Zusammen

Wir stehen zusammen! 
Wir gehen zusammen! 
Zusammen bis in den Tod... 
Wir leben zusammen! 
Wir schweben zusammen! 
Zusammen bis in den Tod... 
Du bist bei mir 
Ich bin bei dir 
Wir lassen uns nie wieder los... 
LaFee „Zusammen“

POV Билл
- Я хочу трахнуть твоего брата.
Эта фраза звучит столь спокойно и буднично, что в первые мгновения мне кажется, я ослышался. Но, поймав мой откровенно обалдевший взгляд, Георг повторяет ещё раз. Твёрже, чтобы у меня уже не осталось никаких сомнений.
- Я хочу трахнуть твоего брата, Билл. 
Я нервно усмехаюсь, настолько цинично и как-то нелепо это звучит. Георг хочет разложить моего старшего братца и … ждёт, что я буду ему в этом помогать? Хотя, может он просто ставит меня в известность, чтобы я потом не сильно удивлялся? За всё то время, что Георг был, да, собственно, и остаётся моим любовником, он не раз повторял, что мы оба свободны от обязательств и можем спать с кем-то ещё, кроме друг друга. Если захотим, можем рассказать о своих пассиях, нет – никто за язык не тянет. Он часто пользуется этой свободой. Ему постоянно хочется кого-то нового. Это у меня пунктик, что я однолюб. Хотя, если честно, мне просто лень объяснять, что и как надо делать, чтобы доставить мне удовольствие. А Георгу не нужно ничего говорить, он точно знает, что я люблю. Может как раз эти познания и приелись, и ему захотелось новую игрушку. Моего брата.
-А я-то тут причём? – лениво откидываю чёлку с лица и в упор смотрю на Георга.
- Мне нужно, чтобы ты мне помог.
- Помог? Йорки, ты просишь меня помочь тебе завалить моего брата? Ничего лучше не мог придумать?
- Би-бой, - терпеть не могу, когда он меня так называет, но понимаю, что сейчас он это делает только для того, чтобы за насмешкой скрыть… Господи… он же не знает, как подступиться к моему близнецу-натуралу! Он боится! Та-а-ак, а власть-то переменилась. Теперь всё в моих руках, и надо подумать, как этим правильно распорядиться.
- Би-бой, - повторяет Георг, - кто, как ни ты, знает твоего брата? Или мне действовать своими методами?
- По роже схлопочешь, - ехидно констатирую я, - как только об этом заикнёшься.
- Вот поэтому и прошу твоей помощи, - Георг подошёл к дивану и сел на пол, уютно устроившись у моих ног. Он умеет быть милым, когда ему этого хочется или что-то очень надо. Сейчас, кажется, это оба варианта одновременно. Он хочет Тома и ему нужно, чтобы я ему помог. А чтобы я согласился, меня нужно обласкать со всех сторон, иначе с меня станется сделать всё наоборот из чистого упрямства и вредности.
- Почему? - я запускаю пальцы в его волосы и, чуть царапая кожу ноготками, массирую кожу головы. – Объясни мне, Йорки, почему именно Том? Решил проверить, насколько мы схожи и различны в постели?
- Ну, зачем ты так? – откидывает голову на диван рядом со мной. Смотрю в его зеленоватые глаза. В них лёгкая обида с налётом грусти.
- Тогда зачем тебе нужен Том? Перепихнуться и бросить его? Или надеешься, что ему понравится, и у тебя будет повод уйти от меня? Ведь ты же не любишь его, Георг. Да и меня тоже… - последние фразы отдают лёгкой ревностью и горечью. И Георг это замечает.
- Не надо, Би. Не начинай. Да и Отелло из тебя никакой. Если я до сих пор с тобой, значит не вижу достаточно веской причины, чтобы что-то менять. А Том… я просто хочу его.
Ах, просто, да? Просто ничего не бывает, хороший мой. Значит, наш Мачо-мэн задел какие-то тайные струны твоей души, если уж ты берёшь меня в помощники. Не поинтересовавшись, кстати, как я буду себя ощущать в роли этого самого помощника. 
- Так ты мне поможешь? – его сильные пальцы нежно гладят мою босую ступню.
- Я не знаю, - задумчиво пропускаю пряди его волос сквозь пальцы. Я могу отказать ему, ничего не объясняя. Георг поймёт. Но, как истинный Овен, не угомонится, а пойдёт к своей цели другим путём. Я могу согласиться, но совершенно не знаю, как это осуществить. Да и чувство, что я подкладываю под него Тома – тоже не из самых приятных. Сильно попахивает… даже не знаю, чем. Просто неуютно себя чувствую от этой мысли.
- Эй, - Георг подёргал меня за штанину, - я не прошу ответа прямо сейчас. Но подумай об этом хорошенько, ок?
Как там говорила незабвенная Скарлет О’Хара – «Я подумаю об этом завтра»? Да, именно так. Сейчас думать не хочу. Мы в последнее время редко бываем с Йорки наедине, поэтому терять драгоценные мгновения было бы как минимум глупо.
- Иди ко мне, - провожу ступнёй по его бедру, прежде чем забросить обе ноги на диван…

POV Георг
Уж не знаю, правильно ли я поступил, попросив помощи у Билла. По его глазам было видно, что моя просьба не вызвала в нём никакого энтузиазма. Наверное, надо было всё же действовать одному, без его участия. Но, когда мне чего-то очень сильно хочется, я мало задумываюсь над тем, как этого достичь. Действую по наитию, ища решение уже в процессе, медленно, но, как мне кажется, верно, нащупывая правильное направление. А с Томом что-то предсказывать очень затруднительно.
- По роже схлопочешь, как только об этом заикнёшься, - сказал мне вчера Билл. Да, такой вариант не исключён. Том же упёртый, стопроцентный натурал. В отличие от Билла. 
Поворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть на спящего младшего. Вот, кажется, в чём душа держится, а ему надо не меньше трёх раз, чтоб угомониться. Уже проваливаясь в сон, пробует потребовать и четвёртый, но на деле ему уже достаточно. Можно просто обнять и нежно целовать за ухом. Через пару минут он обычно засыпает.
Том знает о наших отношениях. Когда Билл решил ему рассказать, я долго гадал, как же он воспримет эту новость. Как всегда, старший Кау оказался непредсказуем. Я ожидал ора и как минимум хорошей драки. А как ещё может отреагировать нормальный парень на заявление любимого младшего брата, что он спит с их общим другом и коллегой по группе? Так вот, Том просто подошёл ко мне, положил руку на плечо и серьёзно сказал:
- Будь с ним ласков, Йорки. Не делай ему больно, - а потом, расплывшись в своей знаменитой ухмылке, добавил:
- Ну, и дуралеи вы!
И вот теперь я хочу его. Хочу так, что, каждый раз, когда вижу его, кажется – вот сейчас наброшусь и возьму силой. Только так нельзя. В морду получить не хочется, да и работать нам ещё вместе. Нужно, чтоб он и сам этого хотел, чтобы всё было по обоюдному согласию. Только вот как его добиться? Приручить старшего Каулица будет совсем непросто. Но, если Билл всё же мне поможет…
Прислушиваясь к мерному дыханию младшего, лежу и думаю, чего же мне не хватает в наших с ним отношениях, что меня периодически тянет на сторону? Не хочу слишком сильно привязываться к Би? Поздно, у нас с ним всё серьёзно запущено. К этому вроде бы взрослому, но на самом деле, такому инфантильному мальчишке, я привязан чем-то большим, чем просто секс. Не буду называть это любовью. Скорее можно сказать, что я нашёл человека, с которым мне удобно во всём: и в постели, и отношениях. К моим похождениям он относится спокойно. Внешне, по крайней мере, он невозмутим. Хотя сильно подозреваю, что он меня всё же ревнует. Маленький собственник.
Легонько дую Биллу на щёку, глядя, как от прохладного воздуха сморщивается его нос. Трётся щекой об подушку, поворачивается на другой бок, лицом ко мне, и открывает глаза.
- Привет, - голос хриплый ото сна, и поэтому такой притягательный и милый. Тянусь к его губам. Мне нравится, когда он такой непроснувшийся, взлохмаченный, податливый и сладкий, как подтаявшая шоколадка. Охотно отвечает на поцелуй, упираясь мне в живот своей утренней эрекцией.
- Пойдёшь в дýш? – притягиваю его ещё ближе к себе.
- Неа, потом… - высовывает язык, выдвигая передними зубами пирсинг. Наш постельный язык жестов. Зачем говорить, когда интересней показать? В данном случае, Би просит оральных ласк. Не вижу причин ему отказывать.
Билл такой уютный с утра, когда он только проснулся, и меня будоражит естественный запах его тела, пробивающимся из-под остатков аромата дорогой туалетной воды. А ещё с утра он особенно искренне реагирует на ласки. В принципе, он всегда естественно выражает свое удовольствие, но утром это у него получается как-то острее, ярче. Вот и сейчас, я чувствую, как дрожит его ладонь, лежащая у меня на затылке, как подрагивают согнутые в коленях ноги, слышу, как ещё не проснувшееся горло рождает хрипловатые стоны.
- Йо-орки-и-и, - дёргает бедрами в отчаянном толчке. Нет-нет, Би, ещё не время кончать, ты же знаешь. Замедляюсь, даю ему возможность отдышаться и немного прийти в себя, пусть он даже не хочет этого. Обиженно поскуливает, пытаясь заставить меня вернуться к прежнему темпу. Не глядя, беру приготовленный заранее тюбик, свинчиваю крышку и выдавливаю гель на пальцы. Продолжая слегка покусывать и вылизывать его член, добавляю ему удовольствия в виде внутренней стимуляции. Когда его мышцы начинают мелко сокращаться, поднимаю голову и через несколько мгновений заменяю пальцы на свой гудящий от желания член. Мы оба уже на пределе, так что больше не растягиваю удовольствие, а начинаю вонзаться в него, чтобы уже получить долгожданную разрядку. Билл просовывает ладонь между нашими телами, ещё сильнее прижимая член к своему животу. Его стоны и всхлипывания сводят меня с ума. Кончаю и буквально падаю на него, чувствуя, как сквозь его тонкие пальцы просачивается горячая сперма.
- Вот теперь можно и в душ, - едва совладав с дыханием, бормочет Билл.

POV Билл
Уже стоя под теплыми упругими струями, я мысленно возвращаюсь к нашему вчерашнему разговору. Моя ситуация безвыходна: если Георг будет действовать без меня, то к кому в первую очередь пойдёт Том с просьбой приструнить распоясавшегося басиста? Конечно же ко мне. А я не смогу остановить своего любовника. В итоге обид, а то и рукоприкладства не миновать. Попробовать отговорить Йорки? Бесполезно. Да к тому же ещё может возомнить, что я его ревную, и будет ходить довольным павлином, попутно тыкая меня носом в нашу обоюдно оговоренную свободу. Остаётся только думать, как ему помочь завоевать Тома. Боже мой, я становлюсь сводником, если не сказать хуже. Думай, Билл, думай. Думай, как дать своему любовнику оттрахать своего брата. Думай, как сказать брату, что Георг хочет провести с ним ночь, и, возможно, даже не одну. И вряд ли Тому посчастливится быть «мальчиком» в этой паре. А мой братец ведь тоже лидер, тоже предпочитает больше брать, нежели давать. Господи, просто голову можно сломать с этой китайской головоломкой. 
С Томом я увиделся только днём, когда мы в лифте спускались вниз, чтобы сесть в наш автобус и продолжить тур. 
- Чего такой сумрачный, бро? Не выспался? – он шутливо пихает меня плечом.
- Не выспался, - соглашаюсь я, заходя вслед за Густавом в тур-бас. Брат понимающе хмыкает и не уточняет причину. Ибо вид довольного, но такого же полусонного Йорки говорит сам за себя. Пока ребята, толкаясь, располагаются в нижнем салоне, я ускользаю наверх в надежде немного подремать.
Моё уединение в верхнем салоне прерывает появление Тома. Сев и поёрзав задом, сдвигая меня к стене, он выжидающе смотрит на меня своими блестящими карими глазами.
- Ну и? – не выдерживаю я.
- Это я у тебя хотел спросить. Что у вас произошло?
- С чего ты взял, что что-то произошло? – лежать на спине, зажатым между братом и стеной неудобно, поэтому поворачиваюсь на бок. Том тут же этим пользуется и комфортно откидывается на меня, как на спинку дивана.
- Билл, ну вы сейчас просто классический вариант разногласий в паре. Ты ушёл и дуешься тут в уголочке, а он сидит, глушит пиво и делает вид, что всё ОК.
- И где ты понахватался таких психоаналитических навыков?
- У Йорки твоего научился, - поддразнивает Том, - он же у нас внештатный психолог. У него что, появился другой?
- О, какая проницательность! – я пытаюсь язвить. Это в принципе, трудновато, учитывая то, что этим «другим» грозится стать он сам.
- Ревнуешь? – Том мгновенно становится серьёзным. Он до сих пор считает, что без его опеки и поддержки я не проживу и дня. Да, я иногда прихожу к нему за утешением, но, в целом, вполне способен сам о себе позаботится.
- Нет, Том, тут дело совсем в другом, - ага, братишка, в том, что у Георга стоит на тебя!
- Расскажешь?
- Не-е-е, сам разберусь, не маленький.
- Не маленький, - соглашается близнец, снова возвращаясь к своей обычной насмешливо-дурашливой манере поведения, - а мелкий. Колись давай, а то Йорки куда как сговорчивей. Ты же это лучше меня знаешь.
- Другой пока не появился, - я опускаю глаза и в задумчивости ковыряю пальцем плед. – Ему понравился один парень, - с каким же трудом даются эти слова, - и Йорки попросил меня помочь ему сблизиться с ним.
- Охренеть, - судя по выражению лица Тома, он именно охреневает, - ты его головой ни обо что не стукал? А этот парень в курсе?
- Если был бы в курсе, Йорки была бы не нужна моя помощь.
- Хочешь, я с ним поговорю по-мужски?
- Не надо, Томми, - касаюсь пальцами его ладони. – Мы, правда, сами разберёмся.
- Неужели ты его так любишь, что готов на это? Отдать его другому?
Я только стискиваю зубы и отвожу взгляд. Я не готов отдать ему тебя, Томми, не готов помогать ему. Но я буду… прости… мне придётся. Чтобы всё не стало ещё хуже, чем уже есть.
- Эй, ну, не молчи, - брат ерошит мои неуложеные волосы.
- Я не хочу это обсуждать, - я беру Тома за запястье и отвожу его руку, - не сейчас. Может быть потом.
- И как только он терпит твои капризы? – вздыхает он, вставая с кровати.
- Наверное, также как и ты – привык уже, - я снова ложусь на спину.

