делом заглянул в комнату. Билл ещё спал. На часах было ровно шесть. Стоя уже в душе, я думал, что это произошло не со мной. Когда холодные капли касались плеч, я представлял глаза Миллера. Даже в последние минуты своей жизни он смеялся надо мной. Ещё тогда, полгода назад, когда он хотел спонсировать наш тур, глаза выдавали его с потрохами. Дейв сказал тогда, что эта сволочь прилично богата и, заручившись его поддержкой, мы сможем с малыми жертвами провернуть тур. Но если бы я знал с самого начала, что это за человек. И только когда Билл заплакал, уткнувшись мне в плечё, я понял, что это он то самое чудовище, которое я ненавижу вот уже десяток лет. Все эти полгода Биллу снились кошмары. Вот уже полгода мы видели его каждый первый четверг месяца. И я не выдержал. Просто не смог выдержать страх и панические истерики брата. Я был обязан убить его. И мне плевать, что теперь я считаюсь убийцей, отнявший жизнь. Брат дороже.
Я вышел из душа, когда на часах было уже семь. Долго мне думалось, однако. Я зашёл в комнату, а затем лёг в кровать к брату. Он зевнул, потянулся и открыл глаза.
- Томми, где ты был?
- Мне не спалось, я ездил в бар.
Билл придвинулся ближе ко мне, смотря в глаза. Он улыбался, но затем его взгляд потускнел.
- Том, твои глаза... они совсем чёрные.
- Наверное, это от недосыпания. Но ты знаешь, сейчас, в твоих объятьях, сон и вовсе ушёл.
Билл приподнялся и лёг на меня. Дотянувшись до моих губ, он начал очень медленно и нежно целовать меня, растягивая удовольствие. Ладонями поглаживая мне лицо, он принялся спускаться ниже, гладя бока, а затем бёдра. Чуть поёрзав на мне, Билл сел, не отрываясь от моих губ. В итоге, когда мы оба начали задыхаться, он выпрямился, а потом принялся шарить на тумбочке в поисках презервативов.
- Билли...
- Заткнись, я уже не могу, - прошептал он мне прямо в губы.
Его руки забрались между нашими телами. Я, уже прилично возбуждённый, стонал от его нежных, но страстных ласк. Я не успел заметить, как близнец надел на мой член презерватив.
- Билл, постой.
- Я хочу тебя и не могу ждать.
- Нет, я должен подготовить тебя.
- К чёрту, - он уже собрался сесть на меня, но я вовремя выскользнул и сел у изголовья кровати.
- Мы ничего не будем делать, пока я тебя не подготовлю, - сказал я твёрдо.
Он недовольно простонал, но послушно лёг на живот. Я смазал пальцы кремом и вошёл в него. Он простонал и поднялся на локтях, выставляя свою попку. У меня даже скулы сводило от возбуждения. Близнец похотливо стонал и выгибался. Я тоже не мог больше терпеть. Вынув пальцы, я вставил в него свой член наполовину. Выждав момент, засадил ему во всю длину. Он гортанно простонал как во время оргазма, подался бёдрами на меня, вскидывая при этом голову. Я обхватил его за талию и стал ритмично двигаться. Билл пошло постанывал, смешивая эти звуки с какими-то невнятно сказанными словами, помогая мне входить глубже. Брат двигался разъярённо, наращивая темп. Казалось, что не я владею ситуацией. Толчок – и передо мной глаза Миллера, ещё один – в ушах его смех. Это какой-то кошмар. Я нагибался к Биллу, обхватывая его сильнее, мощнее врываясь в него. Он стонал ещё громче. Я хотел видеть его лицо, поэтому вышел из него, перевернул и опять ворвался, закинув перед этим его ноги себе на плечи. Он цеплялся ногтями за спину. И стонал, стонал, стонал. Его ноги из толчка в толчок соскальзывали с плеч, и мне приходилось раз за разом возвращать их на место.
