Начало концерта, всегда что-то идет не так. Каждый раз как первый, несмотря на опыт, я нервничаю, как маленький мальчик, надеюсь, когда-нибудь это пройдет. Это угнетает и так возбуждает, этот постоянный круг: нервы-страх-возбуждение-блаженство.
Я все еще плохо справляюсь со своими нервами, первая песня – самое трудное, твой ободряющий взгляд, спокойствие, но я-то вижу, что ты тоже нервничаешь, но даже такой ты меня успокаиваешь всегда. Каждый раз, когда я приближаюсь к тебе на сцене, мне легче. Рука, сдавливающая грудную клетку, разжимается, мне спокойно… ты рядом, и все хорошо.
Вот и сейчас я стою и краем глаза ловлю каждое твое движения, я вхожу в ритм, волнение проходит. И я спокойно подбегаю к краю сцены, я больше не волнуюсь, зачем? Это глупо, все так любят меня, и я инстинктивно двигаюсь в такт музыке, вызывая рев толпы. Я вижу восхищение в глазах, слезы, слышу крики, собственный голос и где-то тут рядом чувствую тебя. Я вхожу в раж, еще чуть-чуть совсем немного и волна чего-то необъяснимого накроет меня, что-то глубоко дремлющее выйдет наружу, и я стану другим, не собой, это какое-то неописуемое блаженство, безумие. Я поворачиваюсь ловлю твою улыбку, улыбаюсь в ответ, ты тоже предвкушаешь это.
Я делю с тобой этот мир. Каждый кусочек этой жизни мы делим. На двоих. Сцену, дом, постель...
И мне невероятно тепло и сладко от мысли, что я не один в этом мире. Что не один я чувствую себя в данный момент королем. Мы даже корону делим на двоих.
Ты прекрасен и потрясающе сексуален. Сжимаешь микрофон и подносишь его к губам так, что у девочек в зале сердце замирает. Странные они, ведь этот жест пропитан сексуальностью по отношению к мужчине. Подобное неуместно по отношению к женщине, так обхватить можно только запястье, черт, а может они видят в микрофоне свои руки? Странно, я вот вижу совсем другое...
О, как прекрасно я знаю твои губы... И у меня сердце не то, что замирает, оно резко уходит вниз, когда ты так делаешь. И я не виноват, что так получается. И ты тоже не виноват. Просто так должно быть.
У меня есть лишь одна женщина, это моя гитара, и я счастлив, что ты не ревнуешь меня к ней.
Когда ты вот так подходишь ко мне, я чувствую себя самым счастливым человеком на планете. У меня есть все: музыка, успех, любовь.
Я улыбаюсь тебе, делюсь с тобой своим счастьем. И вижу то же самое в твоих глазах.
Я распаляюсь от всего: от музыки, от света от криков, но сильнее всего от тебя… Ты бы знал, как ты меня разжигаешь, как больно, волшебно, сладко и невыносимо мне подходить к тебе во время песни, но не подойти еще больнее.
Ты стоишь один с краю сцены, весь поглощенный своей гитарой, ловишь восхищенные взгляды, даришь улыбки. Но сейчас главное для тебя игра, ты отдаешься полностью, я это вижу, ты уже весь мокрый. Я ловлю твой взгляд, это взгляд принадлежит только мне.
Я знаю, как ты любишь, когда я сжимаю микрофон и подношу его как можно ближе к губам. И я тебя провоцирую, я запрокидываю голову и прижимаю микрофон так, что ты нервно сглатываешь и подходишь ближе.
Мне нравится тебя разжигать и распаляться самому. Я подхожу к стойке. Ты стоишь уже ближе, захваченный нашей маленькой игрой, я обхватываю стойку рукой и, как бы невзначай, съезжаю вниз, а затем снова поднимаю ее. И повторяю это еще раз быстрее… Кидаю быстрый взгляд на тебя... На твоем лице написано блаженство.
Твой ход, братишка. Ты передергиваешь плечами, выдаешь аккорд и запрокидываешь голову... по шее текут струйки пота, в них отражается свет… в этот момент ты прекрасен: шея, руки, слегка высунутый язык... я не могу... я боюсь, что когда-нибудь я не выдержу, переступлю эту чертову черту, еще немного и не смогу сдерживаться, контролировать себя. Я уже не замечаю, что рука все еще играет со стойкой.
