|
PAUSE
Кнопочки телефона клацали непозволительно громко в почти идеальной тишине пустой квартиры. Свет везде был погашен, и только едва слышно, с тихим жужжанием, работал системник компьютера.
Билл сидел на своей огромной, чёрной с золотыми полосами, софе, ожидая ответа на смс. Его слегка трясло от волнения и ещё чего-то, чему он сам дать объяснения не мог.
Где-то там, за окном, накрапывал дождь. Хотелось спать. Но он упорно гипнотизировал глазами крохотный дисплей мобильного, надеясь, что вот-вот на нём задрожит-вспыхнет жёлтый конвертик, информирующий о приходе нового сообщения.
Наконец он устал. Аккуратно положив телефон на подлокотник дивана, Билл притянул коленки к груди и обхватил их руками. В какое-то мгновение всё стало безразлично. И ожидание, и обида, пожирающая его уже недели две – целую вечность.
"Чего ты звонил?"
Чего. Ты. Звонил.
Конечно, именно это он и ожидал услышать. Вот эти три слова. Как ответ за все свои волнения и переживания. Спрашивается: какого чёрта? Выходит, сам виноват. Ведь он здесь. А Том – там. Далеко. За океаном. Он его не видит, не слышит, не чувствует. И, наверное, не знает. Во всяком случае, так, как того хотелось бы Биллу.
И сейчас ему смешно. До слёз. До истерики. До острой, колючей боли в груди. Всё это – всего лишь выдумка. Причём только его.
Билл почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Он стиснул зубы и рывком вскочил с софы. На кухне должен быть кофе. Да, должен быть.
Он выпьет кофе и ему станет лучше.
PLAY
Чайник вскипел за пару минут. Билл, не задумываясь, вытряхнул в кружку полбанки растворимого кофе и, не сдабривая его сахаром, залил крутым кипятком. И всё это в кромешной тьме. Наощупь. На уровне какого-то инстинкта.
Оконное стекло было ледяным. Зажав кружку в руках, он прислонился к нему лбом и закрыл глаза. И тут же отчаянно захотелось, чтобы Том оказался рядом. Чтобы так же, как и он, стоял у окна и молчал.
Успокоившись, Билл всё с тем же кофе сел за письменный стол и, глубоко вдохнув, запустил ICQ.
Том находился в сети, как он и думал.
"Я забыл выключить ноутбук".
"Ясно. Только это уже неважно".
"Почему?"
"Мне хотелось поговорить с тобой тогда. А ты не отвечал".
"Я же объяснил".
"Да".
"Пиши, что хотел".
"Неважно".
"Я сомневаюсь".
"Я вот тоже во многом сомневаюсь. Пи*дец, да?".
"Нет".
"Я ненавижу тебя".
"Знаю".
"И люблю".
"Зря".
"Почему?"
"Потому что".
Билл улыбнулся. Он подумал, что с удовольствием швырнул бы сейчас в Тома всем, что ему попалось бы под руку, будь тот здесь, в этой чёртовой квартире. Дубасил бы его до потери сознания, чтобы потом заобнимать-зацеловать, и долго-долго извиняться.
"Мне так хочется тебя сейчас долбануть об стенку".
"Это только начало. Потом ты захочешь меня избить, придушить, а в конце концов пристрелить".
"Нет".
"Поверь, я знаю, о чём говорю".
"Что ты знаешь?! ЧТО?!"
"Все предают, рано или поздно. И с тобой я хочу быть честным".
"Зачем ты мне это говоришь?"
"Потому что не понимаю, что ты во мне нашёл".
Всё. После этих слов Билл почувствовал, что начинает задыхаться. Его будто облили ледяной водой на морозе.
Он, стиснув пальцами чашку с кофе и сжав зубы, старался не потерять сознание до тех пор, пока острая боль не отпустит его сердце, стучащее, казалось, с невероятно огромной скоростью.
Больно.
"Тебе не стыдно такое говорить после всего, что было?"
"Я о тебе забочусь".
"С такой заботой я завтра в дурдоме окажусь!"
"Нет".
"Тогда скажи мне, что не так? Объясни? Потому что я ни*ера не понимаю".
"Поймёшь".
"Нет".
"Всё, я больше ничего не хочу о тебе знать".
"И правильно. Ты хороший, а жизнь как раз-таки к таким и несправедлива".
STOP
Билл выключил компьютер и допил кофе. Внутри снова начала разрастаться эта тупая боль, но, наверное, именно в ней он и нуждался. Или нет. Он и сам не знал.
Он знал одно – на Рождество уже не поедет в Нью-Йорк, как планировал. Потому, что теперь ненавидит этот город. Потому, что ненавидит Тома.
Маятник громко пробил три часа.
До самого утра, лёжа на животе на своей огромной софе, Билл держал в руке телефонную трубку. И даже тогда, когда сон наконец-то одержал над ним верх, ему всё ещё чудился низкий хрипловатый голос Тома, пробивающийся через сотни помех на линии.
И всё равно он нажмёт на “PLAY”.
08/11/2008,
Минск
|