|
Георг устал так, что впору было завыть, но сил бы не хватило даже на это. Когда в течение пяти часов без передышки перед тобой мелькают лишь стенки тоннеля, расцвеченные фонарями семафоров, или эстакады ночного Гамбурга в слепящих огнях, хочется одного – просто закрыть глаза, и катись оно все! Но нет, снова разгон-торможение, на пределе внимания очередная станция, выныривающая из-за крутого поворота. Какой безумный инженер додумался проложить гребаные пути зигзагами почище американских горок, щедро понатыкав остановки через такие короткие промежутки? Чернота осенней ночи в размытых бликах, летящая в стекло кабины вместе с изморосью, сменяется мрачной подземной трубой, и только рельсы-рельсы-рельсы впереди. До окончания смены одна станция. И спасительное депо за ней. Подняться на поверхность – и домой, рухнуть на кровать, едва скинув форменный китель.
Устраиваясь на работу машинистом У-бана, Георг Листинг не предполагал, что его будут выматывать до песка в глазах именно мириады сияющих огней, таких романтических, если любоваться ими, медленно прогуливаясь с девушкой по ночному городу. Впрочем, девушки у него не было.
Остановка Hauptbahnhof. Уфф, кажется, все на сегодня. Откинув голову, он устало повертел ей, разминая затекшую шею. Обернулся, всматриваясь в пустоту вагона за прозрачной стенкой кабины. Запоздалые три с половиной пассажира, прощально дернув раздвижные двери, скрылись в полумраке перрона. Проверять состав уже не было сил, сейчас отгонит электричку на ночлег, там заодно и пройдется по вагонам. Через 5 минут Георг уже обходил поезд. Яркие обертки, пара банок из-под пива, рваный пакет. И о чем только думает мир, воспевая немецкую аккуратность? Ладно, этим займется рано утром мойщик составов. Последний вагон – и домой! Но, толкнув в него дверь, Листинг тяжело вздохнул и вполголоса чертыхнулся – уютная постель, уже маячившая перед глазами, откладывалась еще минут на 10 как минимум.
В самом углу скамейки, уронив голову на согнутый локоть, притулился долговязый подросток. Мальчик спал, похожий на взъерошенного воробушка. Георг изумленно воззрился на скорчившуюся фигурку с вытянутой в проход длинной ногой. Одет вроде прилично, не грязный, не пьяный. Ну, значит, проблем меньше будет.
- Эге, да у нас тут пассажиры! – от звука его голоса спящая проблема только слегка пошевелилась, недовольно сморщив нос. Вид у парнишки был такой трогательный, что будить его резким тычком даже не пришло в голову. Неожиданно для себя, словно уже и не торопясь никуда, Листинг сел напротив и начал рассматривать свою находку. Мальчику было на вид лет 16, тонкое, почти девичье лицо обрамляли пушистые черные волосы до плеч, длинные ресницы чуть подрагивали. На секунду он засомневался даже – может, девчонка? Но поза, изящная угловатость (бывает же такое!), размер черного ботинка, наконец, убедили – парень! «Надо же, - Георг усмехнулся, - перегулял пацан на вечеринке и заснул, ничего не слыша. Ухоженный мальчик, следит за собой, вон какие ногти аккуратные, а локоны-то, локоны – аж блестят!» Внезапно захотелось погладить спящего, как кота, по голове, он даже привстал.
Но только протянул руку, чтобы дотронутся до шелковистых на вид волос, мальчишка распахнул глаза. Не открыл, а именно распахнул, как распахивают настежь огромные светлые окна. И хотя глаза оказались карими, Георгу почудилось, что в вагоне стало светлее. Из них словно плеснуло горячим чаем, но не обжигая, а согревая. Он даже опешил, но тут же собрался и приветливо улыбнулся:
- Подъем, соня! Приехали! – и все же дотронулся до черных прядей, и впрямь оказавшихся удивительно мягкими на ощупь.
Мальчик не отшатнулся от его руки, но промолчал, внимательно глядя ему в лицо.
- Как тебя звать-то, чудо?
Тот смотрел с доброжелательным любопытством, но продолжал молчать.
- Ты немой что ли? – чуть раздраженно бросил Георг странному пассажиру.
Кивок и снова птичий взгляд – искоса, с плеча. Мальчик привстал, потянувшись к окну вагона. «Билл» - вывел тонкий палец на чуть запотевшем стекле.
- Ты что – правда глухонемой? – ошарашено переспросил Листинг, и чуть смутившись своей невольной бестактности, протянул ему руку. – Ну, будем знакомы, Билл. Я – Георг.
