|
ПРОЛОГ
Звезды загораются, рождаются на просторах небосвода, чтобы освещать чей-то путь... Горят, год за годом, и, наконец, гаснут, когда умирает их покровитель или чувство, которое жило в его сердце...
Звезды - это отражение человеческих душ - таких же ярких, горячих и в то же время блеклых и пустых...
Это зеркала, в которых отражаются человеческие судьбы, чувства и мысли... И только сам человек способен их разбить...
*****
- Ты водишь! - громко крикнул ты, задыхаясь, когда наконец догнал меня и победоносно шлепнул ладонью по спине, а после вновь скрылся в темноте июльской ночи. Она мгновенно проглотила тебя и лишь твой заливистый смех выдавал твое местонахождение. Я улыбнулся и побежал по мокрой от только что прошедшего дождя траве, босыми ногами чувствуя, как она приятно щекочет ноги.
Твоя ярко-красная футболка мелькнула перед глазами и, стоило мне только протянуть руку, как я схватил тебя за тонкое запястье. Ты взвизгнул от неожиданности, теряя равновесие и падая, тем самым увлекая меня за собой на сырую, пропахшую влагой землю.
- Ты продул, - смеюсь я, нависнув сверху и вглядываясь в твое лицо, едва различимое в темноте. Твой игривый блеск глаз ослепляет, а горячее
прерывистое дыхание обжигает кожу. Ты обнажаешь свои белые зубы и щелкаешь меня по носу. Смеешься, пытаясь спихнуть меня:
- Слезь с меня, болван, - слова с трудом срываются с твоих губ, и я вдруг чувствую странное тепло, разливающееся по всему телу и охватывающее меня полностью,
без остатка. Так странно... Впервые чувствую что-то подобное за четырнадцать лет своей жизни. Чувство, вдруг внезапно охватившее меня, пробуждает желание, которое, поглощая меня, словно лишая разума, и я
безумным рывком впиваюсь в твои холодные влажные губы. Проходит всего секунда, прежде чем твое напряженное тело обмякает подо мной, а тонкие руки уже скользят по моей спине, забираясь под футболку. Я улыбаюсь сквозь поцелуй. Так странно осознавать, но мне нравится вкус твоих губ: они сладкие и пахнут мятой и ментолом... Этот аромат тебя, смешанный с запахом зелени и свежести, повисшей в воздухе от прошедшего дождя, дурманит
так, что я едва нахожу в себе силы, чтобы разорвать поцелуй. Ловлю в твоих глазах недоумение и скатываюсь в сторону, упираясь взглядом в небо и опасаясь разорвать тишину из-за незнания того, что за этим может последовать.
Скольжу пальцами по мокрой траве и нечаянно натыкаюсь на твою влажную руку.
Отдергиваю пальцы, но ты вдруг накрываешь мою ладонь своей.
- Посмотри какая яркая звезда, - с восторгом выдыхаешь ты.
И правда... Яркая, ослепляющая свои светом звезда, мигая и переливаясь всеми цветами радуги, нависает прямо над нами. Она такая большая, что хочется дотянуться до нее и схватить рукой. Хочется, но нельзя, потому что страшно: я боюсь обжечься.
- Красивая, - срывается с моих губ.
- Давай она будет наша, - вдруг предлагаешь ты, - наша с тобой.
Я встречаюсь с твоим взглядом. Глаза блестят
наивностью и энтузиазмом. Ты такой непосредственный, по-детски наивный, немного безумный. Кажется таким абсурдом присваивать себе далекое, недостижимое ночное светило, но я вдруг киваю, сжимая твою руку. Ты смеешься и снова смотришь на небо. Я смеюсь в ответ. Наши пальцы переплетаются, а взгляды нечаянно сталкиваются в темноте. Звезда приветливо мигает с ночного, практически беззвездного неба...