POV Георг
Том отсутствовал недолго и возвращается с выражением глубокой задумчивости на лице.
- Сыграем? – я протягиваю ему гейм-пад. Он молча берёт его и садится на соседнее кресло. Играет он сегодня из рук вон плохо. Наконец, просто бросает контроллер и с ногами забирается на кресло.
- Дай пива, - просит он, прикуривая сигарету. Та-а-ак, судя по всему, кто-то испортил ему настроение. А общался он только с Биллом. Вывод сделать нетрудно.
- Зачем ты делаешь ему больно? – Том делает затяжку и косится на уткнувшегося в ноут Густава.
- Кому? Драмми?
- Йорки, тебе не идёт, когда ты прикидываешься идиотом, - брезгливо морщит нос. – Я имею в виду Билла. Ходишь налево, так ходи молча. Но просить своего парня, чтобы он свёл тебя с другим… Это уже верх наглости!
- Слушай, форель-миротоворец, не лезь в наши отношения. Сами разберёмся.
- Если бы Билл не был моим братом, с удовольствием не стал бы даже слушать эту галиматью. Но ему плохо. Ты это понимаешь?
Всё-таки не надо было говорить Биллу о своём желании. Не думал, что он поведёт себя как истеричная девица, и практически всё выложит брату. Хорошо хоть не сказал, что Том и есть тот «другой». Но начал настраивать Тома против меня, а это уже не есть гут. Что за игру затеял Билл?
- Том, давай ты всё-таки не будешь лезть? Билл всегда может сказать «нет». Я его ни к чему не принуждаю.
- Ага, ты просто делаешь ему больно. Ну и сволочь же ты, Йорки, - Том с силой вдавливает окурок в пепельницу, встаёт и уходит в конец салона к Густаву, прихватив своё пиво. 
Сволочь. Как точно подмечено. Я, безусловно, та ещё дрянь. Сам понимаю, что Биллу от этой ситуации хочется побиться головой об стенку. Но, как говорится, охота пуще неволи. Надо бы сходить, поговорить с моим мальчиком. Понять, что он задумал. Да, я большой эгоист: в первую очередь думаю о собственном удобстве, а уж потом о чувствах моего малыша. Ну, вот такой я, ничего не поделаешь.
Проходя мимо Густава и Тома, ловлю на себе мрачный взгляд последнего. Если бы на моём месте был бы кто-то другой, Том, не задумываясь, порвал бы ему глотку за своего младшенького. Но нам ещё, дай Бог, ни один год работать вместе, поэтому мы должны сохранять хотя бы видимость дружеских отношений внутри группы.
Штора на кровати Билла задёрнута, но сквозь щель видно, что горит ночник. Значит, есть шанс, что он всё же не спит. Слегка отодвигаю штору – так и есть, сидит, согнув свои немыслимо длинные ноги, пристроил на коленях блокнот и строчит как заведённый. На моё появление реагирует только после того, как дёргаю его за носок. 
- Ой, - таращит на меня испуганные глазёнки, - я тебя не заметил.
- Ты никого не замечаешь, когда не один, - Билл непонимающе хмурит лоб, - а с Музой в обнимку.
- Дурак, - откладывает блокнот и ручку.
- Зачем ты ему рассказал? – сажусь рядом с ним. Билл вздыхает, томно закатывая глаза, и кладёт подбородок на коленки.
- Ты же просил тебе помочь, вот я и помогаю. И если ты мне доверяешь, что не мешай действовать так, как я считаю нужным. Тебе же интересней конечный результат, а не сам процесс?
- Би-бой, а ты умеешь быть порядочной язвой.
- Но тебе же это нравится, - парирует он, улыбаясь. Придвигаюсь ближе и склоняюсь к его губам. Он из вредности сжимает их в тонкую линию, но всё же через некоторое время не выдерживает, раскрывает, впуская мой язык. Сначала позволяет беспрепятственно поглаживать его нёбо, шарик пирсинга, а затем сам переходит к активным действиям.
- Всё, хватит, - неожиданно прерывает поцелуй. – А то… нам же не нужны лишние проблемы.
- Не нужны, - я целую ещё раз его влажные губы, прежде чем отодвинуться.
- Йорки, - Билл подползает ко мне и, сев за моей спиной, кладёт голову мне на плечо, - ну, объясни мне всё-таки, почему Том?
- Хочу экспериментальным путём выяснить, у кого же в группе длиннее. Сравню свой с Томовским, потом буду совращать Густава. 
Коротко хихикает. 
- А если серьёзно?
- А если серьёзно, то чистая физиология и игра гормонов. В данный момент, он тот типаж, который меня привлекает и возбуждает.
- То есть, если я надену его шмотки и попрошу Наташу начесать мне дреды, то я стану для тебя сексуально притягательней? – фыркает Билл, обдавая мою щёку горячим дыханием.
- Вот дурачок, ты вне конкуренции. И меня гораздо больше устраивает, когда ты вообще безо всяких шмоток, - слышу его удовлетворённый вздох. 
Успокоив своего малыша, снова ухожу вниз и присоединяюсь к смотрящему телевизор Густаву. Том весь погружён в изучении какого-то сайта и ему совершенно не до нас.
На ужин Билл спускается уже в более оптимистичном настроении. Том косится на него, потом на меня, в задумчивости кусает верхнюю губу, но от комментариев воздерживается. Смотрю на них и в который раз удивляюсь: вот сидят они рядом, два близнеца, но настолько разные, небо и земля. Один – взбалмошный, шумный, вокруг него всё вертится, искрится и взрывается – мой любимый мальчик, второй – вроде бы тоже не прочь время от времени пошалить, но в основном он серьёзен и вдумчив – мальчик, которого я хочу. 
- Эй, Йорки, чай давно остыл, - Том машет у меня перед лицом ладонью. 
- Так вкусней, - я с бодрым видом отхлёбываю действительно холодный чай. Надо же, как увлекся сравниванием. – А где все?
- Густ ушёл спать, Билл плещется в раковине, я жду своей очереди, а ты уже, кажется, засыпаешь на ходу.
Допиваю чай и иду споласкивать чашку. Из комнатушки, гордо именуемой нами ванной, выходит Билл. По лицу стекают капли, вытирать не стал почему-то, волосы собраны одной из Томовских резинок в хвост. 
- Том, не забудь захватить воду. Йорки, спокойной ночи, - вещает это чудо, поднимаясь по лестнице в верхний салон.
- А самому взять не судьба? – по привычке ворчит Том, засовывая пластиковую бутылку в карман своих джинсов. Уже пройдя мимо меня, оборачивается и тихо говорит:
- Не знаю, что ты ему сказал, но он успокоился. Спасибо.
Я лишь пожимаю плечами. Том иногда слишком сильно опекает своего близнеца, хотя Билл уже не раз пытался отстоять свою независимость. «Пока мы в турне, я тебе и мать, и отец» - так заявил однажды Том в ответ на гневную отповедь Билла, уже не помню по какому поводу. И, как не странно, младший тут же угомонился. 

Из-за всех этих разборок часто просыпаюсь и подолгу не могу заснуть. Проснувшись в очередной раз, лежу, прислушиваясь к звукам. В тишине изредка всхрапывает Густ, ворочается, устраиваясь поудобней, Том, слышно шуршание страниц… Стоп! Шуршание? Вылезаю со своей полки и, крадучись, подхожу к полке Би. 
- Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – рычу шёпотом, приоткрывая штору. И тут же получаю блокнотом по лбу. – Сдурел что ли??
- Сам сдурел! Зачем пугаешь? – Билл подползает ко мне и сочувственно целует мой пострадавший лоб. – Больно?
- Нет, блин, приятно, - забираюсь на его кровать и задёргиваю полог. 
- А я вот заснуть не могу, - жалуется Билл, пытаясь разместить свои ноги так, чтоб и ему было удобно и чтобы мне не мешались. После нескольких попыток просто беру и укладываю их себе на колени. 
- Я тоже, - глажу его тонкую щиколотку. Он жмурит глаза, как довольный кот, слегка подёргивая ногой – боится щекотки. – Что-то написал?
- Нет, так, одни наброски, - отнимает у меня блокнот и деловито запихивает под подушку. – Ты пришёл рассказать мне сказку на ночь?
- Ага, спеть колыбельную, погладить по макушке и поцеловать в лобик.
- Нууу… я бы предпочёл в лобок, - озорно смотрит на меня, прикусывая нижнюю губу. Совратить меня решил? Кажется, да, ибо чувствую, как тёплая ступня становится мне на бедро, а шустрые пальчики начинают мягкий массаж у меня между ног. Приятно, чёрт побери…
- Ты хочешь, чтобы я тебя завалил прямо тут и чтобы мы всех перебудили? Для малыша Густа это явно будет тем ещё откровением, - отрывается от созерцания собственной ноги и медленно увеличивающегося бугорка на моих боксерах, и поднимает на меня взгляд честных невинных глаз. 
- А ты хочешь?
- А ты сомневаешься?
- Кто первый в нижний салон, тот сверху! – бодро перебирается через меня, с грохотом сваливается с кровати и, так и не поднимаясь, на четвереньках ползёт к лестнице. Едва сдерживая хохот, бросаюсь к своей кровати, вытаскиваю из-под подушки тюбик и, топоча, бегу вслед за ним. Ловлю его на лестнице, прижимаю к стенке и целую. Он брыкается, беззвучно смеётся, но торопливо целует в ответ. 
- Билл, - слышится сверху голос Тома, - ты там живой?
- Умгу, - глубокомысленно отвечает Билл и хихикает, уткнувшись мне лбом в плечо. Слышится недовольное ворчание разбуженного близнеца, но мы уже спустились в нижний салон и практически не слышим его.
- На кухню? – Билл тянет меня за руку.
- Ага, устроим шоу для Маркуса! – толкаю дверь ванной, и мы вдвоём вваливаемся в тесную комнатушку. В темноте на ощупь нахожу включатель и зажигаю свет над раковиной, Билл щёлкает за своей спиной замком, запирая дверь, отгораживая нас от всего мира. Ловлю его за тонкие запястья, поднимая руки вверх, над головой, и приникаю к его губам. Жадно всасывает мою нижнюю губу, толкается языком, задевая и свои, и мои зубы пирсингом. Животом чувствую шевеление его начинающего подниматься члена. Отпускаю его руки, и они безвольными плетьми падают вдоль тела. Просовываю ладонь под тонкий хлопок боксеров и сжимаю мягкие полушария ягодиц. Стонет мне в рот и подаётся бёдрами вперёд. У меня сладко и уже томительно тяжело тянет в паху, и моя эрекция удобно устраивается у Билла между ног.
- Гео-о-орг, - шёпот-стон влажных губ. Одной рукой приспускаю его боксеры и начинаю ласкать подрагивающий член. Билл шумно дышит, вцепившись мне в плечи, глаза блестят.
- Боже, Гео… - снова целую его. Пирсингованный язык проникает в мой рот глубоко, настойчиво, и от этого ощущения реально начинает кружиться голова.
- Йорки, - жалобно стонет Билл, когда я отлепляю его от двери и подталкиваю вперёд. Послушно наклоняется, опираясь руками на бачок унитаза. Стаскиваю с него мешающие нам обоим трусы, задираю футболку, чтобы видеть эту безумно худую, но столь же и сексуальную спину с выпирающими лопатками и чёткой линией позвоночника. Выдавливаю гель на пальцы, чтобы подготовить Билла, хотя до судорог хочется взять его вот так, безо всякой растяжки.
- Не надо… давай так… - этот бесёнок словно читает мои мысли. Опускаю блестящие от геля пальцы на свой член. Почувствовав мои руки у себя на бёдрах, Билл раздвигает ноги настолько широко, насколько позволяет пространство комнаты. Аккуратно начинаю входить в него, чувствуя, как его тело дрожит от возбуждения и от боли, которую он испытывает.
- Быстрее… - шипит, поворачивая ко мне раскрасневшееся лицо. Как скажешь, родной. Размахиваюсь и со всей силы шлёпаю его по обнажённой ягодице, одновременно одним толчком полностью вхожу в него. Он вскрикивает, но тут же прикрывает рот рукой.
- Прости, - наклоняюсь и целую его между лопаток. Тяжело вздыхает и прогибает спину, насаживаясь ещё глубже. Он готов. Он – мой. Снова беру его за бёдра. Так хорошо в нём, и мне важно дать ему почувствовать, насколько сильно я его хочу.
Стоны, всхлипывания, сдавленное мычание, податливость его тела – всё это способно свести с ума и порвать в клочья все разумные доводы насчёт противоестественности нашего занятия. Обжигающе горячая, нежная кожа его члена в моей руке и такой же жар от ладони, охватившей мою ладонь сверху. Его последний гортанный стон. Кончаю в него, чувствуя, как по нашим ладоням течёт тёплая сперма.
- Я сейчас упаду… - еле слышно шепчет Билл и смущённо смеётся, - ноги совсем не держат.
- Подожди, - поднимаю свою футболку и нежно вытираю его. Сажусь на закрытую крышку унитаза, едва сдерживаясь от желания заорать от прикосновения холодной пластмассы к голой заднице, и, обняв его за талию, опускаю себе на колени. Благодарно обнимает меня за шею и целует куда-то за ухом. Под рукой – его дрожащие от напряжения ноги, на шее – тепло его дыхания, на груди – успокаивающийся стук его сердца.
Через некоторое время понимаю, что он как-то неестественно притих.
- Эй, - тормошу его. Он поднимает голову с моего плеча и сонно хлопает глазами. – Иди наверх. Я не самое удобное место, чтобы спать.
- А ты? – встает, поднимает свои боксеры и начинает их натягивать, прислонившись спиной к двери.
- Наведу тут порядок и тоже приду.
- Я тебя дождусь, не буду спать. Ты обещал поцеловать в лобик.
Он уходит, а я не торопясь вытираю бумажными салфетками забрызганный бачок, бросаю в корзину смятую футболку. Натягиваю боксеры и снова сажусь на закрытый унитаз. Открываю шкафчик с гигиеническими принадлежностями, где всегда есть заначка сигарет. Закуриваю и, запрокинув голову, выпускаю струю дыма в потолок. 
Когда я подхожу к его полке, Билл уже спит. Осторожно целую в висок и ухожу к себе.