Я так и хочу подойти к тебе. Бросаю стойку и кошачьей походкой двигаюсь твою сторону.
Мне слишком жарко. Тяжело дышать. Но это приятная тяжесть. Она не давит, она обволакивает и сжимает. До жути волшебное ощущение.
Я ловлю твои движения, я поглощаю их... и они вытекают из моих рук: я играю для тебя.
Конечно, это нечестно по отношению к остальным ребятам, но иногда я вижу, что наша группа - это мы с тобой. Ты поешь, я играю. Ты - слова, я - музыка для этих слов. Нет, я уважаю Георга с Густавом, это просто приступ эгоизма. Приступ любви к тебе.
Я по жизни считаю себя эгоистом... но я все забываю, когда ты так близко...
Нет, Билл, не делай больше так - это голос мозга.
Да, Билл, продолжай... - он слишком быстро перекрывается голосом сердца. И я уже не думаю. Я просто живу. Просто играю.
Играю для тебя. Играю с тобой.
Я даже рад, что у меня такие широкие джинсы, да и гитара висит именно так... Черт, Билли, как ты прячешь свое возбуждение? Ведь я же знаю, что значат эти твои жесты, что значат взгляды... Как ты контролируешь это, поделись!...
Я не могу. На меня это слишком накатывает, я готов сорваться и заключить тебя в объятия на глазах у всех. Но это лишь игра... и к тому же правила в ней давно написаны. Не нами, к сожалению.
Я сосредотачиваюсь на гитаре, хотя пальцы уже делают все чисто механически: столько репетиций и концертов... Хорошо, что в сегодняшней программе нет новых песен, я бы не сумел сыграть. Я слишком хочу тебя. Прямо сейчас.
Ты чувствуешь это, Билли? Ну, что ты так хитро смотришь?..
Все кажется каким-то замедленным, твои пальцы, скользящие по стойке, твои глаза, горящие огнем, твои губы, манящие и соблазнительные...
Черт, Билл... Ну, подойди еще ближе...
Я, двигаясь в такт музыке, приближаюсь к тебе. Вижу огонь в твоих глазах.
Я уже еле выдерживаю, чувствую, что мои обтягивающие джинсы сейчас подведут меня. Как же я в такие моменты завидую этим твоим жутким штанам. Я прохожу перед тобой и пою, смотря на зал, слегка прикрываясь второй рукой, глупое движение, я знаю.
Мимолетом смотрю на тебя, на твой приоткрытый рот и резкие движения руками, ты на пределе, как и я. Нагибаюсь, крича последние слова припева, неожиданно срываюсь на хрип. Зал в восторге, рев практически заглушает мой голос и музыку.
Обессилено подхожу к тебе сзади, твой взгляд затуманен, но твои руки уверенно двигаются, и в этот раз ты играешь даже лучше… Лучше, чем обычно. Горячее.
Я практически при всех прижимаюсь к тебе, ты как спасение, еще чуть-чуть, и кажется, мои штаны не выдержат. И уже буквально трусь им о тебя.
Ты нагибаешься и поворачиваешь голову в мою сторону. Я так хочу впиться в твой приоткрытый рот, провести языком по шее, выкинуть эту чертову гитару…
От тебя несет жаром, пахнет потом и сексом.
Сейчас ты самое желанное для меня во всем мире. Как же жутко, что когда ты такой, я могу только смотреть, не смея прикоснуться, не смея обнять. Я не выдержу. Точно, когда-нибудь я не выдержу, я или ты, какая разница?
Пока никто не видит, моя рука проходит по твоим ягодицам, я, кажется, слышу сквозь шум толпы и музыку легкий стон. Рука ложится на талию…
Хорошо, что твои руки заняты.. я нехотя убираю руку, прости, братишка, мне надо отойти… еще три песни. Три чертовых длинных песни!
Я поворачиваюсь к залу спиной и убираю микрофон, с губ срывается громкий стон, я пытаюсь отдышаться. И успокоить разгоряченную плоть.
