|
Если бы ты умер в свои звездные семнадцать лет, тебя похоронили бы в белом гробу не потому, что ты ребенок, а потому что белый цвет – яркий, и на его фоне твое омертвелое лицо и длинные черные волосы смотрелись бы эффектно.
Вокруг твоей последней постели стояли бы мы с мамой, самые близкие друзья, коллеги, и вперемешку со слезными всхлипами и недоуменными вопросами «Ну почему?» раздавались бы раздражающие фотощелчки. Как бы мы не прятали твое тонкое тело, его бы все равно сфотографировали журналисты, а может и не только журналисты ведь… похороны Билла Каулитца непременно станут самым обсуждаемым событием, по крайней мере, недели. Но меня всегда успокаивало то, что ты часто, хоть и в шутку, говорил, что к этому готов. Говорил, что если это случится, главное – проследить за тем, чтобы тебя привел в порядок хороший гример и чтобы на тебя ни дай бог не надели банальный черный смокинг. Ты даже говорил, что, если бы тебя сняли во время похорон, это было бы не то, что нормально, а даже неплохо… Да ты просто безумец, Билли!!!
Со мной все намного проще: пусть будет коричневый лакированный гроб с резной крышкой, обивка из атласной красной ткани, дреды аккуратно собраны в хвост… вот только насчет смокинга я с тобой согласен: не люблю все эти костюмы тройками, уж лучше мой обычный прикид. Я не хочу, чтобы меня фотографировали, не хочу, чтобы вы с мамой плакали, не хочу, чтобы на похоронах присутствовало много народа, не хочу… я правда этого не хотел, Билл… но, к сожалению, в этой жизни у нас редко выходит так, как мы планируем, и уж точно практически никогда не выходит так, как мы хотим. И сейчас, когда ты стоишь передо мной на коленях, и твой макияж растекается вопреки водостойкой туши, ты делаешь то, что не должен, ты просишь о том, чего никогда не случится, просто потому что не суждено.
Ты тихо просишь Бога поставить в этот зал белый гроб…
|