|
Это утро начиналось как множество других: тяжелое пробуждение после трехчасового сна (теперь бессонница стала его лучшей подругой), прохладный душ, быть может, слишком затянувшийся, потому что юноша успел продрогнуть; лениво вползающее на кухню солнце и ароматный запах только что сваренного кофе. Том потянулся, сладко зевая, и огляделся в поисках майки. В комнате пахло цветами.
Кофе обжигало горло, от горького вкуса хотелось закашляться. Парень поморщился: кончик языка ощутимо защипало. Взгляд пал за окно. Осень в этом году была удивительно красивой, сухой и солнечной. Деревья не спешили терять свои листья, поэтому небольшой садик перед домом семьи Каулитц теперь пестрел багряно-красным и золотым. Всё чаще Том ловил себя на мысли, что невольно ассоциирует эти два цвета со вполне определенным человеком. Одним из тех, кто оставался рядом с ним, несмотря на подкидываемые жизнью подлянки.
Он сделал еще один глоток кофе, хотя пить особо не хотел, потом откусил кусок от оставшегося со вчера круассана и положил его обратно на тарелку: аппетит отсутствовал как таковой. Он снова вернулся к созерцанию пейзажа за стеклом. Образ направляющегося к дому мужчины почему-то показался ему удивительно гармонирующим с царящей вокруг осенью.
Том резко выпрямился.
***
- Нет, - Билл отпихнул брата от себя и отвернулся. – Не прикасайся ко мне.
Гитарист чертыхнулся.
- Что это еще за дела? – произнес он, пытаясь совладать с обуревающим его гневом. – Что происходит?
- Я не хочу тебя видеть, - голос близнеца звучал приглушенно и тихо, словно тот находился в соседней комнате, а никак не в паре метров от него.
- Ты не хочешь меня видеть уже пятый день.
- И что?
Вот так просто – «И что?».
- И ничего! – краем сознания Том понимал, что срывается на позорный крик, но ничего не мог с собой поделать. Это переходило все границы.
- Раз ничего, тогда уходи. Я хочу спать.
Повисла тишина.
- Что происходит?
И снова – вязкое, почти ощущаемое кожей безмолвие.
- Я хочу спать, - повторил Билл, насильно выставив брата за дверь. Щелкнул поворачиваемый в замке ключ.
***
Йост поднес чашку к губам и сделал небольшой глоток кофе. Создавалось впечатление, будто высокая температура напитка нисколько ему не мешает, но потом мужчина едва заметно поморщился. Том нервно теребил языком сережку в губе. Это стало привычкой, и теперь на месте прокола образовался гнойник, отравляющий юноше жизнь. Но переучить себя парень уже не мог.
Дэвид вздохнул. Рано или поздно, но разговор должен был начаться.
- Как он?
Вот так, без прелюдий, сразу к делу. Каулитц непроизвольно вздрогнул.
- Нормально.
- Ему лучше?..
- Да.
И быстрым выпадом, задыхаясь от ревности:
- Ты за него волнуешься?
Мужчина прикрыл глаза. Солнечный луч, преодолев преграду из тонкого тюля, скользнул по векам. Билл хотел, чтобы в доме было много света.
- Да, - произнес Йост на выдохе.
Том криво усмехнулся. Правда за правду.
***
Он сидел в углу студии, прижав колени к груди и уткнувшись в них лицом. Он словно пытался казаться меньше. Его трясло в мелком ознобе, плечи тихонько подрагивали. Рядом валялся истерзанный ошейник с усеянной камнями подвеской. Декоративная удавка, с отчаянием брошенная на пол.
- Я больше не могу, - всхлипнул юноша. – Не могу. Н-е-м-о-г-у.
Продюсер неуверенно приблизился к подопечному, присаживаясь рядом. Ему было неловко. Не он должен был видеть эти слезы, не он должен был остаться в обеденный перерыв на рабочем месте, не он…
Да, черт возьми, просто место рядом с Биллом принадлежало не ему.
- Мне холодно, - прошептал вокалист, не поднимая головы. – Я не знаю, что мне делать.