POV Билл
Когда, спотыкаясь в темноте, я поднимаюсь в верхний салон, моё внимание привлекает тихий стон. Подхожу к кровати брата и слегка отодвигаю штору. Том лежит на боку и вздрагивает.
- Том, - трогаю его за плечо. Он резко оборачивается. – Ты чего? Приснилось что-то?
- Нет. С чего ты взял?
- Ну ты… - осекаюсь, понимая, что для только что проснувшегося человека, его голос звучит на удивление чисто. Чувствую, как по лицу ползёт краска смущения. Вот чёрт, подловил брата в такой интимный момент, нахально ввалившись в его отсек.
- Ой, Том, я не знал… прости… - лепечу и пячусь назад.
- Ничего, я уже кончил, - спокойно отзывается брат, - Дай мне салфетки. Они на полке. 
Проклиная своё неуёмное любопытство и врождённую недогадливость, тянусь к полке и на ощупь нахожу упаковку влажных салфеток.
- То-о-ом, - с каждой секундой, пока близнец вытирается под одеялом, чувствую себя ещё более неловко. – Ну, не сердись, я не хотел…
- Я тоже не хотел. Но туалет был занят. Всё, мелкий, иди дрыхнуть.
Я готов провалиться сквозь землю. Открываю рот, чтобы хоть как-то объясниться, оправдаться, но Том слишком хорошо знает меня. Поэтому в полной темноте он одним выверенным движением запечатывает мне рот ладонью.
- Не хочу ничего слышать, ОК? Это ваши отношения, и я там третий лишний. А теперь, марш в кровать, – убирает ладонь и тут же отворачивается к стене, натягивая одеяло по самые уши. – Иди уже, не стой над душой.
Быстро запрыгиваю на свою полку и задёргиваю штору. Нет, я, конечно, понимаю, что в мастурбации нет ничего постыдного, что это нормально. Я тоже так жил, пока у меня не начались отношения с Георгом. И я знал, что Том этим занимается. А чем ещё можно занять руки, глядя порнуху? Просто я ни разу не заставал брата за этим занятием. До сегодняшней ночи… Уже засыпая, вспоминаю его тихий стон, прозвучавший так нежно и беззащитно.

Больше всего я не люблю утро за то, что кто-то просыпается раньше меня и начинает шумно собираться. Неужели так трудно сделать это по-тихому? Высовываюсь из-за шторы и одним глазом смотрю на прыгающего по проходу Тома.
- Ну, извини, кто-то отфутболил мой кроссовок в другой конец салона, - кроссовок найден, и Том садится прямо на пол, чтобы его натянуть. – Да и вообще, скоро уже приедем, так что вставай и спускайся вниз завтракать
Падаю обратно на подушку. Спать уже не хочется, но и вставать особого желания нет. Полежав немного, всё же решаю явить себя миру.
Георг и Густав уже позавтракали и теперь увлечённо смотрят по телеку гонки. Том дожёвывает тост с вишнёвым джемом. На столе уже стоит чашка с хлопьями и открытый пакет молока.
- Спасибо, - заливаю хлопья молоком и по привычке хлопаю ложкой, чтобы они побыстрей пропитались.
- Билли, ты свинья, - в очередной раз оповещает меня Том, стирая с лица молочные брызги.
- Я знаю, брат мой молочный поросёнок. Иди сюда, я вытру твой пятачок, - беру салфетку, чтобы стереть молоко с его носа. Он послушно наклоняется вперёд. А я… я, движимый желанием немного повеселиться, привстаю, обхватываю ладонями его лицо и, пока он не начинает вырываться, быстро-быстро облизываю его нос.
- Фу-у-у!! – орёт Том, высвобождая своё лицо. – Билл!!!!
- Знаю-знаю, - хохочу я, - я свинья!
Том выхватывает у меня салфетку и, морщась в показной брезгливости, вытирает свой блестящий нос. Во взгляде явно читается желание извращённо мне отомстить. 
- Эй, ребята, я к вам! – братик вылезает из-за стола и направляется к ребятам.
- Йорки! – на полпути окликает он Георга, притормаживая возле меня. И, когда тот оборачивается, наклоняется и… резко целует меня в губы. От неожиданности давлюсь хлопьями и кашляю, забрызгивая весь стол. Брат заботливо стучит мне по спине.
- Псих ненормальный, - хриплю я, с трудом проглатывая застрявший в горле комок.
- Я не более ненормален, чем ты, - в последний раз хлопнув меня по спине, брат уходит к ребятам и уже оттуда кричит:
- Мы же близнецы!
- А я и забыл, - оборачиваюсь, чтобы увидеть его улыбающуюся физиономию. Георг хлопает его по плечу, одаривая меня мимолётным взглядом с огоньком нездорового интереса из-под высоко взметнувшихся бровей, и Том отворачивается. Я смотрю на две спины: гордо выпрямленную и слегка сутуловатую, с рассыпанными по ней дредлоками. Два моих любимых человека. Внезапно меня захлёстывает такая волна нежности, что хочется подойти, обнять их обоих и сказать, как сильно я их люблю. Но ни одного из них я этим не удивлю, а вот Густав будет в шоке. Ведь никто, кроме Тома, не знает о наших с Георгом отношениях, и такой порыв невозможно потом будет списать на гормональный всплеск.
Облизываю губы, хранящие мимолётность поцелуя Тома. Да, отомстил он эффектно, даже сам не подозревая об этом. Хотел подлить масла ревности в наши отношения, а вместо этого ещё больше разжёг огонь страсти в душе Георга. Я видел, как блеснули его глаза, когда Том поднимал голову после поцелуя. А может его завёл сам вид целующихся близнецов? Билл, что за мысли! Перечитал твинцестовых слэшей? Или всё-таки это была ревность? Только вот кого к кому: меня к Тому или его ко мне?
- Земля вызывает Билла Каулица! – раздаётся над моим ухом голос Густава. – Эй, там, на орбите, есть кто живой?
- Есть, - я отодвигаю чашку с недоеденным завтраком и шутливо пихаю подошедшего Густава в живот, - очень даже есть и очень даже живой.
- Вижу-вижу, - Густав уклоняется от удара, – живее некуда просто!

Через пару часов приезжаем в Гамбург. Интервью, саунд-чек, концерт… Всё как всегда. После концерта едем в свою квартиру – у нас два дня отдыха.
Упав на диван в гостиной, звоню маме. Разговор долгий, мне столько хочется ей рассказать. В том числе и о том, что ей знать не стоит. Несмотря на свободные взгляды, она всё же придерживается традиционности в отношениях. И ждёт, что в ближайшем будущем или я, или Том порадуем её известием о появившейся у кого-то из нас девушки и прочая бла-бла-бла в этом духе. Но ждать ей, видимо, придётся ещё долго. Во-первых, реально нет времени, чтобы завязывать отношения с девушками. Во-вторых, девушки, как оказалось, меня не очень прельщают, а в жизни Тома появляются максимум на пару ночей. Так что без свадеб и внуков ей жить ещё до той поры, пока мой старший братец не нагуляется.
- Ты долго ещё трепаться будешь? Я уже ужин приготовил, - в дверях возникает Том. Я машу рукой и морщу нос.
- Да, мам. Я тебя тоже люблю. Хорошо. Поцелую обязательно. Нет. Дэвида целовать не буду, - Том хихикает. – Давай, завтра созвонимся. Пока.
- Нет, Дэвида я целовать не буду, - передразнивает меня близнец, - я лучше Йорки поцелую.
- Был бы он здесь, обязательно бы поцеловал, - потягиваясь, встаю с дивана.
- И не противно? Ну… с парнем целоваться? – Том слегка смущается от моего взгляда, но всё же задаёт вопрос.
- Тебе же не было противно, когда ты меня сегодня поцеловал.
- Ты – мой брат.
- Том, прежде всего я парень.
- Да ну-у-у? – тянет насмешливо. Делаю вид, что наклоняюсь за тапком, и Том, притворно испугавшись, машет руками. - И я тебя лишь чмокнул. А вы ведь с языками целуетесь.
- Ты хочешь узнать, каково это? – подхожу к нему и смотрю прямо в его стремительно темнеющие карие глаза. – Может, проще будет показать?
- Да ну тебя в задницу, Билл, - Том криво улыбается и несильно толкает меня в грудь, отпихивая от себя.
- О-о-о-о, так ты и секс с парнем хочешь попробовать, а не только поцелуи? – прыскаю я. До Тома доходит медленней, но через мгновение коридор сотрясается от нашего хохота.
- Ты дебил, - стонет брат, радостно размазывая по щекам выступившие от смеха слёзы.
- Ты сам начал, так что, кто ещё из нас дебил. И кстати, возвращаясь к разговору о поцелуях, мама просила тебя поцеловать.
- Не надо, как-нибудь обойдусь. Дождусь, когда она сможет сделать это сама. А то ещё Йорки прознает, и достанется мне от него, что я тебя соблазняю.
- Ничего, он не ревнивый. Ты, кажется, что-то говорил про ужин?
После ужина Том уходит к себе в комнату строить планы на ближайшие ночи, а я снова оккупирую диван в гостиной. Нахожу какой-то канал с фильмами, валяюсь и тупо пялюсь в экран, даже не пытаясь вникнуть в смысл происходящего. Просто смотрю на движущиеся картинки. В голове поразительно пусто: ни одной мало-мальски интересной мысли. Я, кажется, даже начал засыпать, когда очнулся от того, что уткнулся носом во что-то мягкое и волосатое. Чихнув, открываю глаза и понимаю, что всего лишь завалился к Тому на плечо, а мой нос уютно устроился в его дредах. 
- Я долго спал? – зеваю, но головы не поднимаю. Так теплей и уютней.
- Не очень, - Том пытается аккуратно всё-таки спихнуть меня с плеча, но я вцепляюсь в его руку и стряхиваться совершенно не собираюсь. Вместо этого дурашливо вою в голос:
- Дай мне почувствовать тепло мужского тела! Мне так одиноко без Йо-орки-и-и-и!
Брат заходится смехом и ещё активней пытается отцепить меня от себя. Хватаю его за болтающуюся одежду. Том подныривает, и через мгновение я держу в руках лишь ворох его футболок, а довольный брат, оставшись в одних джинсах, отползает подальше от меня.
- О-о-о! – зарываюсь носом в скомканную одежду. Брат с улыбкой смотрит на меня. Прям как умиляющийся хозяин на щенка-недотёпу.
- Отдай, - тянет руку к своим балахонам.
- Нет. Это мой трофей. Я его отвоевал в честной борьбе, - всё же желание подурачиться ещё не удовлетворенно в полной мере. Но Том совершенно другого мнения. Махнув рукой, встаёт с дивана:
- Я в душ. Футболки можешь занести мне в комнату, когда натискаешься с ними.
Как только он уходит, выпускаю его одежду из рук и снова включаю телевизор. На экране Патрик Суэйзи, «Грязные танцы». У него потрясающая пластика. Не ходит, а скользит, как грациозный кот. С ужасом вспоминаю уроки танцев, которые пытался когда-то посещать. Эти вечные – не так встал, не туда потянул, неправильно развернул… Бр-р-р-р, аж мороз по коже.
Почему-то на ум пришла аналогия любви с танцем. Сначала чувствуешь себя неуверенно, не знаешь, как правильно сделать, чтобы не доставить неудобства партнёру. И вместе с ним учишься делать нужные па, позже переходя к импровизации. А сейчас мы: Том, Георг и я – начинаем разучивать новый танец. Танго втроём….