- Чёрт...
- Что?
- Презерватив, кажется, порвался... – выдавил из себя я.
- Да, ну, и насрать, - задыхаясь, произнес близнец.
Я нагнулся и поцеловал его. Он мычал мне в губы, а спустя мгновение кончил себе на живот, измазывая нас обоих. Я вышел из него и вскоре тоже кончил, а затем, обессиленный, упал на подушку. Мы лежали так молча. Билл улыбался, я это чувствовал.
- Том...
- М-м-м?
- А мне сегодня снился Миллер.
Меня буквально окатили холодной водой. Я вскочил, да так, что мои дреды полоснули брата по лицу. Я сел на кровати, смотря на него в упор.
- С чего это?
- Не знаю. Мне приснилось, что он спонсировал нас, но больше никогда не появлялся. Типа, он приехал, извинился перед нами и укатил.
- Что б так оно и было, - я буквально кожей почувствовал, что дико вспотел. - Билл, я хотел тебя спросить...
- Что именно?
- А как у тебя это было с ним?
- Мы же договорились, что не будем об этом, - он поднялся на локтях и очень встревожено посмотрел на меня, - зачем тебе надо это узнать именно сейчас?
- Просто.
- Ну, - Билл лёг обратно, закинув руку за голову, - он повалил меня на живот. Я помню, что сопротивлялся, звал тебя, плакал. Я чувствовал, что, если он меня не подготовит, то точно разорвет. Он и подготовил. Я ещё долго ощущал его, такого слизкого и противного, в себе. Вроде бы, ближе к концу я потерял сознание. Дальше ты знаешь.
Я шмыгнул носом. Биллу явно было неприятно это вспоминать, но глаза этого насильника до сих пор мучили меня. Это уже наваждение.
- Малыш, скажи, что любишь меня. Пожалуйста.
Билл подполз ко мне, приобнял, почувствовав, видимо, что что-то не так.
- Я люблю тебя, милый.
Я ощущал его тепло, понимая чувства, переполняющие Билла. И слишком скоро я начал осознавать, что мысль об убийстве еще долго не оставит меня…
Через два месяца.
- Том, мы больше не можем так жить.
- Как?
Я сидел в машине, смотря на брата, который уставился на стекло.
- Так. Мы больше не можем спать вместе.
- Ты нашёл кого-то?
- Да нет же Том, дело не во мне.
- Во мне?
- Да.
Он так и не повернулся. Я потёр нос, а потом завёл автомобиль. Мы тронулись с места.
- Что во мне не так?
- В последнее время ты молчалив, раздражителен. Я практически потерял для тебя ценность...
- Это чушь.
- Нет. Том, ты даже перестал хотеть меня. Как только я хочу секса, ты тут же уходишь, капитулируешь. Я больше не завожу тебя.
- Не в этом дело.
- Ну да, скажи, что у тебя ранняя импотенция, - Билл прыснул.
- Нет.
- Ну вот. Ты даже ни разу не сказал, что любишь меня, - брат посмотрел на меня, стискивая своё колено и закусывая губу. Было понятно, что моё бездействие его обижало.
- Это не значит, что я ничего не чувствую.
- А где те очки, что я дарил тебе? А кофта?
- Я случайно оставил их в отеле.
- Том, не ври мне. Я же чувствую. Ты совсем другой стал и я считаю, что мы должны быть просто братьями, - он опять повернулся к окну и надел наушники.
- Если бы ты знал, что я для тебя сделал...
Но он меня не слышал.
Спустя ещё пять месяцев.
Йост влетел в номер, где мы вчетвером обсуждали наш альбом.
- Ты чего? – спросил Георг, как и все, явно встревоженный.
- Там новости. Это важно.