Не то, чтоб это было невозможно, но вот не удавалось ему пока сталкиваться один на один с представителем этой категории людей, несмотря на многотысячность Гамбурга.
Мальчик, немало не смутившись, пожал протянутую руку. Пальцы у него оказались длинными и изящными. И теплыми. От этого прикосновения у Георга словно поплыло что-то внутри, как тает на блюдечке сливочное мороженое.
- А ты, - он задумался на мгновение, - по губам читаешь, да?
Снова кивок и лукавый взгляд – что, растерялся?
- Уснул, значит? И прозевал свою станцию? – от не пойми откуда взявшегося смущения он спрашивал уже очевидное. Нужно было разрядить словами воздух между ними, плавящийся под этим мягко обволакивающим взглядом. А Билл, казалось, наслаждался растерянностью машиниста. Смотрел в упор, безо всякого стеснения разглядывая Георга. Но поведение его почему-то не казалось вызывающим, возможно, от осознания определенной ущербности «собеседника».
Наконец, парень, весело фыркнув, утвердительно затряс лохматой головой.
- Теперь понимаю, почему тебя тут сморило. Не слышал объявлений?
Билл слегка пожал плечом – наверное. И спокойным собственническим жестом ухватив руку Листинга, приложил ее к своей щеке, зажмурил глаза и пару раз показательно всхрапнул. Тот не успел еще отреагировать, как глаза снова раскрылись, и Билл задорно хрипловато хихикнул – «вот я как уснул – крепко и сладко, как на подушке».
Георгу вдруг стало жарко от этой демонстрации. Он мягко высвободил руку из цепких пальцев, стянул с голову форменную фуражку и, аккуратно положив ее рядом, встряхнул рассыпавшимися по плечам волосами.
Мальчик цокнул языком и одобрительно покачал головой – так смотрят на улице вслед красивым девушкам. Георг снова смутился от такого откровенного проявления чувств, непосредственность парня его шокировала, но все же была ему приятна. Что это с ним, почему теплеет внизу живота? Усталость хотела ударить в голову, но промахнулась почти на метр? Надо с этим заканчивать.
- Ну, Билл, пошли, что ли, на выход? До дома-то как добираться будешь? Подвезти тебя?
Мальчик радостно просиял на его предложение, но тут же замотал головой – не надо.
- Ночь же совсем, предки волнуются поди. Мобильник-то есть? Хоть смску скинь.
Билл кивнул и поднялся. Он оказался даже чуть выше Георга – тонкий и стройный, стоял всего в шаге от него. Но, кажется, не чувствовал никакого дискомфорта от этой близости. А у Листинга аж кончики пальцев вдруг закололо. Он поспешно отошел на пару шагов.
Билл снова придвинулся и вдруг, не касаясь, обвел пальцем контур лица Георга и восторженно вытаращил глаза, улыбаясь еще шире.
- Что? – не понял Листинг.
Парень снова потянулся к стеклу, но испарина на нем уже пропала, следов от пальца не было видно. Он чуть растеряно глянул на Георга, и тот, сообразив, чем сможет помочь, нырнул рукой во внутренний карман кителя, извлекая ручку. Билл в ответ нашарил у себя в кармане какой-то обрывок и, склонившись на дерматиновое сиденье, что-то быстро накарябал. Протянул Георгу, но тот не успел прочитать, потому что рука мальчишки неожиданно крепко стиснула его пальцы, зажимая бумажку в кулаке.
- Не читать? – растеряно спросил Георг.
Билл кивнул и поднял палец вверх.
- Наверху прочесть?
Быстро-быстро закивал, радуясь, что поняли.
- Ну ладно, как хочешь, - пожал плечами машинист. - Ты подожди немного, я сейчас закончу и выведу тебя из этого лабиринта, - он махнул рукой на сеть полутемных коридоров. - С родителями-то свяжись пока, ладно?
Георг старался говорить помедленней, четко артикулируя слова, чтобы мальчику было легче понять его. Они вышли на узкую служебную платформу. Машинист еще раз осмотрел состав, сделал регистрационную пометку и, потянув парня за локоть, острый даже через куртку, повел его к лестнице.
Наверху в лицо тут же ударил мокрый ветер, Билл, непроизвольно сморщившись, прикрылся ладошкой.
- Может все же подвезти? – Листинг кивнул на одиноко стоящий черный Volkswagen.
Мальчик снова помотал головой.
- Ну тогда бывай, Билли. Не засыпай больше в метро!