POV Георг
Двухдневный отдых дал мне возможность ещё раз подумать над тем, почему я хочу Тома и с таким маниакальным упорством его добиваюсь. Ведь рядом со мной одно из самых красивых, да еще и близких мне существ – Билл. Может, мне действительно захотелось сравнить, каковы близнецы в постели: маленькая стерва и знойный мачо. Есть что сравнивать. Кстати, они бы потрясающе смотрелись бы вместе. Мда, сказывается совместное с Би чтение твинцестовых фиков. Наши фанаты горазды на такие выдумки, что иной раз диву даёшься, в какие ситуации и позы они близнецов загоняют.
«Почему Том?» - в ушах снова звучит голос Би – непонимающий, удивлённый, обиженный. Он всегда спокойно относится к моим похождения. Так почему он нервничает сейчас? Только ли из-за того, что Том его брат? Или из-за того, что я попросил его помощи? А может, он и сам заглядывается на своего братца-натурала? Улыбаюсь этой мысли. Мой Билл ещё ни разу не воспользовался нашей оговоренной свободой. Всё это время он патологически верен мне одному. Помню, как робок он был, осознавая свою принадлежность к представителям другой ориентации. Как пугливо вздрагивал при малейшем звуке, даже когда мы находились в запертом номере. Помню, те метаморфозы, который произошли с ним, когда он наконец понял и принял свою ориентацию: он перестал бояться, дал волю давно таящимся в нём чувствам и эмоциям - и от этого невозможно похорошел, прям таки расцвёл на глазах. Только потому, что обрёл внутреннюю гармонию с самим собой. 
Со мной он не претендует на роль лидера, ему нравиться отдаваться и получать удовольствие. Будет ли так же с Томом, если удастся убедить его хотя бы на время сменить или хотя бы совместить ориентацию? Ведь в тандеме близнецов именно он ведущий. И пусть для публики Суперзвезда – Билл, Том – серый кардинал, и именно его Билл слушается беспрекословно. Сумеет ли Том Каулиц подчиниться – в принципе?
Том… даже его имя приятно произносить. Словно выдох после длительного глубокого поцелуя.
Смотрю на нашу общую фотку. Нет, не сделанную профессиональным фотографом, где у Билла обычно порочно-вызывающий вид, а Том нахально-сексуален - эту фотографию сделала Франциска в прошлом году. Тогда у нас с Биллом только налаживались отношения. Поэтому его рука якобы по-дружески лежит у меня на плече, но на щеках явно заметен румянец. Том - в бандане и с распущенными дредами - практически висит на мне и Густаве, обняв нас за плечи. И улыбки у обоих близнецов такие одинаковые и искренние, безо всякой игры на публику. 
Я честно стараюсь отогнать от себя мысли о Томе, но выходит как-то хреновато. И так будет до тех пор, пока я не получу его. Пока не почувствую влажный жар его тела, пока не услышу его срывающиеся стоны, пока… Так, Йорки, спокойствие, а то ты скоро будешь кончать одной силой мысли. Или от одного взгляда на старшего Каулица.
Нужно направить свои мысли в другое русло. Например, всё же подумать, о моих отношениях с Биллом. Я не собираюсь его бросать, как он предполагает, ибо даже такой лакомый кусочек, как Том, не заставит меня отказаться от Билла. Моё заявление явно выбило его из колеи. Но ведь мне же реально больше не к кому обратиться за помощью! А совращать натуралов я до сей поры не пробовал. Всё в этой жизни в первый раз когда-нибудь случается. Только дорожка к достижению заветной цели не всегда бывает прямой. И это пугает. Я боюсь, что Том меня оттолкнёт, что придёт конец нашей дружбе. И ещё боюсь, что когда-нибудь Билл устанет прощать мне мои похождения. И порвётся та тонкая нить, которая пока ещё соединяет нас. 
И всё же – остановиться я не могу. Уже не могу…

POV Билл
- Я пошёл, - благоухающий ароматом CK One , кажется, на всю квартиру Том заглядывает в гостиную. – Не скучай, а лучше ложись спать. Вернусь утром.
- Угу, - спать действительно очень хочется. Выключаю телевизор и иду вслед за братом, чтобы закрыть за ним дверь.
- Веди себя прилично, - еле сдерживаю зевок. Том улыбается.
- Хорошо, милый, - жеманно тянет он, - много пить не буду, к мальчикам приставать тоже. Буду скучать.
И, прежде чем я успеваю треснуть ему по плечу, скрывается за дверью. Слышу топот его кроссовок по лестнице. Всё, в душ и немедленно спать, иначе засну где-нибудь в уголочке по пути в спальню. В ванной комнате уже по привычке поднимаю с пола брошенное братом влажное полотенце и зашвыриваю его в плетёную корзину для белья. Поёживаясь, залезаю под тёплые упругие струи. Пока муссом для лица смываю остатки макияжа, снова и снова возвращаюсь к просьбе Георга. «Помоги мне. Ты знаешь его лучше. Я хочу трахнуть твоего брата, Билл.» Как ни силюсь, не могу себе представить Тома с Георгом. Том никогда не ляжет под него по доброй воле. А Георг... если ему приспичит, то может начать брать измором. И тогда проще уступить, нежели надеяться, что он сам отстанет. А уступать Том не будет. Значит…? 
Да-а-а, встряли мы с братишкой в ситуёвину. 
Выдавливаю на ладонь гель и начинаю размазывать его по плечам и груди. Что же мне такое придумать, чтобы и волки были сыты и овцы целы? Убедить брата в том, что ему ненадолго нужно стать бисексуалом?… Хихикаю. Да, представляю себе его лицо, когда он такое услышит: «Братик, пожалуйста, дай Георгу попользоваться твоей задницей. Ему очень-очень хочется». Прибьёт ведь обоих, и суд его оправдает. Как же действовать? 
С этой неутешительной мыслью выхожу из душа и иду в свою комнату, оставляя на полу мокрые лужицы. До утра они высохнут, так что фиг с ним, с полом. Надеваю боксеры и вытягиваюсь в полный рост на кровати. Глаза слипаются.
Пробуждение. Резкое и неожиданное - такое, что меня подбрасывает на кровати. Вытаращив глаза, сажусь, не понимая, что могло меня разбудить. Оглушительный стук сердца в ушах, наконец, утихает, и я слышу шорох и вполне внятный мат. Смотрю на светящееся табло часов – 4 утра. Неужели было настолько скучно, что Том так рано вернулся? Сползаю с кровати и выхожу в коридор. Том сидит возле стены и что-то бормочет себе под нос.
- Том, - присаживаюсь на корточки рядом с ним. Поднимает голову и фокусирует на мне взгляд откровенно пьяных глаз. 
- Йоу, мелкий… вечеринка удалась… - оповещает меня брат. Понятно, напился и заблудился в трёх соснах, умудрившись навернуться, запутавшись в собственных штанах. И именно от грохота его падения я и проснулся. Встаю и пытаюсь поднять его на ноги. Со своей стороны он делает героические попытки мне помочь. Кое-как справляемся с этой непосильной задачей и, покачиваясь, плетёмся в комнату Тома. Когда брат, наконец, оказывается на кровати, мне кажется, что меня заставили таскать мешки с углём или нашу концертную аппаратуру. Вроде бы вот такой же худой, но как повиснет на плече бесчувственной тушкой – мало не покажется. Как заботливая мамаша начинаю раздевать его, чтоб он не уснул в одежде, а он лишь лежит и вдумчиво улыбается своим пьяным мыслям. 
- Сесть можешь? – наивный вопрос, но мало ли… Том подтверждает мою догадку о собственной немощности коротким звуком «ыы» и судорожным мотанием головы. Забираюсь на кровать и, упираясь в его плечи, придаю его нетрезвому телу сидячее положение. Он приваливается спиной к моей груди, в то время как я вытаскиваю его из дюраги и футболки. 
- Ты такой тё-ё-ёплый, - пьяно мурлычет Том, потираясь об меня обнажённой спиной. Хмыкаю, стягивая резинку с его дредов, и отползаю в строну. Том заваливается на кровать. – Не уходи, ладно?
Это что-то новенькое! Обычно я прошу его остаться, когда чувствую, что один не усну. Тогда он заботливо сидит рядом, иногда засыпая в одной со мной кровати. Накрываю уже засыпающего брата, и ложусь рядом с ним. Он доверчиво утыкается лбом мне в плечо и практически мгновенно проваливается в сон. Вдыхаю его запах – смесь CK One, алкоголя и сигарет. И вот как его такого родного и уютного кому-то отдавать? Даже тому, кому я доверил себя. Какая-то мысль проскальзывает по задворкам сознания, но я не успеваю ухватить её, поскольку я уже пригрелся, да и 4 утра совсем не то время, чтоб бодрствовать и философствовать… 

9 часов полноценного сна после утреннего пробуждения полностью восстановили мои силы, но не память, ибо, проснувшись, не сразу вспоминаю, как оказался в комнате брата. Кстати, самого его рядом уже нет. Зарываюсь в тёплое одеяло, оттягивая тот момент, когда всё-таки нужно будет вставать. 
- Привет, - плутоватая улыбка на припухшей физиономии Тома, стоящего в дверях и отхлёбывающего кофе, сразу настраивает на оптимистичный лад. Значит, не так уж сильно он и напился вчера. – Опять что-то приснилось, и ты забрался ко мне?
- Я??? К тебе??? – моему возмущению нет предела. – А по-моему какая-то пьяная дредастая мартышка в 4 утра чуть ли не умоляла меня остаться. Возможно, даже имела какие-то далеко идущие планы, но заснула, как только голова коснулась подушки.
- А по-моему, - не остаётся в долгу брат, - это какая-то нестриженная панда перепутала мою задницу с задницей Георга, но не успела претворить свои мечтания в реальность только потому, что не хотела надругаться над бездыханным телом.
- А по-моему, мартышка сейчас-таки схлопочет по наглой физиономии, - траектория полёта подушки выбрана удачно. Том успевает отвести в сторону руку с чашкой, и подушка шмякает его по груди. 
- Мелкий, ты сам напросился, - Том ставит чашку на пол и пикирует на меня, вдавливая в кровать всем своим весом. На мгновение у меня перехватывает дыхание, но нанести ответный удар брату – это святое! Пара минут – и на кровати уже полный хаос из подушек, одеяла, простыни и наших тел. Том повизгивает, выражая бурный восторг от процесса, я же умираю от смеха, слыша эти ужасные звуки. Надеюсь, что ни одна девчонка не слышала такого от Тома, иначе вся ночь их любви пошла бы насмарку. 
- Сдавайся, панда-переросток! – грозно рычит брат, ухватив меня за ухо.
- Размечтался… - проворно пробегаюсь пальцами по его рёбрам. Он, так же как и я, боится щекотки, поэтому моё ухо тут же оказывается на свободе. В изнеможении откидываемся на то, что раньше гордо именовалось кроватью. Но такое начало дня весьма бодрит и вдохновляет на дальнейшие свершения. 
На завтрак хозяйственный Том уже успел приготовить вафли. 
- С этой вафельницей управится даже такая мартышка как ты, - в который раз ворчит он, пока я уминаю уже третью по счёту вафлю. Не спорю, мартышка может и справится, а мне лень. Пусть я от этого даже обратно в обезьяну деградирую. 
После того, как мы наводим относительный порядок в комнате брата, встаёт вопрос, что же делать дальше до вечера, когда к нам должны приехать друзья. Том решает его по-своему, развалившись на кровати с ноутбуком, а я устраиваюсь в кресле с блокнотом и ручкой. Под мерное пощёлкивание клавиш почему-то так замечательно думается. Я заканчиваю править текст, когда слышу тихое изумлённое присвистывание, а, подняв голову, вижу пламенеющую физиономию близнеца. Не медля, бросаюсь к нему и заглядываю в монитор. Да-а-а, картинка на экране более чем живописная: Том, запрокинув голову и приоткрыв рот, как он обычно делает на концерте, сладострастно насаживается на мой член. 
- Ну зачем они так? – в его приглушённом голосе звенит колокольчик обиды. – Мы же парни… - тут он видимо вспоминает, что этот факт отнюдь не мешает мне спать с нашим басистом, - мы братья. А это… это неправильно.
Мой никогда не лезущий за словом в карман близнец, сейчас явно не может описать свои бьющие через край эмоции.
- Том, - я кладу ладонь на его подрагивающую от возмущения руку, - во-первых, мы популярны, во-вторых, мы с тобой столько твердим в этих чёртовых интервью, насколько мы близки друг другу. Только вот воспринимают это вот так… креативно. Не обращай на это внимания. Это же их больная фантазия. 
- Почему-то тебя с Йорки не рисуют… - умолкает, понимая, что ляпнул что-то лишнее. Но я не собираюсь это так оставлять.
- А ты откуда знаешь, а? Ах ты, извращенец, так вот на что ты смотришь, лёжа на своей полке…
- Ничего я не смотрю, - оргызается Том. – Иногда попадаются рисунки. Что ж я буду истерично орать и разбивать в панике ноут каждый раз, когда их вижу?
- Томми, мой братец-натурал, - продолжаю издеваться я (и что за бес в меня вселился??), - а не задумал ли ты сменить ориентацию?
- Билл, ещё одно слово и получишь, - тон не оставляет сомнений, что так оно и будет. 
- Это ты ещё фанфики не читал… - я понижаю голос и почти шепчу эту фразу ему на ухо, краем глаза отмечая, как нервно дёргается его кадык над воротом футболки. 
- Билл, - он резко поворачивается и чуть не тыкается губами в мои, - прекрати свои провокации. Ты же знаешь, что на меня они не действуют. 
- Умгу, - я отстраняюсь, - только почему-то сам иногда решаешь заняться провокацией. Как позавчера в тур-басе.
- Я просто хотел, чтобы Йорки немного поревновал и понял, что это не совсем приятно, когда на твоего парня покушается другой.
Надо же, понял, о чём речь. Неужели и ему этот момент врезался в память? Но вообще, зря мы это вспомнили. Я тут же мрачнею и сползаю с его кровати. 
- Билл… Билл, ну прости… 
- Ничего, Том, ты тут ни при чём, - хм…

