|
- Я предупреждал, что страшный собственник, – прокомментировал я, отбирая у Элли пульт от моего телевизора.
- Ночью ты не придерживался этого мировоззрения, Билл, - Элли игриво улыбнулась, и, оттянув пониже толстовку (единственную вещь, прикрывавшую ее стройное тело), забралась ко мне на колени, все же смирившись с тем, что ей придется смотреть мои любимые каналы.
- Это совсем другое, это «правило», - ответил я нежно и немного смущенно, проглаживая ее колени кончиками пальцев. - Ты ведь ни за что на меня не сердишься?
- Я просто не могу… то есть я головой понимаю, что надо бы, но сердцем почему-то не могу… - она беспокойно посмотрела в мои глаза, но, не встретив в них ни капли наглой радости по этому поводу, успокоилась и чмокнула меня в кончик носа.
- Спасибо, - возбуждение наполняло мой голос хрипотой. - Как думаешь, он еще спит?
- Вы оба такие сони…
- Том… Томми… просыпайся, - Элли запустила пальчики в дреды и потеребила их у корней, как ему нравится.
- Мррр…- заурчал Том, прогоняя сонную истому.
- Киске нравится, когда ей чешут шкурку? - прошептала она ему на ушко.
Я стоял в дверях спальни и наблюдал. Поразительно, феноменально, невероятно, но… я совершенно не ревновал ее к Тому. Ничто внутри меня не ёкало при виде того, как она обвивает его бедра ногами, как нежно целует его в шею, как медленно заползает к нему под одеяло… Дальше послышался смех, ей стало щекотно, и я тоже еле слышно хохотнул, стараясь пока быть незаметным.
Из-под одеяла послышался диалог:
- Это же моя толстовка…
- Знаю, Биллу нравится, когда я ее одеваю.
- А мне нет… либо красивое платье, либо совсем ничего… и поскольку платья у меня нет… - фраза была незакончена, а из-под одеяла рука вышвырнула ту самую толстовку.
- Нет… Том… подожди… нужно позвать Билла…
- Он, наверняка, еще спит и, поверь мне, будет очень сильно ругаться, если мы его разбудим, уж я то знаю…
- Знаешь?! - не выдержал я.
- И ты что ли встал? - удивленный Том высунул из-под одеяла голову.
- Нет, ну если я вам прямо так сильно не нужен, то я могу уйти куда-нибудь…- обиженно произнес я и надул щеки.
- Нужен… еще как нужен… очень-очень нужен, - вслед за Томом из покрова постельного белья вынырнула и Элли. – Иди к нам.
- Сами берите! – я неуклюже плюхнулся на пол, словно мягкая игрушка.
- Том, - строго произнесла Элли, - давай! Я все равно его не подниму, и к тому же это ты его обидел.
- Ну, что за детский сад… - недовольно пробурчал Том, но, поймав мой недовольный взгляд, повиновался и, подхватив меня с пола, опустил на кровать.
Теперь мы оказались под одеялом втроем…
«Правило Близнецов» вошло в нашу с Томом жизнь с того момента, когда я осмысленно произнес слово «моё». Моей натуре с детства была свойственна собственническая политика, и родители упорно выбивали ее из меня, твердя о том, что братья все и всегда должны делить поровну: игрушки, конфеты, телевизор. Если мне покупали новое кольцо, то Тому обязательно покупали новую кепку, которая зачастую была ему не нужна, или, например, если Тома за что-нибудь наказывали и сажали под домашний арест на целый день, я был вынужден сидеть с ним, либо за соучастие, либо ради моральной поддержки. Родители без сомнения воспитывали нас, и меня в частности, в таком замкнутом ключе из хороших побуждений. Они знали, что мир пуст, глух, ненавистен, и делали все для того, чтобы я и Том всегда чувствовали, слышали и любили друг друга. Что ж… они этого добились. «Правило близнецов» продолжало работать и по сей день. Я был собственником для всего мира, но с братом делил абсолютно все: те же конфеты, переживания, девушек… Не знаю почему, но как только в моей жизни появилась Элли, я сразу вспомнил это «правило». Некоторое время оно применялось только по каким-то незначительным мелочам и выполнялось скорее автоматически, нежели по желанию, а в этот раз мне захотелось его использовать, захотелось подойти к одиноко стоящему у барной стойки Тому и спросить: «Тебе нравиться моя девушка? Хочешь, поделюсь?».
***
- Билл, я так больше не могу, - Элли сделала глубокий вздох и смахнула со щеки первую за все наши не короткие отношения слезу.
