|
19-ого мая 2005-ого года Девид Йост вышел из съемной квартиры, держа в руке папку с документами, и направился вниз по улице. Своей собственной машины у него не было – дорого и бестолково, учитывая частые разъезды, зато был друг и коллега Петер, который любезно оказывался рядом в самый нужный момент.
Девид щурился от слепящего солнца, слишком яркого для десяти часов утра, и приставлял ко лбу ладонь козырьком, пытаясь разглядеть среди множества разноцветных автомобилей нужный.
Петер появился спустя три минуты его ожидания, виновато вскинул руки и произнес фразу, которую Йост будет вспоминать еще долгие четыре года:
- Это что-то.
Сначала они ему не понравились: невнятная музыка, дошкольные тексты и абсолютно разрозненный коллектив, будто и не друзья вовсе, а так, сколотились по ошибке. В первый час он поссорился с вокалистом, и разнимать их пришлось Петеру.
- …но ты-то взрослый мужик! – восклицал тот, отчитывая Девида словно нашкодившего мальчишку. А тот улыбался, косясь в сторону нахохлившегося недоразумения по имени Билл, и кивал самому себе, говоря мысленно: «Сработаемся».
Ему казалось, что это было неисчислимо давно, быть может, и не в этой жизни вовсе, где-то там, за гранью, которая была пересечена незаметно для них всех.
Он гладил пушистые, еще не привыкшие к лаку волосы, обнимал за узкие плечи и ловил теплые взгляды: по-детски наивные, солнечные, застрявшие между улыбкой и хохотом. Он выхаживал, словно птенцов, всех четверых, каждого по-своему, и чувствовал себя эдакой курицей-наседкой. Они ошибались слишком часто: разгромленные номера, алкоголь на вечеринках, какие-то фанатки, неизменно проскальзывающие за кулисы.
Он ругался и ловил оскальзывающихся, потерянных, непривычных к мишуре шоу-бизнеса детей, насильно ставя на ноги. Кто еще, если не он?..
- С ними никогда не было просто, - сказал он тихо, смотря на Петера исподлобья, осуждающе, потому что ушел, отдалился, прикрылся новыми проектами. Друг вздыхал – «Деевид», «Ты понимаешь…», «Тебе не надоело?».
Претензии и жалость. Под графой «Невысказанное».
***
- Ну, конечно, мам! – жизнерадостно восклицал Билл, сжимая в руке телефонную трубку – холодный металл и кнопки с подсветкой. – У нас всё хорошо, только Том приболел чуть-чуть, но обещает скоро поправиться. Нет, ничего серьезного. Да, Девид не отходит от нас ни на шаг… Ты же знаешь, он для нас – второй отец!..
…Йост усмехнулся, касаясь губами ямочки над ягодицами. Пальцы огладили нежные бедра, ныряя дальше, и Каулитц прикрыл глаза, не слушая голос матери.
***
Всё чаще ему казалось, что он выбрал неправильный путь, занял чужое место, но менять что-либо было слишком поздно. Он погряз в деньгах, в них, в Нем так, что зашкаливал пульс и учащалось дыхание. Воздуха не хватало.
Сорванные нервы, две чашки кофе утром, беспокойный сон – «Как ты, что ты?» - и безобразные скандалы, словно по расписанию. Всё это походило на дешевый бразильский сериал, только перипетий было гораздо меньше: он, Билл и его брат, неясно маячивший на горизонте.
- Я не понимаю! – звучал голос Тома за стенкой. Звенела посуда, ломались стулья. В такие моменты Йост увеличивал громкость телевизора и уже через пару делений не слышал разворачивающейся в соседнем номере драмы.
Билл приходил к нему ночью, вежливо – со стуком, проскальзывал в комнату молча, на ходу скидывая толстовку и тут же зябко потирая предплечья. Он мерз всегда, вне зависимости от обстановки и времени года.
Девид притягивал его к себе, целовал припухлые губы и сжимал ледяные пальцы, раздраженно скидывая на пол браслеты и кольца.
Они часто засыпали прямо в одежде, поверх одеяла, тесно сплетясь конечностями, дыхание в дыхание, Мужчина и Мальчик.
Йост просыпался без будильника, первым, путался в растрепанных волосах, улыбался – солнечно, совсем как подросток, потому что Билл – щеточка ресниц на щеке и трогательно прижатый кулачок ко рту.
«Детка, малыш, Билли».
Юноша хмурился, сонно зевая, и отпихивал его острыми локтями: «Ну, Девид, ну, утро же, перестань, дай поспать…»
А вечером – мобильник об стену и судорожно вцепившиеся в плечи пальцы.
С ним никогда не было просто.
|