Сейчас меня видит только Густав. Интересно, он догадывается?
Боюсь, что мы не выйдем сегодня на бис. Очень боюсь, что не сможем выйти. Потому что чуть только мы скроемся за кулисами, я схвачу тебя и прижму где-нибудь в углу.
Жестко, страстно и несдержанно я приникну к твоему рту, прижимаясь к тебе всем телом, отдавая тебе всего себя, забирая тебя без остатка.
Я, правда, боюсь, а ведь нужно будет выйти. Мы же любим наших фанатов. Мы ими дорожим. Хотя то, что я действительно люблю и чем по-настоящему дорожу, кроется в коротком имени Билл. И нужно будет оторваться от тебя, отпустить руки... и выйти на сцену еще раз. Под крики, аплодисменты, с улыбкой на разгоряченных губах, на которых слишком ярко отпечатался поцелуй. Хорошо, что они не могут этого заметить. Или даже плохо? Я думаю, что многие бы за нас порадовались, хотя даже не понимаю, откуда подобные мысли...
Ты плавно и аккуратно подходишь, я не нахожу себе места на этой огромной сцене. Я не знаю, куда мне себя деть, кроме одного направления: поближе к тебе.
Когда твоя рука касается меня, так нагло и ненавязчиво, я просто схожу с ума. Но я играю, я продолжаю играть. С самим собой в первую очередь.
Я прижимаюсь к тебе и невольно закрываю глаза. Наверное, для того, чтобы не видеть всех этих людей, которых я уже жутко ненавижу. Они так мешают сейчас...
Я даже издаю легкий стон, я знаю, что ты слышишь его. Он для тебя... только для тебя, Билли.
Твои пальцы, такие знакомые и невероятно прекрасные, словно заряжены электричеством. Еще немного и я увижу искры. Еще чуть-чуть и я умру, пораженный твоей силой.
Но ты отходишь... нежно и аккуратно заглядывая в глаза, ты плавно отходишь от меня... Я все понимаю... я все знаю...
Еще совсем немного осталось...
Финальный аккорд, финальный обессиленный хрип в микрофон. Кровь приливает к лицу, в висках стучит, в голове одно имя: Том. Все что мне сейчас нужно - это ты… Хоть поцелуй. Хоть прикосновение.
Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Наши измученные улыбки.
Перекидываемся взглядами, торопимся за кулисы, подальше от всех. Я практически сбегаю со сцены, ты не спеша, идешь следом, снимая гитару. Захожу в свою примерку, жадно приникаю к бутылке с энергетиком, я знаю, что вредно после концерта, но я ничего не соображаю, слишком много сил отдано. Слишком много желаний. Хоть одно надо удовлетворить.
Ты заходишь и хлопаешь дверью. Мы буквально бросаемся друг на друга, жадно целуемся, тяжело дыша. Я проливаю напиток тебе за шиворот, убираю волосы, начинаю его слизывать, проникаю под футболку рукой размазывая его и смешивая с потом. Ты отбираешь у меня банку и жадно пьешь, проливая на себя, я обнимаю тебя и любуюсь твоей неаккуратностью. И зачем я старался, теперь ты весь липкий и сладкий. Оставляешь мне пару глотков. А затем ловко забрасываешь банку в корзину с мусором и улыбаешься, обнимая меня крепче.
Я не чувствую ничего, кроме невероятного ощущения свободы. Все, еще пара минут, и никого не будет существовать на земле, кроме нас двоих. Хотя их и так уже почти не существует: я никого не вижу и не слышу. Перед глазами только твоя спина и неповторимая походка. Я иду по твоим следам. Мне кажется, или там, где ты наступил, даже пол теплее?
Липко, сладко, безумно жарко, тесно, волшебно приятно... Все обрывками, все в каком-то тумане...
- Что ты со мной делаешь, чертенок? - Я прижимаю тебя к себе и забираюсь под футболку рукой. Ты такой же горячий, как и я...
- Что делаю? - Ехидно улыбаюсь, слизывая остатки липкой сладости со щеки, - я тебя люблю, вот что я с тобой делаю. Постой...
