|
POV Билл
Три часа ночи.
Уснуть так и не получилось. Уж лучше отправился бы с парнями в клуб. После некоторых раздумий решаю-таки спуститься вниз за кофе.
Грохот в коридоре становится последней каплей в пользу этого. Заодно посмотрю на таких же страдальцев от бессонницы, как и я.
Одеваюсь и выхожу. Пусто и тихо. Заворачиваю за угол к лифту. От открывшейся передо мной картины теряю челюсть.
Чудовище с гордым названием «мой брат» рисует граффити на панелях рядом с лифтом. Кепка висит на ухе, кончик языка от усердия прикушен. Время от времени трясет головой, видимо, для прояснения зрения.
Перевожу взгляд на «произведение искусства»: девица с выдающимся бюстом 45 размера, рядом Жорик… почему-то с моим любимым микрофоном и явным намерением сделать что-то непотребное. И именно этим микрофоном.
В этот момент Тому понадобился баллончик другого цвета, стоящий на полу. Отработанным движением он, держась рукой за стену, нагибается за ним, но видимо, расчеты подвели - баллончик откатывается в сторону, а Том с характерным звуком грациозно занимает его место. Разразившись искусной речью, он отрывает лоб от стены, в которую, падая, уперся, и пытается подняться.
Я, наконец, поверив в реальность происходящего, захлопываю открытый рот и принимаюсь действовать.
Тащить упирающегося брата оказалось не так легко, как я предполагал, пришлось дать ему затрещину, после чего дело пошло быстрее. Он до самого номера не мог поверить, что я его треснул, и машинально переставлял ноги. Дотащив его до кровати, я просто разжимаю руки, и он падает на нее, впрочем, тут же подскакивает с намерением высказать все, что обо мне думает.
Слушать я, конечно же, не собираюсь, толкаю его обратно и довольно резко заявляю:
- Спи, алкоголик, а я пойду решать вопрос о твоих художествах с администратором отеля. Или ты хочешь, чтобы этим занялся Йост?
Имя нашего продюсера делает свое дело, и Том с самым покорным видом обнимает подушку.
Через час я возвращаюсь в номер, весьма довольный результатом. Администратор оказался человеком сговорчивым, и вопрос был решен. Правда, пришлось пообещать его малолетней дочери, сходящей с ума по Тому, встречу с ним. Но это еще и маленькая месть за такие выходки.
Запирая дверь, включаю бра.
Брат спит, все так же обнимая подушку.
Любуюсь его спокойным во сне лицом. В такие минуты я могу, не скрывая своих чувств, глядеть на него.
Кепку он стащил с головы по пути к номеру, но дреды все еще собраны в хвост. Подхожу и присаживаюсь на краешек постели. Аккуратно снимаю резинку и массирую кожу головы. Брат блаженно улыбается во сне.
Стараюсь оставаться спокойным. Я честно пытаюсь, но это так сложно! Ведь вот он, передо мной, и не будет помнить ничего… даже… даже если я его поцелую…
От этой непрошеной мысли меня накрывает жаркая волна. Подушечки пальцев просто покалывает от желания прикоснуться.
Мое «Я» будто разделилось надвое. И эти две половины твердят мне совершенно противоположные вещи.
«Не смей! Отвернись и выйди, пока не поздно!» - твердит одна.
«Ну что ты, погляди, какой он хорошенький, когда спит. Ты же так мечтал коснуться его кожи и ощутить его аромат. Вперед! Он ничего не вспомнит!» - поет другая.
Мечусь меж своих желаний, то почти коснусь его шеи, то отдерну руку.
Я ведь и сам понимаю, что все это неправильно. Поднимаюсь с кровати, решив-таки уйти, но тут Том переворачивается на спину, футболка задирается, открыв взору плоский живот, ямку пупка и родинку у самой кромки джинсов. Этого оказывается достаточно.
Я больше не слышу доводов разума, я просто не думаю, а опускаюсь на колени перед кроватью, впиваясь взором в предоставленную мне случаем роскошь.
Я понимаю, что пропал, что теперь никакая сила не заставит меня уйти, не попробовав эту манящую кожу на вкус. И, будто сорвав тормоза, лечу с обрыва, даже свист в ушах от скорости падения. Наклоняюсь и, едва касаясь губами его живота, замираю.
Он не пошевелился. Спит. А меня бьет крупная дрожь от близости его тела.
Вдыхаю запах кожи и совершенно теряю контроль. Лоб покрывает испарина. Не могу поверить, что в этот раз все происходит наяву, а не во сне.
Касаюсь языком дорожки, ведущей от пупка к застежке джинсов. Не реагирует. И я, осмелев, окончательно теряя рассудок, расстегиваю молнию его штанов и развожу края в стороны.
Закусив губу и тяжело дыша, тяну их чуть вниз. Благодаря тому, что брат не носит джинсы в обтяжку, они с легкостью соскальзывают.
Мое тело просто свело от напряжения, собственные джинсы причиняют невыносимую боль стоящему члену. И я, скорее инстинктивно, нежели желая этого, стаскиваю их вниз, освобождая изнывающую плоть.
