Я зашел в номер, скинул куртку и развалился на кровати в позе звезды. В голове все еще шумела толпа, стоило закрыть глаза, я сразу видел лес рук, улыбки, слезы…
Постепенно я научился справляться с эмоциональной передачей с залом, их эмоции, те, что они отдавали мне, приживались во мне легко, вместо моих собственных, тех, что я отдавал им. Но поначалу мне было очень тяжело, такое чувство, словно из тебя выкачали все соки и залили обратно черт знает что.
Эйфория, конечно, шикарное чувство, но оно только там, на сцене. Когда приезжаешь в гостиницу, остается только равнодушие и спокойствие. Потому что выложился весь, потому что отдал себя залу. Именно поэтому я предпочитал оставаться один после концертов, мне нужен был перерыв от людей.
Стук в дверь заставил меня приподняться на кровати, тем более этот стук был до жути знакомым. Я предпочитал быть один, но это всего лишь сказки для прессы. Конечно, я не представляю таких ночей без брата. А он сегодня весь день ходил и хитро улыбался. С подобным взглядом, улыбкой и пушистым хвостом из кепки он был настоящим лисом. И я его, конечно, ждал…
Облизнувшись, я сполз с кровати, встал и открыл Тому дверь.
Знакомый взгляд чуть прищуренных глаз, фирменная улыбка. И абсолютно свежий вид, словно и не играли мы никакого концерта сегодня.
Я молча пропустил его в номер, закрыл дверь и обратно развалился на кровати. Нравилось мне так лежать: свободно и удобно.
Лежал и молчал, со скучающим видом (весьма наигранным, кстати) ждал действий Тома. Ну, или хотя бы слов. А он тоже молчал. Посидел на диване напротив, а затем с еще более наигранно скучающим видом начал снимать кепку.
Я отвел глаза, но его замедленные, плавные движения заставили меня приподнять голову и наблюдать. Никогда бы не подумал, что можно Так эротично снимать головной убор… Распуская дреды по плечам, проводя пальцами по щеке, забираясь за ухо…
Я снова облизнулся, перевернулся на кровати и, подперев голову руками, принялся смотреть дальше.
- Ну и что ты на меня так смотришь? –
нарушил тишину Том. Если бы не его улыбка, я бы подумал, что ему неприятен мой взгляд. Но я то все понимаю… Мы любим задавать глупые вопросы в таких ситуациях. Распаляют.
- Давно тебя не видел. – Какой вопрос, такой и ответ. И игриво улыбаюсь, пристально смотря исподлобья.
Потеребил пальцами пирсинг на губе, намотал дреду на палец, словно руки его живут отдельной жизнью, и не участвуют в нашем глупом разговоре. Хотя нет, еще как участвуют и переключают все мое внимание только на себя.
- Ты знаешь, Билл… - Голос Тома выдергивает меня из созерцания его рук. – Чего бы мне хотелось сейчас?
Боже мой, ну и вопросы, братишка! Конечно же знаю, иначе бы ты не пришел и не заигрывал тут со мной посреди ночи.
- Нет. – Я не всегда отвечаю то, что думаю, специально, конечно же. Еще одна дровишка в костер. – И даже не догадываюсь. – Я снова переворачиваюсь на кровати, ложусь боком, опершись на руку, а другой рукой забираюсь под футболку, обнажая плоский живот. Я вижу, как руки Тома теряют уверенность, и он сам не сводит глаз с моих рук.
- Тогда слушай правила игры. – Он не сводит глаз с моих пальцев, я глажу себя по животу, на мгновенье забираясь под ремень джинсов. – Сегодня ночью мы друг друга не трогаем. – А сам скользит рукой по коленке, и сползает по дивану, удобно устроившись. – Но это не значит, что мы ничем не занимаемся… - И соблазнительно улыбается, предварительно облизнув губы.
- Мне нравятся правила… - Я откидываю голову назад и провожу по волосам, убирая их с лица. А затем приоткрываю рот и медленно провожу языком по верхним зубам. Закусываю нижнюю губу и приподнимаю футболку еще выше. Постепенно, медленно, дразня и мучая. Самого себя в том числе.
- Теплеет, – еле слышно произносит Том, не сводя с меня глаз, и тут я окончательно стягиваю с себя футболку и сажусь на краю кровати, расставив длинные ноги в стороны.
Когда мои пальцы, скользящие по телу, касаются соска, Том практически издает стон. Я ведь знаю, как он хочет сделать это сам. Но ведь сам же придумал правила.
- Терпи, Томми. – Я ласково улыбаюсь ему. – Это же ведь только начало…
Дальше моя очередь терпеть. Тем более что он начинает с нижней части.