Он включил телевизор. С экрана симпатичная девушка вещала: «Вице-президент компании «GTY» и главный заместитель председателя компании «Intergroup» Генри-Анри Миллер официально объявлен пропавшим. По последним данным его не видели семь месяцев, но о пропажи господина Миллера стало известно лишь сейчас, когда в прессу неделю назад поступили компрометирующие фото с его участием. По слухам, высокопоставленный чиновник увлекался молодыми мальчиками и с лёгкостью принимал взятки. Информация уточняется...»
Меня как будто ударили в пах. Значит, его начнут искать.
- Дейв, и что, нам придётся вернуть деньги за его спонсорство? – спросил Густав, скептически просматривая свои записи.
- Нет. Он всё подписал на легальной основе. Контракт никаких сомнений вызвать не должен. Странная вещь вообще с его пропажей...
- Почему это? – подал голос Билл.
- Ну, недавно он перечислил в некоторые фонды деньги на благотворительность, затем ещё сколько-то на счета каких-то людей и пропал. Тебе это разве не кажется странным?
- По мне, так он всю свою поганую жизнь был подонком, и если он умер как собака, то я только этому рад.
- Не знал, что ты такой кровожадный, - продюсер хохотнул, - Том, а ты чего такой бледный?
- Чувствую себя плохо.
- Ладно ребята, давайте по номерам, завтра в путь.
Вся команда разошлась. Только Билл сидел неподвижно и смотрел в мои чёрные глаза. Я представлял, как убивал Миллера, как заставлял его подписать бумаги, как оставил его в лесу. И, видимо от этого, мои глаза почернели.
- Том.
- Что?
- Посмотри мне в глаза, - требовательно сказал брат.
Я посмотрел на него. Он долго всматривался, а потом подошёл и поцеловал меня. Поцеловал так, как раньше, с чувством, со страстью, залезая внутрь и шаря своим языком у меня во рту. После нескольких сладких минут, он оторвался от меня.
- Где он, Том? Что ты с ним сделал?
- С чего ты взял, что я причастен?
- Мне больше не снятся кошмары, я не кричу во сне, не плачу. Миллер пропал. И твои глаза... они совсем чёрные.
Я чуть подтянулся к его уху и прошептал: «Я убил его, Билли».
Близнец ошарашено отошёл от меня. Его глаза были полны ужаса. Я увидел в них то, что видел давным-давно, когда он вспоминал о нём. Теперь мы, как два страшных образа, слились. Он будет кричать во сне, ему опять будут сниться кошмары. Я отвернулся. Хотел было встать и уйти, но он удержал меня.
- Томми, именно поэтому ты не хотел меня?
- Да.
- Но почему? Почему ты сделал это?
Я молчал, закусив губу. Я не знал, как должны реагировать родственники, узнай, что родной человек – убийца. Но, смотря на Билла, понимал, что ему почему-то плевать. Кем бы я ни был, он всё равно любит меня. До сих пор любит. И простит. Со временем.
- Потому... что я люблю тебя, малыш.
Я сказал эти слова ему впервые. И они дались мне очень тяжело. Они вымучены моим грехом, силами и жертвами. Но всё это ради него, ради любимого. И я даже готов сознаться, если он простит меня. Если поймёт.
Брат наклонился и поцеловал меня вновь.
- Я, наверное, псих. Никто бы никогда не сделал для меня подобного. И насколько же надо любить, чтобы принять такой грех на душу. Ох, Томми, я понимаю, что это ужасно, но мне плевать на всё. Эта скотина всё заслужила. Тварь, он испортил нам полжизни.
Билл опять поцеловал меня. Только на этот раз медленно и нежно.
Я знаю, что он будет винить себя в том, что я совершил преступление. И примирение с этим будет очень длинным. Но зато ему больше не снятся кошмары, он не кричит, не плачет. И я сделаю его счастливым. Заставлю забыть о том, что сделал. Он будет улыбаться. А то, что постепенно у меня в душе разрыхляется огромная чёрная дыра от холодных серых глаз, это только моя проблема.
|