Больше я не принадлежу себе. Целую его живот, осторожно касаюсь губами члена. Возбуждение разрывает изнутри, сердце больно бьется о ребра.
Охватываю себя ладонью.
Все просто: чтобы жить – надо дышать, чтобы не умереть тут и сейчас – надо снять мучительное напряжение.
Секунды взрываются где-то рядом, пронизывая яркими вспышками пространство. А меня сгибает пополам наслаждение такой силы, что его импульсы грозят просто уничтожить. Больше нет ни страха, ни сомнений, ни угрызений совести. Есть только владеющие моим существом неистовое желание и еще более нереальный кайф.
Толкаюсь в собственный кулак, а второй рукой зажимаю себе рот, чтобы не закричать, когда взорвется окружающее меня пространство, которое уже трещит по швам и сыпет вокруг меня искрами.
POV Tom
Просыпаюсь от бьющего по глазам яркого света. За окном день, светит солнце, а в моей голове полное ненастье, гром и молнии.
Отворачиваюсь от окна и пытаюсь припомнить события вечера. Что-то подсказывает мне, что мне есть, чего стыдиться. И вдруг отчетливо вспоминаю, что меня возмутила серость стен коридора, когда я возвращался из клуба и я... решил их немножко оживить. Вспомнив, что я для этого предпринял, подскакиваю на кровати, забыв про тупую боль в висках.
Вспоминаю так же сердито сдвинутые брови брата, когда он тащил меня в номер. Воспоминания довольно расплывчатые и рваные, но и их вполне достаточно, чтобы сделать вывод - брат устроит мне грандиозную выволочку, никакие беруши не спасут.
И будто в ответ на мои мысли после легкого стука дверь распахивается, пропуская внутрь Билла.
Я даже зажмуриваюсь, ожидая дикого ора прямо с порога, но проходит несколько секунд, а ничего не происходит.
Потрясенно открываю глаза и отыскиваю его взглядом.
Стоит рядом с постелью, смотрит на меня и улыбается. Улыбается?
- Доброе утро, Том! Я принес тебе кофе и аспирин.
Ну и ну, что происходит? Я ожидал совсем не такого приветствия… но в любом случае буду полным идиотом, если покажу это.
Улыбаюсь в ответ и благодарю за кофе и таблетки.
Пока я завтракаю, Билл показывает наброски новой песни и с воодушевлением говорит о предстоящем туре.
Брат как то самое яркое солнце, которое меня сегодня разбудило, и мне становится стыдно. Так стыдно за себя, что я тихонько говорю:
- Билл, прости меня.
Искренне изумляется и спрашивает:
- За что?
- Ну как же, я так себя вел... как последняя свинья. Напился. Я больше не буду. Веришь?
- Верю. А почему?
- Что почему?
- Почему не будешь больше?
- Билл?
- Можешь пить, сколько влезет! И даже сколько не влезет, я тебе и слова не скажу, братишка.
И вот тут я понимаю, что действительно что-то пропустил. И что-то важное, раз услышал ТАКИЕ слова из уст Билла.
- Билл, я понимаю, ты очень зол на меня, рассержен. Прости! Я действительно не буду больше!
- Вовсе нет! С чего ты взял? Я не сержусь! И правда не скажу и слова против, пей ты хоть каждый день до состояния парнокопытных. Хотя... о чем это я? С чего взял, что ты выдержишь хотя бы неделю?!
- Я? Неделю? Легко!
- Да ну! Том! Брось! Я знаю, что не сможешь пить 7 дней подряд!
Офигеваю! Мой брат мне даже в такой мелочи не верит. Да я просто обязан в таком случае доказать обратное!
- Спорим? 7 вечеров… до состояния, схожего со вчерашним! Пойдет?
- Хм! А если не выдержишь, то больше вообще не прикоснешься к спиртному! А если прикоснешься… то каждый раз будешь должен мне …желание! И я не знаю еще, что это будет! Пойдет?
- Идет! Сегодня как раз понедельник - сегодня и начнем! – решительно киваю, уверенный в своей победе.
- Том, ты хорошо подумал? – хмурит лоб и покусывает согнутый палец.
- Лучше не бывает, мелкий! – легонько щелкаю его по носу и заливаюсь смехом от того, как комично он фыркнул.
***
Среда. Сижу в баре, подпирая голову рукой, и с ненавистью гляжу на фужер с коктейлем. Как так вышло? Выходит, я не умею пить по заказу? Одно дело, когда в компании, когда само собой выходит, и совсем другое, когда надо пить потому, что НАДО. Потому, что ДОЛЖЕН! Понимаю, что больше не проглочу ни глотка. И осознание этого радости не доставляет. Неужто Билл все продумал? Знал?
Как бы то ни было, я сегодня проиграю. А ведь только третий день!
Ко мне подходит один наш общий знакомый. Перебрасываемся ничего не значащими фразами, интересуется, где Билл. Отвечаю ему, что по идее у себя, что не уважает особо клубы, их шумливость и дым дорогих сигар. Кивает и отходит, пожелав удачи.
