Все, что я могу

Я бы не смог так. Он - может. Каждый вечер, в шесть или восемь, снова и снова, один на тысячу. Я захлебываюсь дыханием, глядя, как он выбегает на сцену, ослепляемый прожекторами, взъерошенный, стремительный, обманчиво уверенный. Ноги чуть шире плеч, правую руку вверх, на губах самодовольная улыбка. Он обводит глазами зал, бесстрашно, едва заметно сжимая зубы, а мне хочется схватить его в охапку и утащить за кулисы, отпоить теплой минералкой, потому что холодную ему нельзя, обнять и слушать бессвязный бред. Я знаю, ему есть, что сказать.
У меня всё иное, и вовсе не важно, что мы стоим на одной сцене.

Я бы не смог так - бросаться в пучину людской страсти, протягивать руки к жаждущим заполучить тебя с потрохами, неважно, что на обложке журнала он - лишь бледная копия себя настоящего, им хватает и этого.
Я читаю плакаты, кричащие обо всем на свете: "Я люблю тебя", "Будь со мной", "Трахни меня". Он всегда делает вид, что не видит. Он никогда не смотрит в лица беснующихся за ограждением фанаток, не поднимает взгляда, оставляя небрежный автограф на протянутом диске, не обнимает в ответ, когда его привлекают к себе, стискивая, как плюшевого мишку ростом метр восемьдесят.

Я бы точно не смог... так. Улыбаться, отвечая на колющее "Ты гей?", пожимать руку престарелому спонсору с большим кошельком и большими намерениями, старательно не замечать скользящие по телу плотоядные взгляды.

Всё, что я могу - это стискивать его дрожащие после судорожного сжимания микрофона пальцы и целовать закусываемые в волнении губы.

- Ну, как? - хрипит он, едва ли способный усидеть на одном месте дольше пяти секунд. Шея его блестит от пота.

- Великолепно, - улыбаюсь я. Всегда.