POV Георг
Вечером вызванное такси отвозит нас с Густавом на вечеринку к братьям. Возле дверей сталкиваемся с Андреасом – видать, тоже соскучился по нашей компании, что приехал ради такого в Гамбург.
Глаза у моего малыша грустные, хотя он сам сверкает во все стороны улыбкой. Не хочет показывать, насколько он расстроен. А я явно осознаю ту причину, по которой он не в духе. Эта причина – я, вкупе со своей просьбой.
Для остальных он такой же, как и всегда. Только, кажется, больше жмётся к брату, оправдывая слова из многочисленных интервью про духовную близость близнецов. Том то и дело приобнимает его, тискает и затевает шутливые бои. Вроде бы всё как обычно. Но меня почему-то не покидает ощущение какой-то наигранности, нереальности. Даже самому себе не могу объяснить, почему мне так кажется. 
- Йооорки, ты опять уснул, - слышу насмешливый голос Билла и выныриваю из мира своих размышлений. Хитрый прищур карих глаз. Рука на коленке у Тома. Малыш перехватывает мой взгляд, упирающийся в его руку. И я тут же вижу, как тонкие пальцы начинают мягко массировать бедро Тома. Дразнить меня вздумал? Поднимаю глаза: так и есть – на мордашке наиплутоватейшая улыбка, высоко вздёрнутая пирсингованная бровь и азартный блеск насмешливых глаз. Вот чертёнок! Но этого ему, видимо, показалось мало. Он склоняется к уху брата и, стреляя в меня обжигающим взглядом, что-то говорит ему. Брови Том сначала ползут вверх, потом он часто-часто кивает и, схватив Билла за руку, куда-то его уволакивает.
На отсутствие братьев мало кто обращает внимание: привыкли, что он как чёртики из табакерки – исчезнут в одном месте, появятся в другом.
- Ээээ, Георг, - меня снова извлекают из потока мыслей. На сей раз Густав. Он протягивает мне салфетку. Совершенно ничего не понимая, беру и оглядываю себя. Вроде бы чистый.
- Разверни, - хихикает сидящий напротив меня Андреас. Записка на салфетке – как это в духе Билла. Это дитя в порыве вдохновения готово писать даже на обоях. Разворачиваю мягкую бумагу. «Сходи на кухню. Один.»
- Ну, что там? – Густав заинтересованно прикусывает верхнюю губу.
- Так я тебе и сказал, - встаю и беру свой бокал с пивом, - пойду выкину, чтобы у тебя не было искушения почитать. Заодно и покурю.
Про покурить специально сказал, чтобы ни Густ, ни Андреас не увязались следом. На кухне выкидываю салфетку, прикуриваю сигарету и замечаю на стойке ноут Тома, с приклеенным на крышке стикером. «Открой». Почему-то ощущаю себя Кэрроловской Алисой с пирожками - «Откуси меня». Что они ещё задумали? Ведь я ни секунды не сомневаюсь, что это затея именно обоих близнецов, а не только Билла. 
Зажимаю сигарету губами и открываю ноут. На панели задач свёрнутое окно медиа-плеера. Та-а-ак, становится всё интересней. Пока загружается файл, успеваю притащить стул. Что-то подсказывает, что лучше мне смотреть сидя. И интуиция меня не подводит… 
Крупный план. Розовый пирсингованный язык томно скользит по изгибу шеи, рядом с распущенными дредами. Зрелище настолько нереальное, что я судорожно сглатываю, чувствуя, как нервно вздрагивает у меня в джинсах. Вот паршивцы… 
Из ступора меня выводят сдавленные смешки и хрипловатый шёпот:
- Я же сказал, что он прифигеет… - оборачиваюсь и успеваю заметить мелькнувшие в дверном проёме дредлоки. Удаляющийся топот в коридоре выдаёт присутствие удирающих близнецов. А я тупо продолжаю сидеть на стуле, снова вперившись в монитор, где медиа-плеер услужливо продолжает на повторе прокручивать видео. 
Только когда обжигаю дотлевшей сигаретой пальцы, догадываюсь выкинуть окурок. Хватаю свой бокал с пивом и буквально в два глотка осушаю его. В голове вертится мысль, а есть ли у них в холодильнике лёд? Потому что с таким стояком, я не могу появиться в гостиной. 
- Тебе понравилось? – тихо мурлычет мне прямо на ухо незаметно подошедший Билл. 
- Что ты делаешь, чудовище? – я наконец выключаю ноут и поворачиваюсь к моему проказнику. 
- Ты же хочешь Тома? Так вот я подумал, что мне будет проще самому слегка пособлазнять его, а потом уже свести с тобой. По-другому, я боюсь, просто не получится.
Самому соблазнить? Билл собирается соблазнять собственного брата? В это просто невозможно поверить… Правда, перед глазами тут же встаёт картина почти целующихся близнецов. Господи, я ж и так уже возбуждён дальше некуда.
Билл перехватывает мой жалобный взгляд. Протягивает руку, касаясь моей эрекции. Я вздрагиваю всем телом и подаюсь навстречу ласкающей меня руке, одновременно притягивая к себе Билла. Вторая его рука тут же вцепляется мне в плечо. Острый язычок начинает скользить по моим губам. 
- Ребята, ну вы… - влетевший на кухню Том мгновенно тормозит, упершись взглядом на мою руку, лежащую на заднице его брата. – Йопт, вы бы подождали что ли, пока Густ и Андреас уйдут!
- Так выпроводи их, - Билл поворачивает голову и облизывает и без того блестящие губы. Вроде бы и не приказывает, но и на просьбу это уже не похоже. Но старший брат даже и думает возражать. Тяжело вздохнув, Том уходит. 
- Так на чём мы остановились? – Билл снова поворачивается ко мне.
- На том, что лучше нам найти место поукромней, а то я завалю тебя прямо здесь, возможно даже на глазах твоего же брата.
- Может, пригласим его третьим? – нахально приподнимает бровь. Знает же, что я совсем не буду против такого расклада. 
- Ты думаешь, он оценит этот широкий жест с нашей стороны? - с деланной неуверенностью интересуюсь в ответ, а мысль уже разливается про древу. - Такое шоу на ночь кошмар не спровоцирует? 
Тихий хрипловатый смех, донесшийся из коридора, обозначает присутствие Тома.
- Я видел вещи и пострашнее, чем вы в «брачный период», - похабно шевельнув бровями, комментирует он мою последнюю фразу. – Кстати, Билл, ты обещал показать мне поцелуй.
Тут я офигеваю - чей поцелуй?? Билл хотел показать Тому - как надо целоваться? С ним?? А мне придется на это смотреть? Кончиками пальцев чувствую, как Билл напрягается от этих слов. Растерянно смотрит сначала на брата, потом на меня. И тут меня осеняет - Том хотел увидеть воочию НАШ поцелуй! Усмехаюсь и пожимаю плечами, мол, сам решай, коли уж пообещал. Прикусывает нижнюю губу, а затем резко, даже с каким-то отчаяньем, наклоняется ко мне. Я же вместо ласки просто всей кожей ощущаю изучающий взгляд старшего Каулица. И, опять таки, возбуждаюсь всё сильнее, грозясь прорвать джинсы и обкончать прижавшегося ко мне младшенького с ног до головы.
- Ну и как? – интересуется у брата Билл, отрываясь от моих губ и глядя мне в глаза.
- Нууу, как тебе сказать… Ещё пару месяцев тренировок и вполне сойдёт для любительской порнушки. Кстати, мелкий, сегодня твоя очередь прибираться в гостиной. Я в душ и спать, - Том, скрипнув кроссовком по паркету, разворачивается и уходит.
- Ты мне поможешь? – спрашивает Билл, отходя от меня.
- Конечно, если потом ты поможешь мне. 
Ходить с гордо упершимся в ширинку членом не очень-то удобно, но я ежеминутно напоминаю себе, что как только мы уберём весь этот бардак, я смогу вплотную заняться Биллом. Отношу на кухню последний пакет и возвращаюсь в гостиную. Взгляд сразу же утыкается в гордо торчащую задницу Билла, который что-то сосредоточенно пытается найти под диваном. Слегка отступившее возбуждение возвращается с новой силой, и я, совершенно уже перестав думать головой, подхожу к Биллу и, взяв его за талию, втираюсь ему в промежность.
- Йорки, ты ненормальный! – слегка сдавленным голосом выносит вердикт Билл, пытаясь выпрямиться. – Пусти, Том ещё не спит. Ну что ж ты творишь?
- Ты сам начал меня провоцировать, - вместе с ним делаю шаг назад, и Билл поднимается. Не давая ему опомниться, одной рукой хорошенько сжимаю его между ног. Он ойкает. 
Не проходит и пяти минут, как тот факт, что старший братец очень даже бодрствует, забыт, а мы увлечены друг другом как подростки на первом «взрослом» свидании. Я сижу на диване, Билл верхом на мне, с расстёгнутыми и уже слегка приспущенными джинсами. 
- Чёрт побери, - жарко шепчет он мне в губы между поцелуями, - ты всё-таки ненормальный!
- Даже и не сомневайся, с тобой просто невозможно остаться в трезвом уме и твёрдой памяти - стаскиваю с него футболку и облизываю темные кружки его сосков. Урчит как довольный кот и слегка откидывается назад, на мои руки, предоставляя себя во власть моих губ и языка. Поддерживая его под поясницу, кончиком языка вырисовываю узоры на его груди. 
- Чёртов пси-и-их, - томно тянет, расстёгивая болты на моей ширинке. 
- Но ты ведь хочешь, чтобы этот псих доставил тебе удовольствие? - интимно припав к его шее губами, шепчу я, чувствуя, как он сладко вздрагивает от этих слов. Ответа на свой вопрос я даже и не жду, он очевиден. – Раздевайся.
- Что? – его карие глаза округляются от изумления, словно я ему предлагаю голым пробежаться по центральной улице. – Георг… я, правда,… может, всё-таки пойдём ко мне в комнату?
- Я думаю, что у Тома всё же хватит такта… ладно, не такта – соображалки или ума, или что там у него есть, не беспокоить нас здесь. Ведь если ему захочется, то он не даст нам заняться сексом и у тебя в комнате.
Я буквально вижу, как заработали мысли в голове у Билла, взвешивая все «за» и «против». Уж чем-чем, а умом и расчётливостью Бог малыша не обидел – птица-Говорун отличается умом и сообразительностью. Ну, и плюс бурная фантазия и любовь к сексу…
- Смазка у тебя есть? – интересуется он, стягивая с себя неизменные чёрные боксеры.
- Да-да, - слегка язвлю в ответ, - когда собираюсь в гости, обязательно прихватываю с собой баночку-другую.
- Ну почему ты раньше не сказал? – укоризненный взгляд в мою сторону. – Я теперь не побегу с голым задом в комнату.
- Ты ещё кого-то стесняешься? Меня или Тома? Уж поверь, мы-то тебя видели со всех сторон и ни один раз.
- Том меня не видел! - мгновенно краснеет. – Только в детстве. Это было давно.
- Ладно, не верещи, Билли, - ласково притягиваю его к себе и целую в капризно изогнутые губы. Для приличия ещё пару минут вырывается, куксится и изображает из себя надутую неприступность, но потом оттаивает и приваливается ко мне всем своим тёплым худым тельцем. 
– Придётся обойтись натуральной смазкой. 
Билл обречённо смотрит на меня и в его глазах явно читается мысль, а не сбегать ли всё же в комнату за заветной баночкой. Но нежелание куда-то идти пересиливает нежелание делать мне минет. 
- Раздевайся, - командует он теперь мне, делая скорбную физиономию. Пока я освобождаюсь от одежды, он находит на диване пульт и приглушает свет. Интимный полумрак окутывает нас со всех сторон, создавая приятную атмосферу расслабленности. 