И тут я как-то вдруг понимаю, что Билла-то рядом нет. Что не контролирует, сколько я выпил. И вполне можно и притвориться. Достаточно только обрызгать лицо, ну и проглотить немного для запаха. Ха, так это еще и интереснее, сыграть так, чтоб поверил.
Настроение резко взмывает вверх. Сижу еще некоторое время, а потом направляюсь в свой номер.
Я, кажется, учел все. Разбросал одежду, будто раздевался, едва держась на ногах, даже побрызгал у кровати принесенным с собой виски, бросив бутылку тут же, и сбросил одну подушку на пол.
Ложусь в постель, весьма довольный собой и своей сообразительностью.
Спустя некоторое время у двери раздаются шаги и легкий стук.
Поворачиваю голову набок, позволяя рассыпавшимся дредам накрыть лицо. На всякий случай.
Билл зашел и запер двери.
Странно, если он пришел проверить мое состояние... зачем запер двери?
Подошел и нагнулся ко мне, ощущаю его дыхание кожей.
Угу, почувствуй аромат, я щедро облился.
И тут происходит нечто из ряда вон выходящее. Губы касаются моей ключицы.
Решил и на вкус попробовать?
Сдерживаю инстинктивное желание дернуться и пытаюсь понять, что происходит.
А его губы уже скользят по моей груди, а ладонь, слегка царапая кожу ногтями, стаскивает одеяло.
О, я, кажется, понял! Он проверяет меня!
Не подозревал, братишка, что ты мне ТАКИЕ проверочки устраиваешь. А может, ты просто заподозрил обман? Втайне радуюсь тому, что догадался спрятать лицо под копной дред.
Билл целует мой живот. Ныряет влажным языком в ямку пупка. Мне щекотно и... и приятно.
Затем он следует еще ниже, целуя и касаясь языком, и вот тут мне уже становится не смешно. Ох как не смешно!
Я понимаю, что у меня встает.
Блять! Билл! Если ты не прекратишь, я за себя не ручаюсь. Мне и так уже можно медаль вручать за выдержку.
Он сжимает мои бедра руками, слегка массируя и поглаживая подушечками больших пальцев.
Стараюсь даже не дышать, чтобы не выдать себя случайно сорвавшимся стоном.
Чувствую, как одеяло ползет еще ниже, и от ужаса у меня едва не встают дыбом дреды - я ведь лег спать полностью обнаженным. Но я же не мог знать, что стану участником такого действа.
Лишив меня такого ненадежного, но все же укрытия, Билл упирается взглядом в мой возбудившийся член. Слышу, как он шумно выдыхает.
Молчит, а потом едва слышно шепчет: "Что же тебе снится... любимый?"
Я весь пылаю и почти дрожу, мне кажется, что это предел моего терпения. Кажется так до тех пор, пока нежная ладонь не смыкается на моем члене.
Дальше соображаю с трудом. Все мои мысли и ощущения трансформировались в одну пытающую каленым железом мысль "ХОЧУ!". Более того, она грозит перерасти в "ВОЗЬМУ!"
Ощущение времени и пространства пропало, я окончательно теряю голову, услышав твой глубокий стон.
Я не вижу происходящего, но, кажется, знаю каждое его движение, каждый продиктованный страстью жест.
Билл касается языком и проводит вверх по всей длине моего члена, а я всерьез сомневаюсь, что переживу эту изощренную пытку. Он бы уже давно заметил, что со мной творится, - мои взмокшие ладони, вцепившиеся в простынь, тяжелое дыхание, дрожь напряженного тела, - если бы не был так захвачен страстью.
Брат откидывается назад, тихонько постанывая. Я, послав к черту остатки выдержки, обрывки разума и братскую неприкосновенность, вскакиваю. Он стоит рядом, приподняв лицо вверх, закусив губу и зажмурившись от наслаждения. Со спущенными штанами, резко вбивает бедра в кулак.
Я, не в силах больше ни мыслить, ни дышать, касаюсь его живота. Билл, резко отшатнувшись, распахивает глаза. В ужасе глядит на меня, но остановить движение бедер уже не в силах. Мучительно вскрикивает, будто не веря своим глазам, и кончает на мое бедро.
На лице крайнее изумление, губы приоткрыты, щеки залил румянец.
Вцепляюсь в его бедра и, притянув к себе, прижимаю прямо к оставленной им влажной метке.
- Значит, спор, Билли? Значит, желания, Билли? Значит… пей, сколько хочешь?
Отпускаю его бедра и пытаюсь ухватить за плечи. Он, в свою очередь, пытается схватить мои запястья, собираясь что-то сказать… признаться. В этом противоборстве он случайно сдвигает вверх мой широкий напульсник, который я не снимаю никогда, и с еще более изумленным видом всматривается в то, что под ним.
Обводит пальцем глубокий шрам в виде слова «Билл» и, понимая, сам себе беззвучно шепчет: «Это ж в каком отчаянии надо быть... чтобы так...»
Затем, глядя мне в глаза, целует вырезанные в коже буквы.
А я, проглотив ком в горле, выдаю шутливым тоном:
- Ты думаешь, один ты болен? Нет, дорогой, это у нас семейное.
|