Отхожу к двери и поворачиваю ключ на пол-оборота, не хватало, чтоб еще нам кто-нибудь помешал. Теперь я весь твой…
Я не отпускаю твою руку, когда ты закрываешь дверь. И не потому что боюсь отпустить. Я просто не могу этого сделать. И как только ты поворачиваешь ключ, я легонько дергаю тебя за руку и прижимаю к себе... Провожу рукой по твоему лицу, оставляя на нем едва заметные следы, они исчезают через долю секунды, но я их вижу. Я вижу в тебе все, каждую твою клеточку.
- Любишь... - Я словно смакую это слово. Я наслаждаюсь им... и, наклоняясь к твоему ушку, так же растягивая слова, жарко шепчу - Люблю тебя...
Ты растягиваешь эти слова, но они кажутся все равно слишком короткими для того, что я чувствую, да и я готов слушать это бесконечно. Я ощущаю твое горячее дыхание у уха, прерывистое и мягкое. Я невольно вздрагиваю. Поворачиваю шею и натыкаюсь на твои горячие губы. Но не целую, нет, подожди немного… Я запускаю руку под футболку и начинаю медленно ее стягивать, смотря в твои глаза.
Я отдаюсь твоим рукам и не могу отвести взгляд от тебя. Ты слишком цепко держишь меня, так пристально и горячо смотря.
- Я весь теперь такой липкий. - Я улыбаюсь. Знаю, что ты поймешь, к чему я клоню.
- Да ты просто жутко липкий! Подумаем, что с этим можно сделать, - быстро снимаю свою футболку, и небрежно бросаю, - не хочу испачкаться.
Провожу языком по липким дорожкам на твоем теле, спускаясь от шеи вниз, слегка опускаю твои штаны, а затем возвращаюсь назад и подхожу к губам.
Я не знаю, с чем можно сравнить это чувство... Твой горячий и влажный язык ласково скользит по моему телу. Я запрокидываю голову назад и закрываю глаза. Это слишком уносит... Затем смотрю на тебя и облизываю губы. Они у меня даже пересохли.
Задерживаюсь у твоих губ, ты даже облизываешься, но я не спешу к ним прикасаться, кто не выдержит первый? Начинаю опять опускаться слизывая уже сильно смешанный с потом ред булл, но так даже вкуснее. Опять дохожу до самого низа живота… и опускаю штаны еще, и, снова поднявшись, медленно пройдясь по мокрой шее, растягивая удовольствие, замираю у губ.
Ты меня словно дразнишь, черт возьми, неужели тебе было мало томления на сцене? Я поражаюсь твоей выдержке, Билли, и держусь сам. Если уж играть, то до конца. В тот момент, когда ты снова замираешь у моего рта, я легонько касаюсь твоих губ языком. Но только совсем легонько, сам дрожу от нетерпения, но умудряюсь лишь коснуться, словно невзначай и отстраняюсь.
Ты чертовски сегодня сдержан, я даже не ожидал, похоже ты сегодня выиграешь. Я восхищен, раззадорен и даже обижен. Лишь легкое касание языком, такое короткое, я прикасаюсь к твоим губам, еле сдерживаясь, но не целую первый, руками опуская твои штаны все ниже.
Мне сложно уже сдерживаться, мы дразним друг друга, сами сгорая от желания... Ты совсем легонько целуешь меня, я даже почти поверил в то, что ты не выдержал первый, но ты отстраняешься, и я снова чувствую твои руки на своих штанах. Я не могу, дыхание тяжелое и прерывистое... Я бегаю по твоему несравненно красивому лицу взглядом, и когда останавливаюсь на губах, безумно и жадно к ним приникаю...
Наши губы сливаются одновременно, мы даже ударяемся друг о друга. Мы слишком похожи, вот и тут мы не выдержали вместе. Я не чувствую боль от удара, хотя чья-то рассеченная губа кровит, и во рту солоноватый привкус, но этот поцелуй все равно слаще всего на свете, ты жадно врываешься в мой рот, я почти кусаю твою губу. Я ничего уже не чувствую кроме тебя.