- Это всего лишь правило… почему? - автоматически спросил я.
Ответ я знал, и Элли знала его тоже.
- Потому что не в этом чертовом правиле дело. Дело в тебе, в твоем ко мне отношении.
- Прости… - выдавил я.
- За что именно, Билл? За притворство? За эгоизм? За то, что ты заставлял меня спать с Томом? За что из этого? Выбирай!!!
- Я не заставлял тебя спать с нами! Я только предложил попробовать что-то новое, и ты сразу согласилась!
- Знаешь, есть такое странное чувство, которое заставляет человека отбросить все принципы и совершить глупость. Его называют любовь. Может, слышал когда-нибудь про такое?
- Нет! - неожиданно для самого себя рявкнул я.
- Я так и думала, - она замолчала. Сделала несколько нервных шагов вдоль комнаты и тихо-тихо, осторожно, боясь, что нас могут услышать, произнесла:
- Ложь… ты снова врешь мне, Билл. На самом деле, ты любишь… и любишь так сильно и безысходно, что это заставляет худшее, что в тебе есть, отступить. Твоё собственничество пропадает, когда ты лежишь в постели с Томом.
- Что ты несешь? - я отвел от нее взгляд и уставился в стену. - Это «Правило близнецов».
- Для Тома, возможно, но для тебя оно удобный предлог, а я была его связующим звеном…
- Элли, это… - начал было оправдываться я.
- Это правда, Билл. Я знаю, как выглядит человек, который действительно любит. Ты любишь, но не меня… и я уйду. Передавай Тому привет и поцелуй его…
- От тебя?
- Нет, от себя, Билл.
Я еще никогда не ненавидел собственное отражение так, как сейчас, стоя перед зеркалом в полный рост. Черная полоса жизни в метр восемьдесят пять. Родители боролись с моими дурными наклонностями самым безжалостным способом – любовью к брату, и чем же все это закончится? Я представил, как вскоре Том вернется, как обычно сбросит в угол надоевшую за день кепку, распустит дреды, со стоном облегчения почешет их у корней и закричит на все дом «Ребята, я в душ и к вам!». А я выйду к нему, сползу вниз по стене и скажу: «Ее больше нет. Она ушла, Том, не выдержала, и я ее понимаю… но так же я понимаю, что это ничего не меняет… Иди в свой душ, а я буду ждать тебя в спальне. Я эгоист, собственник и лжец, который устал лгать. Я просто люблю тебя, и никакое «Правило близнецов» тут ни причем». Да, так я ему и скажу.
В тот же миг я услышал, как ключ проворачивается в дверном замке. Это он. Мой Томми… Один его лучезарный теплый взгляд – и мой язык тут же заплетается… ну, как я выскажу ему все это с порога?
- Чего не спим? - он улыбнулся и, как я и ожидал, снял кепку.
- Тебя жду, - ответил я, массируя кончиками пальцев его волосы.
- А Элли где?
- Ушла… - я из-за всех сил попытался состроить грустную мину.
- В смысле ушла?
- Между нами все кончено, Том… Она… сказала, что больше не любит меня… - я не сдержался и устроил театральную истерику: размазал тушь и почти заплакал.
- Я… даже не знаю, что сказать… - Том был в замешательстве.
- Скажи, что ты никогда меня не оставишь, никогда не хлопнешь дверью и не уйдешь, как она… как другая… как любая девчонка…
- Конечно, нет, ну, сам подумай, куда я от тебя уйду? Вытри слезки, я кое-что придумал…
- Что? - всхлипнул я.
- Ну… - Том на момент замолчал, решая что-то про себя. - У меня тут сегодня бурный роман начался с одной танцовщицей, и я, собственно, зашел сказать, что меня сегодня не будет…
- Нет… только не сегодня… не уходи… мне так одиноко, - я снова заплакал.
- Тише, дурачок, ты же не дослушал даже… Я хотел тебе предложить… ну, в общем, мы можем сделать как обычно, «по правилу». Она рыженькая, очень красивая и совершенно безбашенная, так что, если хочешь, собирайся…
- Томми, это не навсегда, я обещаю, что когда-нибудь «правило» будет не нужно.
- Это не важно, Билл, главное – сможешь ли ты еще раз умерить свое собственничество?
- Оно распространяется только на то, что я действительно люблю, Том…
- Ты это к чему?
- Ты все поймешь рано или поздно, рано или поздно, рано или поздно… - меня разорвал нездоровый смех вперемешку с новыми слезами…
|