Aвтор: The
Root
Пэйринг: Том/Билл
Рейтинг: NC-17
Жанр: angst, PWP
|
Том проснулся от холода, зябко втираясь открытым боком в нагретую диванную подушку. Сон уходил стремительно, оставляя после себя нестерпимое давление под черепной коробкой – как будто кто-то поставил рогатку, сделав растяжку на виски. Тянуло утренней свежестью и дымом сигарет – где-то курили в открытое окно; сырой ветер влажно касался голой кожи на груди. Тихо-тихо, как в тумане. Город словно застыл в преддверии утреннего часа пик. Последние капли дождя падали на землю, вымывая тротуары перед началом нового дня. Редкий топот собачьих лап по мостовой. Тишина. Он открыл, закрыл глаза – тишина. И просто чертовское желание спать. Мучительно надломив брови, Том попытался приподняться над диваном, осторожно придерживая съехавший набок хвост сладко воняющих косичек, стараясь не задеть лежащую рядом девушку. Светлые волосы струились, закрывая лицо от его беглого взгляда. Не то, чтобы ему вообще хотелось смотреть на нее. Футболка висела на подлокотнике, он схватил ее, расправляя и просовывая голову в широкий ворот. Прохладная ткань облепила тело, и он слегка передернул плечами, осматриваясь в поисках других вещей своего гардероба. Кроссовки стояли под лежащими на них гармошкой джинсами – не тронутые с тех пор, как этой ночью он вылезал из них. Где находились его трусы, он мог только догадываться, несмотря на то, что, насколько он помнил, они должны были находиться в куче вместе со штанами. Но, кроме джинс и кроссовок, там не было ничего. Превозмогая поднимающуюся к горлу тошноту вкупе с, казалось, бесконечной усталостью, он кое-как натянул на себя спадающие штаны и босыми ногами влез в кроссовки, приминая задники пятками, направляясь к ближайшему сортиру – в студии их было несколько. Подняв крышки унитаза носком кроссовка, он отлил, спуская воду и поворачиваясь к зеркалу, задерживаясь взглядом на своем отражении. Лопнувший сосуд в правом глазу, набухшие мешки век, оставшаяся после сна вмятина на щеке; нахмурившись, он внимательно смотрел на себя, понимая, что все еще пьян, внезапно и совершенно неожиданно чувствуя себя словно оплеванным. С каждым разом это случалось с ним все чаще, но каждый раз он оказывался не готов к мощному чувству отвращения, возникающему внутри. Немедленно, жизненно необходимо захотелось залезть под душ, попытаться отмыться, прогнать остаточное ощущение опьянения, ему словно перекрыли кислород, он должен, должен был сделать что-то, чтобы прекратить эту отвратительную бурю внутри. Какого-то черта вспомнилась мама, и что он не звонил ей уже больше недели. Он включил холодную воду на всю мощность, набирая ее в ладони, и умывая лицо, с силой потирая воспаленные глаза и словно чуть онемевшие щеки и лоб. Опершись ладонями о раковину, он ловил губами воду из-под крана, с остервенением полоща рот. Еще раз освежив лицо, Том разогнулся, возвращая взгляд на зеркало и замечая, что он уже здесь не один. - Доброе утро, - Билл с легкой полуулыбкой смотрел на него, прислонившись к косяку лопатками, прогнувшись в спине и положив растопыренные ладони себе на живот, как губка, жадно впитывая в себя его чувства, невольно проскальзывающие в движениях и выражении глаз. Резко запахло табачным дымом. Том повернулся, пытаясь совладать с усилившимся приступом тошноты, тупо упираясь взглядом в белые в синюю клетку трусы. Бережно погладив себя по животу, Билл чуть приспустил их вниз, теперь рисунок татуировки полностью светил над резинкой. - Зачем ты одел мои трусы? – без выражения, так же тупо спросил Том, в ступоре продолжая таращиться на низ его живота. Щелчок в мозгах – кажется, это называется дежа вю? – он совершенно точно уже смотрел так же на низ его живота, и тысячу раз говорил одно и то же. Что, впрочем, не помешает сказать ему это снова. - Просто, - улыбаясь, Билл беспечно передернул плечами, еще раз проведя пальцами по резинке, и Том тяжело вздохнул, закрывая лицо ладонями: - Но это мои трусы, Билл, - и, добавляя: - Нужно прекратить это, - ситуация повторялась, он вновь пытался положить конец их отношениям. Его тут же охватила апатия, но вместе с тем проснулось упорство довести хотя бы раз до конца. Том видел, как в одно мгновение ожесточилось его лицо. Билл отлепился от дверного проема, прищуриваясь и заправляя прядь волос