- Это пройдет, - произнес Дэвид. Его рука неловко легла на плечо юноши.
- А если нет? – стремительный взгляд – жидкое золото. Йост почувствовал, как тает что-то внутри него. Границы стирались. «Нельзя» отступало, уже не повинуясь режиму. «Нельзя», которое осмеливалось проявляться, когда младший Каулитц был как минимум в другом городе. То самое «нельзя», сверлящее где-то в районе груди.
- Все наладится, вот увидишь, - хрипло произнес мужчина, не убирая руки. Ему казалось, что кожа парня под этой однотонной майкой горит огнем; он жил кончиками пальцев, ощущая каждую косточку. Какой же он, черт возьми, худенький… И эти глаза, и это доверие в них – оно только его, Йоста, оно адресовано ему. Возможно, он еще не опоздал, быть может…
Поток его мыслей прервал скрип двери. На пороге возник Том. Напряженный как гитарная струна, стремительный, сильный. От него веяло жаром.
- Что произошло? – спросил он на выдохе, словно только что вырвался из толщи воды.
Билл вмиг забыл о продюсере, бросаясь к брату, обнимая его за шею и тут же утягивая на пол.
- Ну, что ты, что ты? – принялся шептать старший, устраиваясь напротив близнеца. – Глупенький, это все временно, ты же знаешь. Никаких сетей, никаких наручников, мы свободны, ты слышишь? Свободны…
Они гладят друг друга по лицам кончиками пальцев, словно рисуют, и лижутся как котята.
И пресловутое доверие растворяется в воздухе, возвращая место привычному «нельзя».
***
Том замешкался, закрывая дверь. Потом плюнул и положил ключи на крышу веранды, рассудив, что красть у него всё равно нечего: всё самое важное всегда на виду.
- Он на заднем дворе.
Они шли бок о бок, вровень, словно не желая уступать друг другу. Каулитц понимал, что они всецело зависят от
Дэвида, но ничего не мог с собой поделать. Они с братом продали детство и право на личную жизнь, но не посмели выставить на аукцион свои чувства. Это было то самое сокровенное, что тщательно скрывалось за драпировкой показного безразличия. Сияние, спрятанное в ладонях.
Билл сидел на обвитых плющом качелях и смотрел в равномерно синеющее небо. У его ног лежали сотни и тысячи опавших листьев, образуя багряный ковер. Это казалось необычным, ведь деревья перед домом еще не успели облететь.
- Билл! – позвал Йост, замерев. Дыхание сбилось.
Юноша стремительно обернулся. Волосы мазнули в воздухе черно-белой кистью. На красиво очерченных губах обозначилась улыбка.
- Дэээвид! – звонко, радостно, как обычно растягивая слога. Мальчишка поднялся на ноги и тут же покачнулся. Том оказался рядом с ним спустя долю секунды, обнимая за талию и ловя благодарный взгляд в ответ.
Они подошли к мужчине, так и не расцепившись.
- Как ты? – спросил он, боясь спугнуть, разрушить мнимое ощущение идеальности.
Билл сиял.
- Отлично. Только легкая слабость из-за таблеток.
Старший Каулитц, расценив его последние слова, как тонкий намек на переутомление, усадил близнеца на резную скамейку. Тот несколько секунд держал руку брата в обеих ладонях, но отпустил и рассеянно прикрыл глаза.
Дэвид почувствовал, как знакомо кольнуло в груди.
Время поджимало.
- Как скоро он придет в себя? – задал он вопрос, послуживший причиной его визита.
Том неопределенно пожал плечами.
- Неделя или две. Неустойки? Тормозим график? – юноша позволил себе язвительно усмехнуться. А Йост вспомнил, что не все отношения в их маленьком коллективе строились на доверии. Пусть даже мнимом и пятиминутном.
- Он говорит, что поймал жизнь за хвост, - задумчиво произнес гитарист.
Они молча перевели взгляд на Билла.
Тот наклонился, поднимая крупный листок клена, расписанный алым и золотым. И поднес к губам, вдыхая запах осени.
|