*****
Я на ощупь нажимаю кнопку десятого этажа и, как только двери лифта с писком закрываются, прижимаю тебя к стенке, пересохшими губами скользя по нежной коже на шее. Ты запрокидываешь голову, громко выдыхаешь, а твои тонкие пальчики с уже подпорченным маникюром скользят по моей спине, пытаясь отчаянно забраться под футболку. Я нехотя открываюсь от твоей кожи, облизывая губы, и вытаскиваю тебя за руку из лифта, как только он останавливается на нашем этаже. Ты смеешься, а накрашенные глаза
с размазанной тушью игриво блестят. Ты абсолютно пьян и чертовски прекрасен...
- Томми... - ты со стоном выдыхаешь мне в рот, когда мы наконец оказываемся в номере. Я рывком
расстегиваю тебе ремень, и твои джинсы, которые только и держались на нем, сползают на пол. Мои руки скользят по твоим бедрам, притягивая к себе. Ты тянешься ко мне за поцелуем, на который я с жадностью отвечаю, чувствуя горечь алкоголя и дорогих сигарет во рту. Ты пахнешь дорогим ночным клубом с примесью
аромата туалетной воды, которая всегда меня сводит с ума. Мой язык скользит по твоей щеке, достигая подбородка. Я
собираю капельки пота с твоей разгоряченной
кожи, желая запомнить или хотя бы просто почувствовать твой вкус. Он неповторим,
неподражаем, ведь он твой...
Ты усмехаешься, хватая меня за подол длинной футболки и тянешь на кровать. Не удержавшись на ногах, мы оба падаем на нее, и тишина гостиничного номера раскалывается, наполняясь нашим звонким, пьяным хохотом. Мои пальцы путаются в твоих жестких от лака волосах. Ты недовольно мычишь и трешься животом о мой пах, еще больше
распаляя и без того огромное, полыхающее желание. Я стягиваю с тебя футболку, через мгновение то же самое делая и со своей, а потом вновь впиваясь в твои губы поцелуем. Кажется, что я сейчас растворюсь в их сладости и приторности. Захватываю зубами твой пирсинг на языке, осторожно потягивая на себя, боясь причинить тебе хотя бы малейшую боль, даже самую незначительную. Ты хрупок и нежен, как ангел...
Кажется, одно неловкое движение - и ты сломаешься...
Твои проворные руки добираются до моего ремня на джинсах. Пальцы дрожат. Наверняка от волнения, ведь ты еще не знаешь, что последует дальше, точно так же, как не знаю я. Алкоголь, музыка, твои изящные движения на танцполе, стройные ноги свели меня с ума. Возможно, мы пожалеем об этом завтра, но сейчас я просто хочу тебя, а на аморальность и проклятые принципы плевать.
Ты стягиваешь с меня джинсы вместе с трусами. Я замираю на мгновение, прижимая твои
запястья к шелковой простыне и вглядываясь в янтарную бездну глаз. В них пляшут озорные чертики - такие, каков ты сам. Боюсь оторвать взгляд, чтобы не потерять эту связь, чтобы не спугнуть то тепло и нежность, в которой я уже почти растворился.
Мои губы касаются твоего подбородка, скользя все ниже и проделывая влажную дорожку к шее, а потом ниже - к груди. Она часто поднимается и опускается, а сам ты хрипишь, закусывая
припухшые, раскрасневшиеся от поцелуев губы. На фоне твоей бледной кожи, которая кажется почти прозрачной в сумраке при лунном свете, они горят ярким, обжигающим пятном, словно рябина не снегу. Я бы смог любоваться вечность тем, как ты застывшим взглядом смотришь в потолок в ожидании чего-то большего и еле сдерживая стоны удовольствия, боясь проронить хоть звук и нарушить волшебную тишину этой ночи, которую мы оба никогда не забудем.
Мой губы касаются пупка. Ты напрягаешься еще больше и я, поднимая свой туманный взгляд, вижу как ты ноготками цепляешься в белую простынь, едва не разрывая ее, но все еще молчишь - лишь сдавленные хрипы срываются с твоих
приоткрытых, манящих губ, в которые безумно хочется
впиться поцелуем - дерзким, резким, сумасшедшим и пьянящим...