Я даже не чувствую боли, хотя я уверен, что кровь моя. Только твои безгранично сладкие губы, твой горячий влажный рот и острый язык, которым ты обвиваешь мой. Твои острые зубки только прибавляют температуры, хотя я и так уже весь давно пылаю. То, как ты целуешься, мой Билли, это просто непередаваемо, особенно, когда ты так сильно хочешь меня... А я ведь понимаю Как именно ты хочешь... И таю в твоих руках.
Твои штаны уже давно спущены, и мои руки ласкают твои упругие ягодицы и гладкую спину. Наваливаюсь на тебя, прижимая к стене, шершавая и холодная, она царапает мои руки, но я рад, что не ранил тебя. Ты борешься с моим ремнем, не в силах разорвать поцелуй. Он, наконец поддается, а я нехотя отрываюсь, чтоб снять ставшую мокрой от нашего пота майку, я хочу чувствовать тебя всем телом. Твоя губа разбита и из нее идет кровь, но ты этого даже не замечаешь.
Было бы странно сказать, что я тебя раздеваю, я просто срываю с тебя одежду, будь она неладна. Твоя нежная красивая кожа достойна лучших в мире тканей... а красоту твоего тела вообще грех прятать... Но ей могу любоваться только я, и чувствовать прикосновения твоей кожи к своей...
Я стою и нагло любуюсь тобой, молча и улыбаясь. А затем обхватываю пальцами твой член и снова целую тебя в губы. Резко и коротко, я хочу чтоб ты действовал со мной так же...
Мы уже слишком напряжены, и я не в силах сдерживаться, к черту игры, пора переходить к делу, я почти груб, когда прерываю поцелуй и поворачиваю тебя. Ты опираешься о столик, с силой хватая его за края, твоя голова упирается в огромное зеркало и я вижу твою чертову ухмылку. Я знаю, чего ты хочешь, я резко раздвигаю тебя, ты выгибаешься, прося большего, я, ничего не соображая, уже готовлюсь войти, но боюсь так сделать тебе больно.
Ты словно читаешь мои мысли, ты дерзкий и страстный, грубый и несдержанный, и ты мой, Билл, ты только мой...
Я протягиваю тебе тюбик крема, и он сойдет, я знаю, что ты боишься причинить мне боль...
Хватаю крем, резко выдавливаю, заливая им пол, свою руку и твою спину. Ввожу дрожащей рукой два пальца, стараюсь не ранить тебя своими ногтями, в такие моменты всегда проклинаю их и обещаю себе избавиться. И, наконец, вхожу, резче, быстрее и грубее чем обычно, ты вскрикиваешь от удивления и боли, судорожно сжимая край стола... Я прижимаюсь к тебе, лаская твой член рукой и сжимая его, я шепчу извинения, но ты уже простил, ты сам выгибаешься, насаживая себя глубже. Ты, этот жирный крем, стекающий по твоей спине, воздух в комнате, все безумно горячее, я уже совсем не соображаю и лишь инстинктивно двигаюсь быстрее и резче.
Хочется кричать. и не от боли, я ее практически не чувствую, а от наслаждения. Ты так властно и стремительно входишь, что я закусываю губу со всей силы, она снова начинает кровоточить. Соленый привкус во рту, твой горячий член внутри меня, холодный мрамор стола под пальцами, нежные прикосновения твоих рук, влажный теплеющий крем на спине...
Я дрожу и схожу с ума от всего этого... Слишком много всего вокруг и все такое яркое...
И главное, что рядом ты... мне слишком хорошо сейчас, я шепчу твое имя, путаясь в буквах и буквально теряю сознание от удовольствия...
Вижу в зеркало свой безумный взгляд и твои затуманенные глаза и губы с запекшейся кровью, ты их судорожно облизываешь и что-то шепчешь... Я, силясь расслышать, прижимаюсь к тебе все сильнее, проникая все глубже, буквально терзаю тебя, заставляя, наконец, застонать. Ты закидываешь голову и кончаешь первым, громко выкрикнув мое имя, тебя наверняка услышали все. Весь расслабляешься и обмякаешь, судорожно цепляясь за стол, почти сползая на него.