за ухо. - О, ну конечно. Как я мог забыть. - Братья не должны делать это. Нужно остановиться, как потом мы будем жить с этим? Почему ты не можешь этого понять? – Том упрямо склонил голову, говорить без кепки было неудобно, ему словно нехватало дополнительной преграды между ними; сейчас, без прикрывавшего лицо козырька, он словно чувствовал себя уязвимее перед братом. - Но, если ты помнишь, мы не собирались делать этого сегодня, - чуть дернув бровью, Билл скривился, с отвращением глядя на него. – Кажется, это была твоя идея завалить Хэйди, но в итоге, почему-то, о ее существовании помнил только я! Том чуть дернулся, поворачиваясь и встречаясь с агрессивным взглядом Билла. Это был удар под дых, его тут же словно прошило разрядом тока. Не контролируя себя, он жадно впился в него глазами: - Что ты делал с ней? Билл ухмыльнулся, чувствуя смену ноток в его голосе. - Ты что, правда не помнишь как мы занимались этим сегодня? Тома перекосило. Он с трудом удержался, чтобы не встряхнуть его за грудки. - Говори! - Ну, все началось с того, как настала моя очередь сосаться с Хэйди, - Билл улыбался ему в лицо, продолжая неторопливо говорить. - Спустя минуту ты уже поставил меня на четвереньки. Пришлось мне удовлетворять в тот вечер сразу двоих. - Как? – требовательно спросил Том, все-таки хватая его за плечо. Билл буквально цвел под его прожигающим взглядом. - Посмотри на себя, Томми – ты ревнуешь, - с придыханием Билл прошептал ему на ухо надломанным голосом, специально вызывая в его памяти воспоминания, когда он таким же голосом выдыхал ему «Быстрее, Томми», - и, потянув еще мгновение, отвечая: - Я отлизал ей. И снова непреодолимое ощущение дежа вю. Первый порыв – ударить, словно суку, но Том вовремя вспомнил, что сегодня он собирался покончить с этим раз и навсегда. Подавив в себе желание мириться, он отпустил его, устало качая головой: - Нет, все хорошо. Ты можешь делать все, что хочешь, - видя, как его слова словно пощечина подействовали на Билла. - Ублюдок! – Том не сразу понял, что Билл со всей силы двинул ему кулаком в нос. Схватив онемевший от боли нос, он согнулся, шокировано слушая, как Билл орет на него, хватая за дреды и встряхивая: - Ты, ублюдок, слышишь? Какого хрена, сколько можно выебываться? Блядь, и это после всего, что было? Совесть взыграла? Как же ты меня заебал, дерьмо, я ненавижу тебя! Тряпка, чертова тряпка!! – его словно прорвало, вцепившись в собранный хвост косичек он яростно тряс его, пока Том не схватил его за талию, валя на пол: - Заткнись, твою мать, закрой пасть!!! – перекрикивая его, почти срывая голос и затыкая ему ладонью рот, изо всех сил давя к полу, - его трясло тоже. Билл брыкался, мотая головой из стороны в сторону, словно пытаясь скинуть его руку со своего рта, но даже так Том успел заметить стоявшие в его глазах слезы, - и эта деталь – словно ведро воды, Том почувствовал, как резко свело живот. - Все, отъебись от меня, дерьмо! – Билл загородился от него волосами, но Том не спешил уходить, придавливая его собой и жестко ерзая между расставленных ног. - Нет, нет, - Том дышал запахом его волос – лак и сигареты; напряженный Билл под ним – словно мешок костей, одни острые углы, упирающиеся ему в грудь и живот, когда Том облокотился об него, одной рукой грубо сдергивая с того свои трусы, чувствуя, как Билл извивается, помогая ему стаскивать их с себя. Задрав мешающуюся футболку, Том вытащил член из штанов, закидывая одну ногу Билла себе на плечо и ложась сверху, едва ли не складывая его пополам, растягивая и раскрывая достаточно, чтобы легко можно было вставить член в припухшую дырку, уже успевшую плотно сжаться после прошедшей ночи. Острые ноготки вцепились ему в плечи. Низко выдохнув, Том медленно вошел в него, - у них не было смазки, но внутри было еще мокро, - он замер, потянувшись отвести волну черных волос, все еще закрывающих лицо Билла – тот отвернулся сразу же, пальцами руки невесомо коснувшись глаз и снова встречаясь взглядом с Томом – секунда слабости – Том жадно впитал ее в себя, они оба словно энергетические вампиры, зацикленные друг на друге, но Билл снова взял себя в руки, губы презрительно кривились, он жестоко выплевывал из себя слова: - Ну, чего ты остановился, давай, еби меня, ты ведь так любишь это, - он прервался, чуть проезжаясь по кафелю от