Лучи твоей звезды-татуировки заманчиво выглядывают из-под резинки трусов, притягивают. Я медленно, осторожными движениями оголяю твою кожу, пока наконец твоя разгоряченная возбужденная плоть не вырывается наружу. Я касаюсь ее губами, скольжу языком по всей длине, захватываю головку и с удовлетворением вслушиваюсь в твой стон, который наконец вырывается из твоей груди. Я растворяюсь в ощущениях, задыхаюсь чувствами и возбуждением, а мир вокруг вдруг превращается в пустоту, в невесомость, где существуем только мы...
Я вновь возвращаюсь к твоим губам, провожу по ним кончиком языка, а твои в ответ захватывают мою сережку пирсинга, прикусывая ее. Твои влажные ладони скользят по спине, царапая. Мне больно, но эта боль приносит только очередную волну удовольствия. Одну руку я кладу тебе на пах, а второй нащупываю на тумбочке тюбик твоего крема для рук. Тебе так не нравится, когда я без спроса беру твои вещи, но сейчас ты лишь улыбаешься, пронизывая меня похотливым взглядом, когда видишь, как густая вязкая масса расползается у меня на ладони. Я растираю крем между ладоней. Он немного липкий и пахнет лавандой. Твой любимый запах, но все же он никогда не сравнится с тем, как пахнет твоя кожа.
Мои влажные пальцы скользят по внутренней стороне бедра, оставляя после себя влажный след. Твоя кожа покрывается мурашками. Ты дрожишь, но не просишь остановиться, раскинув руки в стороны. Я осторожно ввожу один палец, потом второй, третий... Ты стонешь и хрипишь мое имя. Пожалуй, нет ничего слаще этого ощущения, от которого кружится голова. Я
приподнимаюсь на локтях, вынув пальцы и едва покачиваюсь -
действие алкоголя только усиливается. я почти теряю равновесие, но, хватаясь пальцами
за твои тонкие запястья, удерживаюсь, и со
стоном вхожу. Приглушенный крик срывается
с твоих губ, но я спешу смягчить твою боль поцелуем - глубоким и нежным, как будто первым, как тот, на лужайке дома, четыре года назад. Теперь нам восемнадцать, и наша жизнь изменилась, но многое до сих пор осталось по-прежнему: в твоих глазах, как и раньше, пляшут искры огня, а в моем сердце до сих пор живет странное чувство к тебе. Именно его романтики называют любовь...
Я медленно двигаюсь, поцелуи становятся прерывистее, стоны громче. Ты обхватываешь губами мои
все еще влажные от крема пальцы, скользишь по ним проворным языком, сложно желая самому почувствовать и впитать свой вкус. Я делаю еще несколько
движений и взрываюсь, обрушившись своим
весом на твое хрупкое тело. Ты кончаешь мне на живот, вцепившись пальцами в
мои худые плечи, оставляя не них кровавые следы. Но я не чувствую боли, не
чувствую, как горячая кровь из свежих царапин струится по моей бледной кожи. Я просто смотрю в твое лицо и замираю и с улыбкой на губах: в твоих глазах отражается блеск нашей звезды - такой же яркой, как и прежде, и такой же горячей.
Она горит, пока мы живы...
Она горит, пока мы есть...
*****
Дождь зарядил с самого утра... Несильный, но безумно холодный, моросящий, осенний. Да,
осень в этом году пришла на удивление рано. Еще август, лето, а желтые листы уже срываются со старых, ветвистых деревьев и, оседая на мокрый асфальт, прилипают к нему, лишь иногда вздрагивая от порывов ветра. Не люблю, ненавижу такие унылые пейзажи, хотя погода сейчас как никогда
соответствует моему настроению и состоянию души.
Я провожу ладонью по холодному стеклу, выдыхая, и слежу взглядом за пожелтевшим листом, который бесшумно,
кружась будто в вальсе, падает на карниз окна. Он похож на меня: сухой, одинокий, еще пока живой, но в то же время уже и мертвый. Я - это он...