Листинг протянул ему руку, которую парнишка бодро тряхнул. Потом чуть замялся и осторожно провел пальчиком по щеке Георга, отводя с него прядь волос.
И тут же развернулся и быстро зашагал прочь, скрывшись за углом. Георг сел за руль, задумчиво поглаживая свою щеку. Ему казалось, что от прикосновения Билла остался горячий след. Вспомнив, он сунул руку в карман куртки и, включив плафон-салон, достал скомканную бумажку. Развернул, разгладил и… зарделся в счастливом смущении. «Ты красивый» - написал Билл.
Через несколько дней, откатав свою 5-часовую смену на U2, он передал на Messehallen состав Густаву и собирался подняться в город. Но тут незнакомый голос окликнул его:
– Привет, Георг! - и чья-то рука легко легла на плечо.
Листинг удивленно обернулся. Перед ним стоял его ночной пассажир, довольно скалясь во все 32 зуба.
- Билл?! Ты же… – узнавание быстро сменилось пониманием, - так ты меня разыграл? – радостный порыв от встречи погас, едва зародившись, Георг почувствовал себя глупо, по-детски глупо обманутым. И от кажущейся безобидности давешней шутки почему-то стало еще горше. Он хотел отвернуться, но Билл, так и не опустив руку с его плеча, остановил, а другой рукой ласково провел по волосам, отводя их с лица, как тогда, ночью.
- Ты обиделся? Ну, прости меня!
- Да нет, на что мне обижаться? Забавно вышло, - Георгу захотелось побыстрей уйти от этого опасного существа, потому что, несмотря на явную обиду, он снова начинал таять совершенно необъяснимым образом всего лишь от прикосновения чужой руки.
- Мы в школе спектакль ставим, у меня главная роль – глухонемой наследный принц. Прикольно, да? – Билл заразительно рассмеялся, и Листинг невольно улыбнулся в ответ. – Ну вот, я и отрабатываю мастерство, где только могу. Вживаюсь в роль – на улице, в магазине, в метро. Зато наш руководитель говорит, что у меня отлично получается.
- Да уж не сомневаюсь, - буркнул машинист. – Так дорепетировался, что в метро отрубаешься!
- А хочешь, приходи к нам на премьеру? На следующей неделе уже, - Билл просяще заглянул ему в глаза.
- И много уже народу назвал? Всех, кого наколоть успел? – он еще ворчал, хотя и знал, что точно пойдет на эту премьеру. Даже если придется переносить смену.
- Нет, пока только тебя, - Билл мягко улыбнулся, а сердце Георга упало вниз от незамысловатого признания в собственной исключительности. - Я тебя уже третий день на U2 высматриваю. Машинисты же обычно на одной линии работают, так? Мне тут сказал кто-то из ваших.
Георг неверяще смотрел в хитрые чуть раскосые глаза.
- Ну так как – придешь?
- Приду, - кивнул Георг и, чуть помявшись, предложил, - может, по пицце? Я со смены, жутко голодный.
- Идет! – Билл довольно хлопнул его по плечу, ничуть не заботясь о субординации между старшеклассником и взрослым мужчиной. И повиснув на его руке, потянул его вверх по лестнице. А Георг, шагая рядом, искоса посматривал в эти невинные глаза шкодливой кошки и улыбался, вспоминая записку.
- Чего смеешься? - не выдержал Билл.
Георг не ответил, лишь, пародируя немого, пошевелил губами и изобразил жестами непонятное действо.
- Теперь ты решил вжиться в образ? – понимающе хмыкнул мальчик. - Ну ладно, я заслужил. Только что ты сказать-то хотел?
Георг снова очертил в воздухе что-то эфемерное. Юный артист слегка надул губы:
- Я хоть доступно изъяснялся! А тебя вообще не понять! – бровь с черным колечком пирсинга вопросительно изогнулась.
Они остановились под вывеской кафе. Билл, словно ему вообще неведомы границы личного пространства, остановился на расстоянии вздоха от мужчины и, в ожидании ответа, с явным удовольствием ласкал взглядом его длинные ухоженные волосы. Георг не стал писать записки с отсрочкой прочтения, просто осторожно взял в ладони точеное личико и шепнул:
- Ты красивый, Билл. Знаешь об этом?
- Нееет, - довольно откликнулся мальчик, пропустив сквозь пальцы каштановую прядь, - спасибо, что сказал!
Переглянувшись, оба рассмеялись, и Листинг, обхватив парня за тощие плечи, впихнул его во вращающуюся дверь кафе:
- Пошли уже, красавец, пицца стынет!
|