Расстегивает ремень, спускает джинсы. Его ноги не отличаются от моих. Такие же неприлично длинные и стройные. Я даже не двигаюсь. Слишком это все непривычно: смотреть и не прикасаться.
Затем Том встает с дивана, вынимая ноги из джинсов, аккуратно, даже слегка изящно.
Проходит мимо меня к окну, открывает форточку (да, весьма жарко в номере), задергивает шторы. Включает торшер, выключая большой свет. Я еле держу себя в руках, мне безумно хочется вцепиться в край его футболки и притянуть к себе, так, чтобы она затрещала. Но я вцепляюсь в покрывало, особенно, когда он снова становится напротив меня, поворачивается спиной и стягивает с себя свой балахон. Безупречное тело, тонкое, легкое, черт, ну зачем он прячет его под этими мешками? Я мысленно провожу языком по его позвонкам, и кажется, даже ощущаю вкус его кожи. У меня начинает кружиться голова, когда он разворачивается, садится на диван и пристально смотрит на меня, ожидая моего хода.
Я снимаю с себя джинсы прямо как стриптизер. Выгибаюсь и сам наслаждаюсь процессом. Том не шевелится, даже практически не дышит. Он поглощен моими движениями.
А я, наконец, вылезаю из штанов и снова усаживаюсь на кровать. Мы сидим в одних трусах, смотрим друг на друга, словно в зеркало. Я слишком хорошо знаю его тело, но все равно им любуюсь. А затем поджигаю: облизываю палец, и провожу им по груди, спускаясь по животу, залезая под резинку трусов. Я уже напряжен, мой член уже просится наружу, я обнажаю его и провожу все еще слегка влажным пальчиком по головке.
Том закатывает глаза и стонет так, как будто это я с ним делаю.
Его глаза полны страсти и похоти, самый горячий взгляд в мире, я чувствую себя совершенно свободным под его взглядом. Я дарю ему все, что он хочет увидеть. Я глажу себя, облизываюсь, откидываюсь назад, извиваюсь и постанываю. Я делаю это только для него, и никогда и ни для кого я больше бы такого не сделал.
Том совершенно безумным взглядом смотрит на меня и раздевается. Когда он встает с дивана, совершенно обнаженный, я невольно тяну к нему руку.
Но он отходит назад и пристально смотрит мне в глаза.
- Нет, Билл, не забывай о правилах. –
произносит он и берет свой член в руку, закидывая голову назад и облизывая губы.
Чертовы правила. Я умираю прямо здесь, на этой чертовой кровати. Ведь сделать шаг, и Том будет в моих руках. Но раз уж я согласился, я играю по этим правилам до конца.
Он ласкает себя рукой, смотря мне в глаза, и я ловлю себя на том, что делаю то же самое…
Высовывает язык, обводит им губы, я задерживаю дыхание, представляя эти губы на своем члене, и тело пронзает приятной дрожью.
Он ведь не касается меня, а мне безумно хорошо. Наверное, это уже в мозгах.
И ласкать себя под его взглядом… Это что-то невероятное.
Все взаимно и отражено в нас двоих.
Мы любим друг друга несдержанно и страстно, если это конечно можно так назвать, и совершенно странно любить его, не прикасаясь. Любить себя, чтобы любить его… Почему-то я ощущаю его прикосновения на себе. Наверное, это все потому, что мы близнецы. Мы слишком переплетены… и связаны.
- Том… - Я тяжело дышу и ласкаю его взглядом. Его пальцы скользят по члену, и мы движемся в одном ритме. – Том… Быстрее, Том…
Безумны. Мы совершенно безумны с ним. Я уже вижу, что его сейчас накроет оргазмом и чувствую, что взорвусь вместе с ним. Его движения резкие, а стоны хриплые, равно как и мои.
Мы кончаем одновременно, глядя друг другу в глаза. Никогда я еще не испытывал такого. Он на расстоянии, но он Так близко…
Мы вместе идем в душ, и там я не выдерживаю.
К черту все эти правила, я сжимаю Тома в объятиях и преданно заглядываю ему в глаза.
Он даже не сопротивляется. Улыбается все так же хитро…
- Билл, ты такой горячий… - Он проводит по моим губам, прижимаясь ко мне. – Я очень люблю тебя, ты знаешь?
- Знаю, Том. – Я легонько целую его пальцы. – И чувствую. Это было волшебно...
- У нас еще вся ночь впереди… - улыбается он и включает воду.
Холодные капли обжигают разгоряченное тело, и я отправляюсь в абсолютный рай.
Держа за руку Тома. Наконец-то к нему прикасаясь…
|