Твоя теплая ладонь касается моего обнаженного плеча, но
я резко вздрагиваю и сбрасываю твою руку. Специально не поворачиваюсь, чтобы не смотреть в глаза. Мне страшно, что я могу увидеть в них то, что запутает и собьет меня с толку еще больше. Я люблю тебя, храню вкус
твоего тела, губ, но понимаю, что так нельзя, что так не должно быть... Мы слишком далеко зашли, а если сейчас не вернуться обратно, то потом уже не сможем вернуться никогда. Это похоже на чертов замкнутый круг, когда понимаешь, надо остановиться, прекратить то, что так мешает тебе жить, душит, лишает кислорода, но не можешь сделать этого, потому что уверен: ты погибнешь... Но и бесконечно ходить по этому кругу тоже больно, словно по лезвию,
царапаясь до крови об острые края и давясь собственными горячими слезами...
- Уходи... - шепчу я. Это слово болью ударяет мне по всем закоулкам души, голос становится больше похожим на хрип. Мне больно...
- Почему, Том, почему? - я знаю, что ты плачешь, пускай и не вижу твоих слез, но я их чувствую... Ощущаю, как каждая капля сползает по твоим бархатным щекам и разбивается о пол под ногами на тысячи осколков. Раскалывается и исчезает, как и наши мечты, которыми мы грезили, которые хотели воплотить в жизнь... Прости, братишка, все изменилось... Мы изменились... Мир изменился...
- Потому... - шепчу я. Слово едва слышно срывается с моих приоткрытых губ, - Уходи, Билл...
Ты встаешь... Твои тонкие, дрожащие пальцы с длинным и как всегда
ухоженным маникюром касаются моих волос. Ты аккуратно отодвигаешь их и касаешься сухими губами мочки уха, слегка прикусывая ее. Я замираю...
Кажется, что время остановилось и даже дождь немного притихает, а капли скользят по стеклу медленно, словно выжидая чего-то...
- Я люблю тебя... - выдыхаешь ты, обжигая дыханием кожу. Я закрываю глаза.. Так хочется повернуться и впиться поцелуем в твоих пухлые губы, вкус которых я так люблю. Он ни с чем не сравнимый, ничем не заменимый, как и ты сам. Ты такой идеальный, что порой кажется, что ты не существуешь, что ты лишь просто моя тень, которую я сам себе придумал, нарисовал...
Всего секунда - и ты исчезаешь... Лишь дверь приглушенно закрывается за твоей спиной, а слезы, упавшие мне ладонь из твоих глаз, лишний раз мне напоминают о том, как тебе больно...
Я провожу губами по влажной ладони, ощущая соленый привкус, и поднимаю глаза на ночное небо. Тысячи небесных светил мерцают на бархатной, черной глади небосвода. Звезд так много, и все они кажутся пустыми и блеклыми, и наша, сливаясь с их блеском, кажется совершенно незаметной. Она бледная, почти прозрачная и такая крохотная... Кажется, она вот-вот погаснет или просто растает в ночном бархате неба. Так страшно думать, зная, что это далекое небесное светило - символ нашей жизни. И как жаль, что я уже ничего не могу сделать для того, чтобы звезда засияла ярче как тогда, когда она отражалась в твоих глазах неоновым блеском и играла
улыбкой на твоем безупречном лице...
*****
Пустые дома, улицы, пустое небо... Ни звезд, ни луны. Все погасло, притихло, потухло...
Пустой мир, совершенно чужой.
Уже больше не наш - не твой и не мой.
Тишина и осколки звезды под босыми ногами режут кожу, блестя и сверкая... Мне больно и одиноко. Я что-то теряю, я все погубил... И лишь рухнувший купол неба напомнит о том, что мы потеряли, а боль
напомнит о том, что я жив...
Небоскреб... Он прячется в тучах и меркнет на недосягаемой высоте - там. где встречаются все ветра, где можно рукой дотянутся до неба, где другой, чужой, звездный мир. Бесконечность..
И среди тумана, внезапно охватившего город, среди пыли и запаха гари, я чувствую твой аромат - еще знакомый, но почти растворившийся в окружающей действительности. Твой размытый силуэт, окутанный облаком - там, наверху. Я боюсь не успеть, я боюсь опоздать и, падая, спотыкаясь, бегу лишь вперед, слушая как хрустят под ногами, словно стекло, осколки нашей разбитой надежды....