POV Билл
Ну, не люблю, не люблю я брать в рот. Нет, мне не противно... ну… не знаю, в общем. Может, я просто ленивая панда, как утверждает Том? Но сейчас просто не отвертеться. Причём практически сам напросился. Во-первых, не хочется мелькать перед Томом. И дело даже не в том, что мы уже вышли из возраста, когда свечение друг перед другом голыми попами было почти естественно. Зачем демонстрировать брату свою эрекцию? А во-вторых, не хочу прерываться. Эти пробежки туда-сюда охлаждают, потом снова настраиваться на нужную волну. 
Становлюсь между ног Георга и собираюсь опуститься на колени.
- Нет, не так, - он удерживает меня за руку, а потом хлопает по дивану рядом с собой. – Вставай на колени сюда, лицом ко мне. 
Послушно залезаю и встаю так, как он приказал. Кажется, начинаю понимать, что он имеет в виду. Склоняюсь над его бёдрами, аккуратно вбирая его в рот. Слышу удовлетворённый вздох. Обвожу языком головку, намеренно сильно прижимая к ней шарик пирсинга, и тут же резко заглатываю на максимально доступную мне глубину. Через мгновение чувствую, как влажный палец протискивается мне в зад. От этого кровь приливает, только почему-то не туда, куда следовало бы, а к щекам. Может, виной сама поза, когда мой зад находится всё же немного выше головы. А может от осознания того, что моя покорная поза позволяет Георгу иметь меня со всех сторон?
Если бы не необходимость ублажать Георга вот таким способом… хм... точнее, «смазывать» его, я бы получал большее удовольствие от процесса растягивания, сосредотачиваясь только на своих ощущениях. Его пальцы настолько хорошо знают моё тело и умеют доставлять такие непередаваемо-волшебные ощущения, что в самом начале наших отношений, я умудрялся кончить ещё во время растяжки. 
- Малыш, хватит, иначе твоей попке ничего не достанется, - слышу прерывающийся шёпот Георга и понимаю, что действительно слегка увлёкся. Выпускаю его плоть изо рта и выжидающе смотрю на него: позу практически всегда выбирает он. К тому моменту, когда он входит в меня, мне обычно уже не до выбора – только бы скорее вошёл. 
Йорки обхватывает меня за талию, тянет на себя, заставляя перекинуть колено через его ноги и зависнуть над ним. Я опираюсь ладонями о его плечи и медленно опускаюсь. Слюна не самая лучшая в мире смазка. Она быстро высыхает, и в попе от этого появляется чувство лёгкого дискомфорта. Пофиг. Я опускаюсь до тех пор, пока ягодицами не касаюсь бёдер моего любовника. Несколько секунд просто сижу, замерев в его объятьях и упершись лбом в лоб. Йорки терпеливо ждёт, хоть и заметно подрагивает от возбуждения и желания поскорее начать двигаться. 
- Поцелуй меня, - прошу даже не шёпотом, а практически одними губами. Запускает руку мне в волосы, несколько грубовато заставляя склонить голову набок. Целует жадно, по-собственически, так, чтобы у меня не оставалось сомнения, что я целиком и полностью принадлежу ему. Одновременно с этим подсовывает вторую руку мне под ягодицы, и вот я уже медленно скольжу по его стволу вверх. Вниз. Вверх. Снова вниз. Быстрее, ещё быстрее. Приходится оторваться от него, чтобы глотнуть хотя бы немного воздуха. Закрываю глаза и прикусываю губу, чтобы не заорать от такого невыразимого кайфа. 
Через некоторое время открываю глаза, немного привыкнув к этой эйфории. Георг тихо постанывает, запрокинув голову. Вьющиеся волосы выбились из хвоста и теперь пушистым ореолом лежат на спинке дивана. 
Поднимаю взгляд выше и… мне кажется, что я забываю, как надо дышать. Потому что в дверном проёме стоит Том и смотрит на нас. На меня. На моё сведённое судорогой удовольствия лицо. Я хочу прекратить движение. Я не выдерживаю этого пронзительного изучающего взгляда. Но Георг уже в том состоянии, когда он не позволит мне остановиться, хватая меня за талию и насаживая на свой член. А я никак не могу разорвать этот зрительный контакт с близнецом. Хочу крикнуть ему «Уйди!», но из горла вырывается только стон. И ничего лучшего, как спрятать лицо на плече у Георга, я не нахожу. Как брат уходит я не слышу, просто понимаю это по тому, что меня покидает ощущение напряжённости, оставляя место только для прежнего возбуждения. 
Георг уже близок к оргазму. Я всегда чувствую, когда он уже на грани. Одним резким движением заваливает меня на диван, ложась сверху, и обхватывает ладонью мой член. Присоединяю свою ладонь. Не то, чтобы я не доверяю Йорки в выборе темпа, это уже просто привычка. Мне приятней, когда я тоже ласкаю себя. 
Георг последний раз содрогается и скатывается с меня. Закрываю глаза и пытаюсь успокоить сбитое собственным оргазмом дыхание. А из головы всё никак не идёт то, что Том… Том подсматривал за нами. Причём, подозреваю, вышло это отнюдь не случайно. 
Георг целует меня тёплыми губами в щёку и встаёт с дивана. Сейчас он оденется и уедет. А я останусь наедине с Томом. Надо ли ему что-то говорить? В голове у меня такой сумбур, что я не знаю, за какую мысль хвататься.
- Эй, ты чего притих? – Георг подпрыгивает, втискиваясь в джинсы.
- Устал, - я сажусь, чувствуя, как по животу прохладным облачком течёт моя же сперма. Георг кидает мне салфетки. Неторопливо вытираюсь, одновременно ногой подтягивая к себе свои боксеры. Георг уже оделся и звонит в службу вызова такси. 
- Я не буду тебя провожать, ладно? Пойду в душ и спать, - поднимаю джинсы и бросаю их на диван.
- Иди, не заблужусь, - Йорки трепет меня по плечу. – Послезавтра увидимся в студии.

Его уход приносит неожиданное облегчение. Хотя, вроде бы, чем меня может напрягать присутствие Георга? Только тем, что мне всё-таки надо поговорить с братом. 
Приняв душ и кутаясь в махровый халат, бодро топаю в комнату Тома. Как я и ожидал, он ещё не спит. Лежит на кровати в наушниках и снова что-то рассматривает на мониторе ноутбука. Выключаю музыкальный центр, и только тогда брат соизволяет поднять на меня глаза. Знаком показываю, чтоб он снял наушники. Послушно тащит их с головы и бросает на кровать.
- Зачем ты это сделал?
- Сделал что? – по глазам вижу, что он понимает, о чём речь. Но ведь Том Каулиц так просто не сдается, да?
- Зачем ты подсматривал?
- Хотел посмотреть на совершеннолетнего педрилу в процессе, - язвительно щурит глаза и языком облизывает пирсинг. Нервничает. Поэтому и агрессивен: лучшая защита – атака.
- Георг не педрила! – сажусь на край кровати, боком к нему.
- Ага, так же как ты – нихт швуль! 
- Том, объясни мне, что происходит? – я не ведусь на его провокацию. В любое другое время я бы тоже начал нападать, орать, защищаться изо всех сил. Но сейчас я отчего-то спокоен как стадо слонов. 
- Это ты объясни мне, почему ты разрешаешь ему так с собой обращаться? Билл, куда подевалась вся твоя хвалёная гордость? Ты буквально позволяешь вытирать о себя ноги! – с каждым произносимым словом голос брата всё больше звенит от сдерживаемой злости. – Он мечтает о другом парне, но в то же время продолжает трахать тебя, и ты считаешь, что это нормально? 
- Том, перестань… ты ничего не знаешь… - я понимаю, что брат тысячу раз прав. Но вот так сложилось, я ничего не могу изменить. 
- Так расскажи мне!! – Том уже просто орёт. – Иначе я сначала набью морду Георгу, а потом тому, другому. 
- Не получится, - шепчу я еле слышно, - ни хрена у тебя, Томми, не получится.
Несмотря на нешуточную ярость, Том всё же слышит мои слова и мгновенно утихает. Подбирается ко мне поближе и обнимает за плечи.
- Почему, Билл? Почему? Кто мне может помешать сделать это? Ты? Ты знаешь, что я за тебя порву на клочки любого. Георг? Как ты думаешь, долго он выдержит прессинг, который я вполне способен ему устроить? Тот парень? Пусть только потребует... Кстати, кто он?
- Том, я не могу тебе этого сказать. Правда. Не обижайся. Я очень благодарен тебе за то, что ты так меня защищаешь, но пусть всё будет так, как есть. 
- Билл, ты не оставляешь мне выхода, - с этими словами Том встаёт с кровати и идёт к двери. Замираю от нехорошего предчувствия. – Я к Георгу. Пора расставить всё по своим местам. Я узнаю у негó имя этого парня, и тогда уже мы втроём поговорим по душам, - с этими словами он выходит в коридор. Мгновения ступора сменяются яркой вспышкой, возвращающей меня в реальность. Путаясь в длинных полах халата, несусь вслед за братом. Он уже надевает кроссовки, явно намереваясь довести задуманное до конца.
- Том, нет! Не смей! – хватаю его за руку и тяну обратно в комнату.
- Пусти! Я не могу смотреть, как ты превращаешься в послушную подстилку, которую используют, только когда больше некого, - близнец отчаянно пытается высвободить руку. – Пусти!
- Нет!! – обхватываю его за талию и оттаскиваю от двери. Но Том сильнее: резко развернувшись, хватает меня за грудки и впечатывает в стену.
- Тогда ты сам скажи мне, кто это, - я мотаю головой. – Говори! Билл!! Немедленно!! Или я ухожу.
- Нет, - шепчу в ответ я, чувствуя, что ещё немного и позорно разревусь. Отпускает меня и снова идёт к двери.
- Том… Нет! – открывает дверь и выходит на лестничную площадку, - Том!!! …… Это ты…
- Что? – оборачивается и недоумёнными, широко раскрытыми глазами смотрит на меня.
- Это ты… - сползаю по стенке на пол, утыкаюсь лицом в прикрытые халатом колени и всё-таки начинаю реветь.

POV Георг
Что-то было не так. Несмотря на весь свой пыл, Билли был какой-то напряжённый. Но ничего не стал мне рассказывать, хотя я видел, что что-то его тревожит. В последние дни мы, кажется, вообще отдалились друг друга. 
Я еду в такси в нашу студию, над которой расположены жилые комнаты, где раньше мы жили все вчетвером. Теперь у Билла и Тома своя квартира в пригороде, а мы с Густавом продолжаем обитать здесь. 
Когда я поднимаюсь на второй этаж студии, меня встречает только свет в коридоре и абсолютная тишина. Видимо, Шэф уже спит. Честно говоря, я скучаю по тем временам, когда близнецы ещё жили с нами. Несмотря на постоянный шум, гам и непрекращающийся до утра смех, невзирая на вечные подколки Тома и слегка неуклюжие, но милые шутки Билла, да вообще не смотря ни на что, нам здесь было хорошо. Мы так и оставались одной семьёй, какой всегда бываем в турне.
Захожу в свою комнату, раздеваюсь и падаю на кровать.

POV Билл
Закрыв дверь, Том подходит ко мне.
- Повтори, что ты сказал?... – его голос напряжён и неестественен.
- То-о-ом, - мой жалобный вой приглушается махровым халатом. Брат хватает меня за предплечья и рывком поднимает на ноги.
- Георг хочет переспать со мной? – из-за застилающих глаза слёз кажется, что Том говорит, совершенно не шевеля губами. – Билл, ответь!
- Да! Да! Он хочет тебя! – кричу, всхлипывая, и пытаюсь вырваться из цепкого захвата. – Хочет так, что у него яйца сводит от одного взгляда на тебя!
- Пиздец… - Том отпускает меня и делает шаг назад. – Значит... подожди... Значит, это меня ты должен был свести с ним? 
- Том… я не хотел…
- Не хотел?! Значит все эти твои задумки, чтобы позлить Йорки, это… Блядь, и это мой брат!!! – я успеваю увидеть только взметнувшуюся широкую ладонь, и в следующее мгновение моя голова дёргается от обжигающей пощёчины. Прикусываю губу – я заслужил это. Я подло поступил. Я фактически предал брата. Пошёл на поводу собственного низменного желания удержать Георга. 
Том разворачивается и уходит вглубь квартиры. Немного подождав, иду вслед за ним. Нахожу его на кухне, сидящего за столом в компании с бутылкой виски. Он даже не оборачивается на звук моих шагов. 
- Сядь. Будем разговаривать, - брат берёт второй стакан, наливает туда янтарную жидкость и толкает стакан ко мне. Мне совершенно не хочется разговаривать. Я боюсь, мне не по себе от того, что я могу услышать от Тома. Но деваться некуда: этот разговор всё равно рано или поздно состоится. Так что уж пусть лучше сейчас. Сажусь напротив близнеца и обхватываю стакан обеими ладонями. Том молчит. Судя по тому, что он не поднимает взгляд и часто облизывает губы, могу предположить, что он нервничает и не знает, с какой стороны приступить к разговору. 
В результате наша беседа получается сумбурной и по сути своей совершенно бессмысленной. Выяснять кто прав, кто виноват в данном конкретном случае – тяжёлое занятие. А уж тем более решать, что делать дальше… Но брату надо выпустить пар, чем он активно и занимается, понося и меня, и Георга на чём свет стоит. От его воодушевлённого ора у меня, кажется, волосы на голове шевелятся. 
Вторая бутылка виски уже почти пуста. Кухня окутана плотным табачным дымом. У меня уже, если честно, глаза слипаются и от выпитого виски, и от стресса. 
- Иди спать, - миролюбиво предлагает Том. Он уже выплеснул всю агрессию и немного расслабился.
- Умгу, - киваю, но встать не могу. Всё тело как будто ватное. – Я не могу.
Том смотрит на меня и совершенно не к месту глупо хихикает.
- Напился, да, швуль мелкий?
Он встаёт, покачиваясь, как берёзка на ветру, и подходит ко мне.
- Пошли уж, доведу до комнаты. Не одному же тебе меня на себе таскать.
Наш штормящий из стороны в сторону дуэт пересчитывает все стены и углы, пока мы добираемся до моей спальни. Брат пинком открывает дверь, и мы по инерции вваливаемся внутрь, с грохотом летя на пол. 
Том хохочет и пытается выпутать свои ноги из пол моего халата. Я пытаюсь откатиться от него, но он прижал махровую материю своими костями к полу, и я лишь хихикаю и беспомощно дёргаюсь. 
- Слезь с халата, - мне наконец удаётся выговорить эту короткую фразу. 
- Ага, - Том слегка отодвигается, а потом переворачивается на спину. Да, выпили мы сегодня немало. Неудивительно, что хочется уснуть прямо на полу, чтобы не вставать и не перетаскивать своё тело на более удобную для этой цели кровать. 
- Би, ты спишь? – слышу через некоторое время голос брата. В темноте не видно его лица, но мне кажется, что он смотрит на меня. Нащупываю его руку и сжимаю её.
- Нет, пока ещё нет. Но уже близок к этому. 
- Поцелуй меня…
Его просьба немного сбила меня с толку. Удивляюсь ровно на секунду, потом пьяный мозг переводит эту просьбу во что-то типа «ладно, мелкий, что с тобой делать, прощаю тебя!» и я в порыве нежной благодарности касаюсь губами его тёплой щеки.
- Нет… не так…. Поцелуй меня так, как ты целуешь Йорки, - могу поклясться чем угодно, но сердце моё перестало биться в тот момент, когда я услышал эти слова. Том поворачивает голову набок, обдавая свои тёплым дыханием – смесью виски и сигарет. Пусть. Мы оба будем жалеть об этом, если наутро вспомним, конечно. 
Приникаю к его приоткрытым губам и замираю в ожидании его ответной реакции. Она не заставляет себя ждать – его язык буквально врывается в меня, скользя по моему языку. Боже, что мы делаем?...
Время, кажется, растянулось в бесконечность. Мы целуемся, как изголодавшиеся подростки – жарко, страстно, постанывая от удовольствия. Брат сгребает меня в охапку, прижимаясь ко мне всем телом. Я теряюсь в жгучей ласке его губ и языка. Мне невыразимо хорошо. 
Наконец Том прерывает поцелуй, всё ещё продолжая прижимать меня к себе. А я боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть его, то очарование момента, в котором мы находимся. Так и не говоря друг другу ни слова, мы кое-как поднимаемся с пола, заваливаемся на мою кровать и, кажется, мгновенно засыпаем.