Мир перестает существовать, меня словно разрывает на части и я не сдерживаюсь... разрываюсь... разлетаясь по комнате на мелкие кусочки я вижу тебя со всех сторон... Вижу, как кончаешь ты сам, громко и хрипло крича, как удерживаешь меня, как разворачиваешь меня к себе и целуешь. Нежно и ласково. Я даже возвращаюсь в этот мир…
Я делаю еще несколько движений и сам кончаю, наваливаюсь на тебя, мой хрип тонет в твоих волосах, к которым я прикасаюсь губами. Но затем удерживаю тебя, хотя сам валюсь с ног и весь дрожу, и целую. Обессилено падаю на диван, увлекая тебя за собой...
Я не могу больше двинуться. Лежу и обнимаю тебя, крепко и молча.
Хотелось что-то сказать, но мысли улетучиваются из головы. И есть только одна... Ту, что я говорил уже сотни раз.
Ту, что я могу произносить вечно.
- Билл... ты... меня сегодня удивил. - Но я не произношу ее. Хотя я знаю, что ты ее ждал.
Лежу с тобой, взгляд бродит по комнате. Сейчас я абсолютно счастлив и не в силах думать о чем-либо.
- Чем? – совершенно не знаю, что ответить, знал бы ты, как ты меня этим удивил...
- Пением на концерте. Отлично пел, я даже заслушался. - Я хитро и нагло улыбаюсь.
- И только? - прижимаю тебя сильнее, всматриваясь в хитрые глаза. Мы снова играем? Во что на этот раз?
- Нет... - Я отвожу взгляд, и тянусь к пачке сигарет на столике. Протягиваю одну тебе. - Еще меня удивила твоя выдержка... - Прижимаюсь губами к твоему уху и практически шепчу. - И вообще я весь удивленный, но довольный и счастливый.
- Ну, в выдержке мне до тебя по-моему далеко, я даже обиделся, - прикуривают от протянутой зажигалки, делаю затяжку и облегченно выдыхаю струйку дыма, - тебе было больно?
- Обиделся? - Я ласково треплю тебя за волосы и аккуратно целую тебя в кончик носа. Затем прикуриваю сигарету и вдыхаю дым. - Ты же знаешь, какая приятная эта боль. - Выдыхая. Сигарета касается треснувшей губы, я даже зажмуриваюсь.
- Слишком приятная, но так еще не было, - легонько касаюсь пальцем распухшей губы, - интересно, что они подумают?
- Подумают, что мы любим друг друга и потрясающе проводим время - Я пытаюсь улыбаться, но губа предательски ноет.
- По твоей губе и крикам они решат, что мы опять "подрались" после концерта, - ты пытаешься улыбнуться, но выдаешь лишь гримасу, - в следующий раз надо быть осторожнее, - вздыхаю, бросая окурок прямо на пол, - знаешь, Том, я боюсь... очень боюсь, что когда-нибудь не сдержусь прямо там.
- Я боюсь не меньше. - Докуриваю сигарету. - Я сегодня на сцене чуть не умер от твоих жестов. Как я играл, не представляю...
- Божественно играл, ты же знаешь, - окидываю гримерку ненавидящим взглядом, как же мне это все надоело, кто бы знал, - не хочется никуда идти, так бы и сидел тут вечно.
Я прижимаюсь к тебе сильнее, достаю вторую сигарету, протягиваю тебе. Закуриваю сам и выпускаю дым в потолок.
- Поедем в отель, заберемся в душ... - произношу я, сам понимая весь смысл сказанной фразы и улыбаюсь сквозь боль.
- Да, в горячий душ, я совсем выдохся, эти концерты так утомляют, - я уже смеюсь в голос, вставая и собирая с пола одежду.
Окидываю взглядом гримерку и тоже смеюсь.
- Ну и хаос мы с тобой устроили, Билл. - А затем подхожу к тебе и крепко обнимаю. - Мы с тобой вообще уже полмира перевернули с ног на голову.
- И по-моему он сильно сопротивлялся, тебе вообще невозможно сопротивляться.
- Не мне одному, Билли. - Я нежно целую тебя в губы. - Нам двоим. Поехали, у нас еще вторая половина осталась неперевернутой...
|