- Нет, подожди! - мой крик, эхом отражаясь от невидимых стен, разносится гулом вокруг. Твои глаза блестят и смеются, а тонкие, совсем хрупкие руки с бледной, почти прозрачной кожей, тянутся ко мне, когда я встречаюсь с тобой взглядом. Ты почти невесомый, как будто прозрачный, качаясь от каждого дуновения осеннего ветра, стоишь над пропастью, в которой мелькает уже не наша жизнь, горит огнем. Я касаюсь пальцами твоих ладоней,
и ты ногтями впиваешься мне в руки. И мне даже почти
не больно - страх куда сильнее... И лишь твоя детская, совсем наивная улыбка еще спасает. Я притягиваю тебя к себе, и ты обвиваешь мою шею руками, касаясь губ поцелуем. Только сейчас вместо привычной сладости и привкуса мяты,
такого знакомого, который я знал и помнил годами, чувствую лишь горечь...
- Братишка, не надо... - я шепчу и, сжимаю твое тоненькое запястье...
Твой смех неожиданным звоном рассыпается вокруг, ты вырываешься и качаешь головой, отступая назад. Расставляя руки в стороны, словно ангел свои крылья, ты поднимаешь голову к небу. Слова срываются с твоих бледных губ:
- Наша звезда... Смотри.
Мой взгляд упирается в небосвод, и я застываю,
ослепленный ярким, полыхающим блеском ночного светила. Красная, огненная, большая, она горит, словно маленькое солнце. Никогда не видел ничего ярче этого огромного шара. похожего больше на яркую комету, нежели на ту звездочку, которую мы присвоили себе четыре года назад. Кажется, я сгорю под ее ярким светом, которые пронизывает меня
насквозь своими тонкими лучами.
Я делаю шаг назад и вдруг застываю: звезда, срываясь с места и рассыпаясь тысячами искр, стремительно начинает падать вниз, оставляя после себя сверкающий,
серебряный шлейф из россыпи блестящих капель, похожих на росу, которая, оседая на траву,
блестит и переливается в лунном свете, словно жемчужины из серебра. Я протягиваю руку, пытаясь схватить ее, не дать упасть... Кажется, она так близко, что до нее можно дотянуться, но она все равно предательски ускользает, несясь к горизонту, к своему вечному пристанищу...
- Загадай желание! - смеясь, выкрикиваешь и ступаешь ногой в черную бездну, - Загадай!
Твои слова рассыпаются вокруг и тают, а холодный,
поднявшийся ветер, играя и кружа почерневшей, грязной листвой, подхватывает тебя, увлекая вслед за звездой и развивая твои локоны волос...
А на твоем лице застывает маска счастья с
искренней улыбкой и живыми глазами, в которых еще не потух свет...
- Билл! - имя безнадежно вырывается из груди и хриплым эхом разбивается о пустоту...
Мой плач уже никто не услышит, а слезы уже не спасут. И лишь боль в спине и ногах еще напоминает с сожалением о том, я что жив. А ветер, издевательски
хлеща по щекам, еще доносит до меня твой смех...
*****
- Билл! - я подскакиваю на кровати и безумно, ошалело
обегаю взглядом комнату, погруженную в полумрак. Провожу ладонью по лицу - она
мгновенно становится влажной от проступивших капель пота. Мне так
часто снятся кошмары в последнее время, но этот - самый ужасный из всех. Наверное, все из-за того, что он слишком реальный. Я так остро ощутил чувство одиночества и чувство потери, что боль от этих ощущений чувствую до сих пор. Она сковывает меня, и я невольно дрожу, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Всего лишь сон, как и десятки других, но все же иной... Губы по-прежнему горят, храня на себе печать поцелуя, а соленые, мокрые дорожки на щеках обжигают кожу. И лишь острое желание видеть тебя прямо сейчас, посреди ночи, перебивает эту боль. Я встаю с кровати и направляюсь к тебе в комнату. Ты там, за стенкой, за соседней дверью...
Наверняка ты спишь, обхватив плюшевого медвежонка. Я коснусь твоей нежной, теплой, бархатной кожи, заберусь к тебе под одеяло, а ты по привычке уткнешься холодным носом мне плечо... Я буду поглаживать твои темные, спутанные волосы, изредка касаясь родных губ, и сжимать в объятьях - крепких и в то же время нежных, как когда-то... Я все верну, а наша звезда будет гореть еще тысячу лет, ведь ты веришь, что наша любовь вечна и нерушима...