Утро, а точнее день, встречает меня дичайшим похмельем и жарким дыханием на шее. Со стоном поворачиваюсь и обнаруживаю за своей спиной крепко спящего Тома. В разрывающейся от боли голове настойчиво вертится и никак не сформируется какая-то мысль. Что делает Том в моей кровати? Сколько мы вчера выпили? Господи… Чёрт, неужели мы?... Резко шарахаюсь прочь от Тома и тут же взвываю в голос от яркой вспышки боли – голова мстительно не прощает таких бросков. Том беспокойно ворочается и открывает один глаз.
- Хули орёшь? – хрипло интересуется он.
- То-о-ом, - скулю я, снова придвигаясь к нему. – Что мы вчера делали?
- Пили, - ни секунды не задумываясь, отвечает брат.
- После…
- Потом ещё пили, - голос близнеца звучит уже менее уверенно, видимо, воспоминания ему тоже даются с трудом. – Потом вроде бы спать пошли. К тебе. 
- Том, меня сейчас стошнит, - пытаюсь как можно быстрее добраться до туалета, но ноги предательски дрожат, и я пару раз чувствительно прикладываюсь бедром к дверным косякам. 
После бурного общения с белым фаянсовым другом, становится гораздо легче. По крайней мере, голова уже не гудит потревоженным ульем. С ужасом гляжу на отражение собственной опухшей физиономии в зеркале. Страх господень. Включаю холодную воду и с каким-то садистским удовольствием засовываю под струю голову. На мой визг ошпаренной кошки в ванной тут же появляется Том. 
- А-а-а, ты в этом смысле, - глубокомысленно изрекает он, протягивая мне полотенце. Выглядит, кстати сказать, он не в пример лучше, чем я. Сказывается, наверное, опыт пьянок-гулянок. Хотя физиономия такая же опухшая. А на шее… на шее дивным цветком багровеет шикарный засос. Сам себе Том явно не мог его поставить. 
- Том, - от очередного подтверждения пришедшей в голову догадки присаживаюсь на край ванны, чтобы не рухнуть окончательно, - мы что… мы… 
- Что?
- В зеркало посмотри.
С минуту близнец пристально разглядывает отметину на своей шее. Затем поворачивается ко мне и довольно равнодушно заявляет:
- Ну да, мы вчера целовались.
- То, что целовались – это я помню. Но когда я успел тебе вот такое поставить?
- Это у тебя спросить надо. Я же с тобóй в одной кровати спал. И, если ты закончил свои водные процедуры и разбор полётов заодно, то, может, пойдёшь готовить завтрак, пока я приму душ?
Нет, я действительно не помню, когда успел присосаться к шее брата! И не помню, чтобы я ночью просыпался. После того, как мы рухнули на кровать, я вообще ничего не помню. Надо меньше пить. Особенно в компании Тома. Ибо он за один вечер может выпить столько, сколько я не выпью за неделю.

К разговору о произошедшем мы больше не возвращались. Вечером Том уехал встречаться с какой-то очередной девчонкой, а я позвонил маме, полистал старые журналы, бесцельно побродил по пустой квартире и лёг спать, так и не дождавшись возвращения брата. 
Просыпаюсь ночью оттого, что меня аккуратно спихивают на край кровати. Шлёпаю ладонью по прикроватному столику в попытке найти выключатель ночника.
- Не надо, - слышу голос Тома, - я ненадолго. 
- Что-то случилось? – остатки сна делают физкульт-пока и исчезают.
- Да нет… просто вот думал… ну, о том, что Йорки…
- И что же надумал? – с всё возрастающим интересом пододвигаюсь ближе к брату и устраиваюсь уютным клубком у него под боком. 
- Ну, вот если ему дать, то, что он хочет… тогда он опять будет с тобой, да?
- Он итак со мной. Только в постоянном поиске новых развлечений.
- И ты считаешь это нормальным? А ты сам хоть раз изменял ему?
- Том, не надо проводить со мной душеспасительных бесед. Если я ничего не меняю, значит, меня устраивает такой порядок вещей. Хотя, когда речь зашла о тебе… мне эта идея совершенно не понравилась.
- Но, тем не менее, ты согласился помочь, - брат ерошит мои волосы. 
- А что бы ты сделал, если бы с таким «деловым предложением» Георг сам бы к тебе подошёл? Можешь не отвечать, я знаю, что сразу бы зарядил ему в морду. 
- Ага, а так зарядил тебе. Кстати, прости, не хотел…
- Да ладно, я заслужил. Но пойми меня, я оказался меж двух огней. Поэтому пришлось выбирать из двух зол меньшее.
- Понятно. Ну, в общем, это… я согласен.
Меня словно шарахнуло током. Что он сказал?
- Я согласен, - продолжил между тем Том, - только если Георг выполнит одно условие. Он должен пообещать, что перестанет вести себя как обезумевший мартовский кот, пытающийся трахнуть всё, что движется в пределах досягаемости. 
- Том, - сиплю я в ужасе, - не надо… пожалуйста!
- Если это единственный путь, чтобы ты был спокоен и счастлив, то я как старший брат должен это сделать.
- Ни хрена ты не должен!! – взрываюсь я, резко садясь. – Я не хочу обретать спокойствие ценой твоей задницы. Мне не нужны такие жертвы!
- Всё? – голос брата спокоен. – А теперь заткнись и послушай сюда. Это – моё решение, и повлиять на него ты не можешь и прекрасно это знаешь. Так что расслабься и получай удовольствие. С Йорки я сам поговорю.
С этими словами, Том встаёт с кровати и выходит из комнаты, оставляя меня в полнейшем шоке с медленно закипающей злостью. 

POV Георг 
Кого-то утро встречает рассветом, а меня сегодня встретило короткой смс-кой от Билла: «Ненавижу тебя!». Что я опять такого натворил? Вроде бы вполне мирно разошлись, весьма довольные друг другом. Нажимаю кнопку быстрого набора. Гудки, затем сброс. Даже говорить со мной не хочет. Странно. На часах всего восемь утра, и что ему не спится в такую рань?
Заснуть опять не удаётся, поэтому вылезаю из кровати, подставляя обнажено тело прохладному утреннему воздуху, натягиваю шорты и плетусь в душ. Разборки с Биллом придётся перенести на послеполуденное время. Поговорим, когда они с Томом приедут в студию. 
После душа, одевшись, иду на кухню, где застаю неизменную утреннюю картину: Густав в наушниках увлечённо лупит китайскими палочками по блестящей поверхности стола. 
- И тебе доброе утро, - приветствую его, наливая себе чай. Кивает головой и снова погружается в свою разминку. Минут через 10, отбарабанив победную дробь, снимает наушники.
- Ну что, последний день отдыха? Ещё немного - и почти три недели свободы перед студийкой.
- Ага, но сначала Йост в очередной раз прополощет нам мозги по поводу предстоящего концерта. Мы уже все его речёвки наизусть знаем.
- Не будь к нему строг, друг мой, - назидательно отвечает Густав, - пойми его тяжёлое бремя и не создай ему дополнительных забот о нашем житии.
Но тут же не выдерживает серьёзности собственного тона, и первый заливается заразительным смехом. Не знаю, кто придумал такую глупость, что наш ударник тихоня. Хотя образ пай-мальчика у него прям на всём лице написан. Но вот в возможности устроить что-нибудь этакое он запросто может посоперничать с Томом. А уж когда они берутся за дело вдвоём – можно смело всех святых выносить. Но на людях нам такое нельзя показывать, ведь мы с ним G&G, бэкграунд группы, фон для оттенения великолепия близнецов Каулиц. 
До полудня успеваем устроить бой на SPS, немного порепетировать. Близнецов встречаем, сидя в комнате отдыха на первом этаже. Билл мрачно плюхается на диван, даже не глядя в мою сторону. 
- Билл, ты чего, не выспался что ли? – участливо интересуется Густав.
- Умгу, - мычит Билл в ответ, - я сегодня вообще не спал. Бессонница, знаешь ли.
И быстрый взгляд-молния. Зреет мысль, что надо бы отвести его в сторонку и узнать, в чём на сей раз моя вина, и как мне её загладить. Но меня опережает Том.
- Йорки, пойдём, поговорим, - делает шаг к двери, глядя на меня. 
- А что, при всех стесняетесь? Или у девочек свои секреты? – Густав дурашливо хлопает ресницами. Старший Кау вздёргивает правую бровь – точь в точь как Билл – и напрочь игнорирует барабанщика.
- Ты идёшь или нет? Или предпочитаешь действительно поговорить при всех? – судя по тону, разговор пойдёт о том, что всем знать совершенно не нужно. Поэтому поднимаюсь с дивана и иду вслед за ним в коридор.
- Я согласен, - оповещает Том меня, как только плотно закрывает дверь в комнату отдыха.
- Согласен с чем? – достаю сигарету и прикуриваю. Том закуривает свою и смотрит на меня, как на недоумка, но потом явно неохотно поясняет:
- Я согласен провести с тобой ночь. Не таращи глаза, Билл мне всё рассказал. И соглашаюсь только из-за него. Поэтому будет одно маленькое, но важное условие.
- Я весь внимание, - говорю спокойно, но внутри бушует целый ураган разнообразных чувств: от безумной радости, до страха, что условие будет ого-го какое.
- После того, как ты получишь меня, ты перестанешь ходить налево и причинять боль моему брату. 
- А ты уверен, что я сдержу своё слово? – спрашиваю это просто так, зная, что если я что-то обещаю, то обычно обещание выполняю. Но хочется послушать все возможные варианты.
- Это в твоих интересах, Йорки. Во-первых, нам ещё работать вместе. А во-вторых, как ты думаешь, сильно ли обрадуется Хоффман, узнав, что имеет в своём подчинении двух геев? А что если общественность узнает, что ты изнасиловал моего брата?
От его леденящего тона и слегка прищуренных глаз у меня по спине пробегает холодок и внутри всё сжимается. Угроза-то далеко не пустая. Ради брата Том готов на всё. 
- Ну так что? – Том затягивается и выпускает длинную струю дыма в мою сторону.
- Договорились, - выдавливаю я, практически уничтоженный его вариантами развития событий.
- Хорошо. Я приду к тебе сам, когда буду готов. Так что гуляй свои последние деньки, хоть это и не понравится Биллу, - Том бросает незатушенную сигарету в урну и возвращается в комнату. 
Так вот она причина злости моего малыша. Брат жертвует собой ради его счастья, а виной всему этому – я. Ох, братец Йорки, ну и заварил ты кашу! А расхлёбывать-то самому придётся. Одно греет – я получу то, что хотел. 

