|
- Я невыносимо устал... - брюнет с тяжелым, болезненным вздохом опустился в кресло гостиничного номера. Концерты всегда отнимали много энергии, а иногда и полностью опустошали. В такие мгновения Биллу казалось, что не чувствует своего тело, что оно как будто чужое и тяжелое...
- Неудивительно, - Том пожал плечами и подошел к брату со спины, проведя ладонью по его руке. - Мы ведь два раза выходили на бис.
Билл усмехнулся. Перед его глазами вновь всплывали размытые образы восторженных лиц. Парень как будто наяву снова переживал тот адреналин, который бурлил в его крови эти два часа. Тепло
внезапно накатившей его эйфории захлестнуло его, и он, не смахивая с лица искренней улыбки, прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла.
- Хочешь, я сделаю тебе массаж? - неожиданно прозвучал,
сквозь звон в голове, голос брата, и Билл нехотя распахнул усталые глаза, как будто затянутые пеленой.
- Хочу, - выдохнул он и одарил близнеца благодарным взглядом. Приятно было осознавать, что у него есть такой брат, способный всегда угадать даже его самые сокровенные желания. Конечно, в этом были и свои минусы, ведь далеко не всегда хотелось с кем-либо разделять свои мысли, но сейчас это был не тот случай, а массаж действительно отнюдь не помешал бы, ведь Биллу нужно было снять напряжение.
Том положил ладони на плечи брату и, склонив голову, почти коснулся губами его мочки уха, обжигая дыханием:
- Расслабься...
Билл громко выдохнул, снова зажмурив глаза и чувствуя как сильные руки сжимают его хрупкие плечи. Том сперва аккуратно, словно боясь причинить боль, но потом все более настойчиво впивался пальцами в нежную кожу, массируя ее и чувствуя как постепенно с каждой секундой тело брата ослабевает. полностью предаваясь власти
крепких рук.
Том тонкими пальцами пробежался по плечам и коснулся шеи, проведя медленно, словно выжидая чего-то, подушечками пальцев по ней, вслушиваясь, как едва уловимый стон сорвался с губ брата.
- Твои руки так огрубели от гитары. - слова слетели с губ Билла, и он повернул голову к Тому, встретившись с ним взглядом. И только сейчас Каулитц-старший смог увидеть, сколько желания пылало в этой янтарной бездне. Пылало огнем, который, казалось, вот-вот обожжет его своим пламенем или сожжет вовсе дотла. - Кстати, а я тебе не говорил, что хотел бы научиться играть на гитаре, м? - Билл окончательно развернулся к брату лицом, встав в кресле на колени и, выгибаясь словно пантера, подался вперед, касаясь теплым дыханием Тома где-то в области щеки. Взяв в руку ладонь близнеца, он коснулся губами запястья, проведя по нему языком и по-прежнему не сводил взгляда с лица Тома, с наслаждением и чувством победы наблюдая, как скулы на нем напрягаются от борьбы с желанием и подступившим возбуждением.
- Хочешь, я тебя научу? - наконец, на лице старшего брата появилась улыбка. Он в который раз не устоял, а это значило, что теперь он снова во власти Билла...
- Научи. - игриво прощебетал брюнет, вставая с кресла и, вцепившись пальцами в воротник байки Тома, оттащил его к кровати, плавным движением толкнув его на нее. Несмотря на заметное превосходство в силе, Том безвольно упал на нее, но мгновенно принял сидячее положение, наблюдая за дальнейшими действиями брата. Каждый раз
брат удивлял его своей непредсказуемостью, и каждая их ночь была словно первая - незабываемая, страстная, романтичная.
Билл аккуратно сел на колени к брату и обхватил его
шею тонкими, худыми руками, игриво улыбаясь. Так улыбаться умел только он, и никто другой. И Том всегда удивлялся этому его умению завораживать одной только улыбкой. Наверное, это и называется настоящей харизмой, которая бывает у исключительно небольшого количества людей - возможно, у одного на миллион.
- С чего начнем урок? - брюнет облизал пересохшие губы, дразняще зацепив губами пирсинг в языке. Он знал, как это действует на брата. И этот раз не стал исключением - Билл почувствовал, как его горячая плоть напряглась, а штаны, несмотря на их внушительный размер, стали тесными.
- Представь, что у тебя в руке гитара, - настоятельным тоном произнес Том, вытягивая руку брата в сторону и сжимая ладонь.