Я опускаю ладонь на дверную ручку и на мгновение прикрываю глаза. Всего на секунду, чтобы вспомнить твой аромат. Я его стал забывать... Я даже не помню уже твоего янтарного блеска в глазах, который, светясь в темноте, отражался в моей карей бездне, даря неподдельное ощущение счастья... Встряхиваю головой, и влажные дреды в
беспорядке рассыпаются по плечам. Осторожно, стараясь не нарушить твой сон, захожу в комнату, и замираю в дверях - кровать пуста, и лишь помятые простыни
и витающий в воздухе шлейф твоей туалетной воды говорит о том, что я разминулся с тобой всего на десяток минут.
Ноги почему-то ватные и слабые. Лунный свет, льющийся сквозь тонкие занавески позволяет видеть слабые очертания комнаты. Я останавливаю взгляд на тумбочке, на которой, аккуратно сложенный, лежит лист бумаги, немного поблескивая при лунном свете. Моя дрожащая ладонь сжимает его и я, отойдя к окну, аккуратно разворачиваю это письмо. Сразу узнаю твой почерк - мягкий, наклонный, немного девичий, неразборчивый, но аккуратный. Провожу пальцами по буквам, задумавшись на секунду, а потом начинаю вчитываться в строки, выведенные на белой, блестящей бумаге:
"Звезды загораются, рождаются на просторах небосвода, чтобы освещать чей-то путь... Горят, год за годом, и, наконец, гаснут, когда умирает их покровитель или чувство, которое жило в его сердце...
Это зеркала, которых, если они разобьются, уже никогда не склеить...
Наше разбилось, Том...
Прости..."
Лист плавно оседает на пол из моей разжатой, дрожащей руки...
Я отдергиваю занавеску, которая, от резкого движения срывается с петель. Взгляд на небо - пустота.
Мириады звезд, светил, а на том месте, где светила наша зияет черная гнетущая пустота... Ее больше нет, и лишь алое, прозрачное облако, словно клякса алой крови, расплывшись по всему небу, приносит осознание действительности - мой сон не иллюзия и не пустой ночной кошмар. И что спасет? Что сохранит? Что воскресит и возродит наш мир из осколков под ногами, которые блестящей пеленой застилают небо, которое было подарено нам и купол которого разбился, оставив трещины на сердце в виде никогда уже не заживающих кровоточащих ран.
Трудно дышать... Двигаться еще труднее. Я закрываю глаза, чувствуя как пол уходит из-под ног. Все кружится, пляшет цветными огнями. В голове шум... И только лишь звук мобильного телефона, требовательно вибрирующего в кармане, заставляет меня очнуться...
- Алло?
- Том... - дрожащий, срывающийся на хрип голос Георга, - Я...
- Я знаю, Георг, я знаю... - отбрасываю телефон в сторону, и он с грохотом разбивается о стену, обломками усыпая ковер.
воцаряя в комнате тишину - напряженную и натянутую как струна. И только мой плач под завывание внезапно поднявшегося ветра, который кружит листвой за окном, нарушает покой этой ночи, которая пройдет, сменившись утром, не жалея о том, что потеряло одно из своих звездных, безымянных светил, и не понимая, что в эту ночь разбились две души - такие разные, но в то же время пугающе одинаковые...
ЭПИЛОГ
День сменится ночью, город погрязнет во тьме и ночных огнях. Его проглотят сумерки и осенний туман, а на небе, как и тысячи других ночей назад, проступят яркими бусинами звезды - небесные светила, освещая чей-то путь и отражая души своих покровителей.
И вновь загорятся...
И снова погаснут.
А я, устремляя взгляд в небосвод, улыбнусь крохотной, совсем молодой звезде, которая переливается и блестит с
небосвода, заняв место нашей. Улыбнусь, ведь знаю, что желание, загаданное мной, обязательно сбудется - теперь я верю в чудеса...
|