толчка Тома, Билл застонал в голос - улыбка на лице стала шире, с оттенком истерики – Том опять заметил увлажнение в его глазах, но тот не моргал, улыбаясь, и голос, когда он продолжил, звучал зло, без нотки дрожи: - Тряпка… ты так… настолько любишь это, что даже не можешь бросить меня… - Заткнись! – Том перебил его, изо всех сил толкнувшись бедрами, пытаясь заткнуть его, сильно, ему стало больно тоже; Билл завыл, закатывая глаза, мертвой хваткой вцепившись в Тома, а тот повторил, зажмурившись, продолжая двигаться. – Заткнись... Он не мог, не хотел видеть Билла, эту смесь эмоций на его морде – похоть, злость и слабость, это было слишком, заставляя чувствовать свою вину, но в то же время возбуждая, черт, да, насколько же возбуждая – это можно было бы назвать драйвом, дрожащий, стонущий Билл с некоторой яростью принимающий его в себя, зажимающийся каждый раз, когда Том оказывался в нем целиком и дергался обратно, чтобы подаваться вперед в резком, рваном темпе, и Билл бился под ним, едва ли не срываясь на крик. - Твою мать, вы можете не орать?! – кто-то заглянул к ним в ванную, акустика отразила слова от стен, Том попробовал обернуться, но Билл повис одной рукой у него на шее, вытягивая вторую куда-то за его спину и показывая вошедшему фак. Обернувшись, Том заметил движение закрывающейся двери, а Билл уже поворачивал его лицо обратно, быстро облизывая губы, засовывая свой язык ему в рот и зажимаясь, теперь уже и на входе, так, что у Тома отказали тормоза, он с упоением принялся засовывать член внутрь, думая только о том, как преодолеть это сопротивление и засадить глубже, в самое нутро; запрокинув голову, Билл дергал себя между ног, воя уже без перерыва, ожесточенно кусая свои губы, теперь уже яркого вишневого оттенка. Убрав попавшую в рот прядь волос, он распахнул глаза, вскрикивая, когда Том снова заехал внутрь, напрягаясь и неконтролируемо стискивая его в себе. - Чееерт, - Том тоже надсажено застонал – пытаясь двигаться внутри судорожно сжимающихся стенок, член вдруг прошила острая боль, но тут же на смену пришел, наконец, оргазм, и он вымотанно повалился на подрагивающего Билла. Но вместе с наслаждением, увы, не ушли все их проблемы – Билл поднялся почти сразу же, обратно натягивая на себя трусы Тома, и, напоследок взглянув на сидящего на полу Тома, вышел за дверь. Говорить сейчас было не о чем. Несильно, но не давая о себе забыть, болел член. Том согнулся, беря его в руку и внимательно осматривая ноющее место. На стволе было немного крови – сейчас, из-за боли, он не мог сказать, чьей. Чуть надорвана была уздечка, значит, кровь все-таки Билла. Поплевав на палец, Том прикоснулся к поврежденному участку. Защипало, и он отпустил член из рук, ладонями закрывая лицо. Щипало не только там. Он боролся с подступающими рыданиями, это было бы запредельно, еще разреветься на этом гребаном полу, но слезы душили, и в конце концов он всхлипнул, усилием воли подавляя их. …Их схема снова сработала безотказно. Ссора – секс, и опять это мерзкое, липкое чувство грязи, словно погряз в дерьме по самые уши, да, пожалуй, он чувствует себя дерьмом, и в душе – тоже дерьмо, будто насрали. Ведь это, блядь, невыносимо. Он не может так, совершенно точно не может. Возможно, он хотел бы стать лучше, да, определенно бы хотел. Попытаться отмыться от всего. Вот только убежать от своей сущности не удается. И он ненавидит, ненавидит себя… ...На него мешком навалилась усталость, внезапно, всеобъемлющая, всепроникающая; привычно заломило кости и разболелась голова. Апатично прислонившись к бортику ванной, он слушал, как где-то заходится английским матом его телефон. На стене чуть выше висело огромное зеркало. Он знал, что, сейчас кто-нибудь не выдержит и выключит его сотовый. Ему даже не придется вставать. Зато придется потом, и он снова будет молчать в ответ на красноречивые взгляды всей их команды. Билл кричал слишком громко сегодня. Но этот чертов секс все равно не означал ровным счетом ничего. Билл не невинная овечка, но сегодня виноват снова он, и с этим опять придется что-то решать. Они словно завязли по горло в болоте их отношений, а он с упорством осла загоняет их туда глубже и глубже. И, глядя на свое отражение в холодном свете дня, его будет тошнить только сильнее. |
Оставить комментарий Перейти к списку фанфиков