- Представил... - прохрипел Билл, поерзав у Тома на коленях
- А теперь представь, что здесь находятся струны... - Каулитц-старший свободной рукой провел от запястья вдоль по руке брата к локтю, потом дальше, пока, наконец, его рука не легла Биллу на живот, а затем и вовсе не соскользнула на ширинку джинсов.
- Что дальше? - Билл откинул голову назад и коснулся губами шеи брата, проведя ими по мягкой коже.
- А теперь... проводишь по струнами рукой и, гитара издает мелодию.
- Том резким движением расстегнул Билл ширинку и сжал сквозь ткань трусов напряженную плоть. Билл хрипло застонал прямо в ухо близнецу, и это действительно было словно мелодия для него - лучшая мелодия в мире, ведь он мог бесконечно слушать стоны, срывающихся с губ близнеца.
Том отпустив руку брата, развернул его лицом к себе и впился поцелуем ему в губы, жадно проникая в рот языком и, стягивая с брата уже вовсе ненужные джинсы. Билл надавил Тому на плечи и, не отрываясь от поцелуя, захватывая губами колечко в губе близнеца повалил его на кровать, дрожащими от страсти и желания руками, проникая ему под футболку и постепенно стаскивая ее с него, обнажая плоть под ней. Вскоре футболка, уже вовсе ненужная и влажная от пота, осталась валяться на полу, а через секунду к ней присоединились и остальные элементы их гардероба. Билл касался губами обнаженной кожи брата, покрывая ее поцелуями - жадно, словно в первый раз. Или в последний. То и дело отрываясь, он заглядывал близнецу в лицо, с удовлетворением наблюдая, как оно искажается в порыве страсти и эйфории - точно так же, как и на сцене, когда его грубые и сильные руки срывали со струн гитары рычащие ноты. А сегодня он будет его гитарой, его игрушкой...
Том аккуратно провел ладонью по выступающим позвонкам брата на спине и, вдруг толкнув его в сторону, подмял под себя, вдавив в кровать - грубо, резко, остервенело. Но Биллу это нравилось и возбуждало еще сильнее. Его сводила с ума эта жестокость и хрипы, вырывающиеся из груди брата, похожие на рычание зверя. Том впивался в его нежную кожу на шее, оставляя красные засосы, а Билл не сопротивлялся, решив потом подумать о том, как же избавиться от следов на коже после их очередной бурной ночи.
Резко раздвинув коленом бедра близнеца, Том
на ощупь нашел любрикант на тумбочке и, не отрываясь от очередного поцелуя, выдавил вязкую массу себе на руку, растирая между ладонями. Его влажные пальцы скользнули по обнаженному животу брата, мышцы на котором мгновенное напряглись, став каменными, и скользнули к низу живота. Том осторожно, словно боясь спугнуть желание, испортить волшебство этой ночи, провел ладонью по внутренней стороне бедер, а потом резко, одним секундным движением ввел сразу два пальца. Билл выгнулся, и подался вперед, промычав что-то бессвязное и еще сильнее насаживаясь на пальцы брата.
Поняв, что Билл терпеть больше не в силах, да и он уже изнывает от желания, Том вынул пальцы и, потянув брата за бедра, сжимая их тонкими пальцами и впиваясь ими в мягкую кожу, резко вошел, заглушив и проглотив крик, срывающийся с приоткрытых губ брата, поцелуем. Он кусал его губы почти в кровь, чувствуя, как задыхается от страсти.
Он сделал несколько первых движений, давая брату привыкнуть к боли, которая неизбежно нахлынула на него волной, а потом начал двигаться, с каждой секундой все резче, с каждый движением все сильнее, вслушиваясь с наслаждением в стоны, которые становились постепенно все мелодичнее, сливаясь с потоком нежностей, которые в порыве страсти шептал Билл, а его худые руки блуждали по телу близнеца, царапая длинным маникюром кожу, оставляя красные дорожки.
Тело, молящее о разрядке, горело, словно в огне, которое, казалось, сожжет дотла, до пепла... Последние движения на исходе сил - и, наконец, Том, излившись, рухнул обессиленно со стоном на брата, уткнувшись ему в шею, собирая губами капельки пота и путаясь пальцами во влажных длинных, пропахших страстью этой ночи, волосах.
Билл распахнул карие глаза и, поймав на себе взгляд брата, уже привычный,
не искристый, спокойный, без задора и желания, прошептал, проводя ладонью по его щеке:
- Из тебя прекрасный учитель...
- А из тебя прекрасный ученик, - усмехнулся Том, вновь впиваясь в родные губы поцелуем, не желая больше нарушать тишину этой ночи и рушить ее волшебство, невидимым туманом разлившееся по комнате...
|