POV Билл
Ненавижу! Ненавижу!! Ненавижу!!!
Ненавижу Йорки за его нелепое желание. Ненавижу Тома за то, что покупает моё спокойствие такой ценной, ломая себя. Ненавижу себя. Прежде всего себя. За то, что не смог предотвратить всей этой ситуации. Позволил дойти ей до такого вот абсурда. Но сейчас уже поздно что-либо предпринимать: брат никогда не отступит от принятого решения. Мне теперь остаётся смотреть на всё. Моё участие в этом «шоу» закончилось – я просто зритель. 
Я почти не слышу приехавшего в студию Дэвида, напрочь выпадая из действительности, реагируя только на лёгкие тычки брата в бок. Тогда я сосредотачиваюсь и несколько минут внимательно слушаю Про. Но, поскольку ничего нового он не говорит, я позволяю себя опять погрузиться в свои размышления. Хотя, о чём теперь думать? Георг практически получил то, что хотел. Я помог ему в этом, как сумел. И сейчас лишь могу наблюдать за развитием событий со стороны. Всё теперь в руках Тома. Сумеет ли он так поставить своё условие, чтобы Йорки его принял? Не прогадает ли он, оценивая своё тело?
Том всегда много значил для меня. Поскольку он всегда рядом, готов поддержать, подставить свое плечо, как-то утешить, пусть даже и своей дурашливо-грубоватой манере. Но я никогда не думал, что ради меня он готов наступить на горло собственной песне, изменить своим принципам. А как оказалось, он это может сделать… Он платит добром, которого я вообще не заслужил, за моё предательство.
Честно говоря, я думаю, что мне надо было рассказать ему всё с самого начала. Но, видимо, шок от желания Георга, был настолько силён, что я не решился этого сделать. А может быть я где-то в глубине души надеялся, что мой любовник сам бросит эту затею. Но она настолько прочно засела в его голове, что, кажется, ни о ком, кроме моего брата, он уже и думать не может. Вынь да положь, просто таки. 
Но если Георг думает, что я просто так всё оставлю, подуюсь немного, а затем вернусь к прежней жизни, то он круто ошибается. Ничего уже не будет так, как было. Сломав моего брата, он сломал и меня. Только показывать вид, насколько это больно, сейчас не время. Да и вообще лучше не показывать. Как там говорится, месть это то блюдо, которое подают холодным? Да-а-а, я буду мстить. И за себя, и за Тома. Мстить тому, которого безумно люблю несмотря ни на что, пытаясь причинить ему ту же боль, которую испытываю сам. Не хочу этого, но он должен понять, насколько сильно может ранить самый близкий тебе человек. 
А пока придётся затаиться, выждать удобный момент… Эта мысль кажется мне настолько правильной и сладкой, что довольно жмурюсь, вызывая этим очередной толчок под рёбра от брата и усмешку Густава. 
Ночью вылетаем в Берлин. Концерт запланирован на завтрашний вечер, поэтому есть возможность немного выспаться и устроить небольшую прогулку перед саунд-чеком. Слава Богу, никаких «Meet and greet» на сей раз решили не устраивать. 

Густав заперся у себя в номере. Наверняка опять будет смотреть какой-нибудь заумный фильм. Георг в сопровождении охраны практически с утра уехал с музыкальный магазин. Он всегда сам покупает струны для всех своих Сандбергов. А я опять сижу в обнимку со своим блокнотом и мучительно пытаюсь выдавить из себя хоть одну строчку новой песни. От необходимости и дальше насиловать собственный мозг меня спасает стук в дверь.
- Открыто! – кричу я, с облегчением отбрасывая блокнот на пол. В номер проскальзывает Том.
- Нам надо поговорить.
Кажется, эта фраза скоро станет самой часто употребляемой в наших с ним разговорах
- Ты передумал и хочешь, чтобы я сказал об этом Георгу? – выдвигаю я возможную версию темы разговора.
- Нет, - брат пару раз проходится по комнате, затем садится в кресло, теребя кончиками пальцев свои «ночнушку с подъюбником», как называют наши фанаты его ворох футболок. 
- Расскажи мне… ну… как вы это делаете…
Если бы не серьёзность ситуации и её последствий, то я бы с удовольствие хихикнул. Растерянный вид близнеца, его незнание, с какой стороны подойти к такому интимному вопросу, кого угодно заставили бы улыбнуться. Но только не меня и только не сейчас. 
- Я всё-таки надеялся, что ты передумаешь, - Том качает головой, поджимая вовнутрь нижнюю губу. Он так всегда делает, когда очень волнуется. – Ты мог бы посмотреть в Сети…
- Смотрел. Но если есть возможность узнать из первых рук, то почему бы не воспользоваться ей? Так ты расскажешь?
- Том, я даже не знаю, с чего начать. Правда. Больнее тому, кто снизу – это я тебе могу сказать точно. Но только сначала и через некоторое время после. 
- Так ты нижний? – Том наконец смотрит на меня.
- А ты думал, что… - я всё-таки хихикаю, представив себя, трахающим Георга. – Нет, как говорит Йорки, из меня получилась отличная леди. 
- Значит и мне придётся быть нижним, - в голосе брата сквозит такое отчаяние, что я сползаю с кровати и сажусь на пол у его ног, гладя его по руке.
- Не волнуйся, Георг умеет быть нежным. Он не сделает тебе больно. Точнее, постарается свести весь дискомфорт к минимуму. 
- Не волнуйся, ага, - не удерживается от язвительности Том, - если учесть что меня первый раз будут иметь в жопу – мне волноваться вообще нечего!
- Ты ещё можешь отказаться. Я хоть сейчас позвоню Георгу и скажу, что всё отменяется. 
- Нет! Я не откажусь, - Том тяжело вздыхает и сжимает мою ладонь. – Только расскажи мне. Расскажи всё, что знаешь сам, что может мне помочь, ладно?
Выступать в роли учителя по сексуальным отношениям однополых пар мне ещё не приходилось. Вспоминаю, как у нас с Йорки всё начиналось, наш первый раз, в общем, всё, что действительно может помочь брату подготовиться хотя бы психологически и дать более наглядное представление о том, что его ждёт. В процессе увлекаюсь так, что в запале реагирую на просьбу брата «Поцелуй меня» так же, как отреагировал бы, если просил Георг. То есть встаю на колени, запускаю ладонь в россыпь дредлоков и горячо целую открывшиеся мне навстречу губы. И только почувствовав нижней губой пирсинг в губе брата, понимаю, что что-то не так. Но дёргаться поздно, поскольку Том зажимает мои бока своими коленками и держит меня обеими ладонями за затылок. Всё же упираюсь руками в его грудь и отодвигаюсь от него. И, честно говоря, даже с неохотой. Как ни ужасно это звучит, но мне нравится целоваться с Томом. 
- Ты решил перейти от теории к практике? – тихо спрашиваю его, чувствуя, как покалывает губы от движения воздуха и становится томительно тепло внизу живота. 
- Прости… Я, наверное, слишком живо себе всё представил. Не удержался. Я лучше пойду, ладно. Продолжим наш разговор потом, ок? 
Брат встаёт и чуть ли не бегом покидает мой номер. Чего он испугался? Ведь он сам попросил меня поцеловать его. А может он боится реакции собственного тела? Может, этот поцелуй взволновал не только меня? 

POV Георг
Терпение, только терпение! Эта фраза, кажется, скоро станет для меня мантрой. Но, так или иначе, а потерпеть всё же придётся. Правда, на сей раз я жду, когда Том придёт ко мне. В моём ожидании появился смысл, которого раньше не было. 
Предмет моего вожделения стал нервным и дёрганым. Он пытается скрыть эту нервозность, но прирождённый актёр из них двоих только Билл. Тот, даже если ему чертовски хреново, будет делать вид на миллион долларов. 
Сегодня у нас предпоследний концерт. Мы сидим в гримёрке. Билл нервно меряет шагами небольшое пространство, что-то бормоча себе под нос. За всю эту неделю он вообще ни разу не подошёл ко мне и уверенно пресекал все мои попытки прояснить ситуацию. С одной стороны я, конечно, его понимаю, но всё же не будет же он от меня всю жизнь бегать. Когда-нибудь нам придётся остаться наедине и поговорить по душам. 
Концерт как всегда проходит на одном дыхании. Билл фонтанирует своей дикой сексуальностью, доводя и зал до феерического оргазма, и меня лично до состояния близкого к нему. Еле держусь, чтобы не отбросить гитару и не завалить его прямо на сцене, а-ля Брайан Молко. Хотя Билл ни разу не поёт рядом со мной, как он обычно делает, тусуясь большую часть шоу возле брата. Они то стоят, прислонившись спиной к спине, то Билл делает такие выпады в его сторону, что кажется – сделай он ещё один шаг и Тома просто снесёт со сцены от его экспрессии. Ну и конечно их знаменитые пинки во время In die nacht. А потом ещё и удивляются, откуда у фанатов и берутся мысли о твинцесте. 
- Фу, бля, - шумно выдыхает Том, когда мы в полном изнеможении растекаемся на диванах и креслах комнаты отдыха. Близнец молча протягивает ему полотенце, поскольку старшего Каулица можно практически выжимать. Я стараюсь не смотреть, как обтирается сбросивший свои футболки Том, прежде чем надеть сухие. И так уже кажется, что мои джинсы мне малы как минимум на пару размеров. Но после того как Билл делает шаг к брату и, что-то говоря тому на ухо, кладёт ладонь на его обнажённую спину, я понимаю, что если сейчас же не окажусь где-нибудь подальше отсюда, то придётся позорно менять штаны. Ведь мне тоже безумно хочется дотронуться до горячей влажной кожи, ощутить, как напрягаются от прикосновения мышцы. 
Пользуясь возникшей из-за прихода Дэвида и Дуни небольшой суматохой, по-тихому удираю в туалет. Неимоверно хочется утащить Билла с собой и отыметь его прямо в этом маленьком невзрачном помещении, но приходится довольствоваться собственной рукой и богатым воображением, которое услужливо подсовывает вид обнажённой прогнувшейся спины Тома. Резко дёргаю рукой и кончаю, сжимая зубы, чтобы не застонать в голос. 
Моё недолгое отсутствие заметил, кажется, только Билл, поскольку его тонкая ухмылка явно говорит, что он знает, где я был и что делал. 
- Ну что, отдрочил? – еле слышно спрашивает он, стоя рядом со мной и глядя совершенно в другую сторону. Поначалу меня очень бесила эта его привычка – говорить, напрочь игнорируя взгляд собеседника. Как будто сам с собой разговаривает. 
- Зачем спрашиваешь, если сам всё знаешь, - так же тихо отвечаю я, глядя на Дэвида и улыбаясь какой-то произнесённой им фразе. 
- И кого ты представлял: меня или Тома?
- Обоих, - не отказываю себе в удовольствии посмотреть на вытянувшееся личико Билла. Но, надо отдать должное, он быстро берёт себя в руки и тут же включается в беседу Густава и Дуни, оставляя меня в покое. 

Не теряю надежды поговорить с Биллом в тур-басе. Но старший близнец постоянно крутится поблизости, не давая мне такой возможности. Они постоянно о чём-то переговариваются, причём у обоих слегка встревоженный вид. Словно они скрывают что-то постыдное. Один раз я вскользь услышал фразу Билла: «А может всё-таки не надо?». Они что-то опять затевают, причём идея совершенно не нравится младшему близнецу.
Вечером Билл сам приходит ко мне, садится рядом на полке и молча протягивает сложенный листок. Разворачиваю и вижу всего лишь одну фразу, написанную рукой Тома: он будет ждать меня в своём номере после концерта. 
- Ты отговаривал его?
- Пытался, - Билл лениво отковыривает лак с ногтя большого пальца. – Ты же всё сам прекрасно понимаешь.
- Понимаю, - я осторожно прикасаюсь к его руке, зная, что он может и отдёрнуть. Но он лишь тяжело вздыхает и поднимает на меня взгляд карих глаз, полных грусти и немого укора. Пододвигаюсь ближе и зарываюсь носом в копну пушистых чёрных волос, целуя край уха. 
- Йорки, теперь я прошу, будь с ним ласков, ладно. Я знаю, что он не передумает, да и ты тоже. 
- Я постараюсь. Ты же знаешь, что я никогда не причиняю боль осознанно. Физическую, по крайней мере. 
- Умгу, - поворачивается, подставляя губы для поцелуя. Нежно прикасаюсь к ним, чувствуя его тёплое дыхание. Он позволяет мне проникнуть во влажное пространство его рта, затевая волнующую игру с моим языком. Я чувствую, как постепенно его покидает напряжение, как он подаётся навстречу мне, прижимаясь всё ближе и ближе. Такая его покорность всегда меня заводит с пол-оборота, вынося все мысли и оставляя в мозгу только чистую эссенцию желания. С большим трудом отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза, и шепчу:
- Я так хочу тебя.
- Я знаю, - тихо, но невозмутимо отвечает он, облизывая губы. 

Наш сегодняшний секс похож на прощание перед долгой разлукой. Сам не знаю, почему в голову пришла именно такая ассоциация. Но Билл нежен и одновременно страстен как никогда. Его приглушённые стоны ласкают слух и возбуждают ещё больше, хотя казалось, что больше возбуждаться уже и некуда. 
До боли вцепившись ногтями мне в спину, Билл выплёскивается на наши ладони. Прижимаю его к себе, чувствуя, как мелко дрожит его тело.
- Георг, - хрипло шепчет мне на ухо.
- Что?
- Я люблю тебя …

POV Билл
Итак, он всё решил. После завтрашнего концерта Том идёт к Георгу. Сжимаю в тупом бессилии кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Чуть отодвигаю тяжёлую штору. За окном тоскливо-серые тучи. Кажется, скоро дождь начнётся. Мрачно пялюсь на практически пустую улицу.
Мюнхен. Мне всегда нравился этот город, несмотря на то, что видел я его в основном из окон тур-баса и гостиницы. Не было времени походить по старинным улочкам и рассмотреть их внимательно. Теперь же у меня будет связано с ним воспоминание о том, что здесь мой брат заплатил за моё счастье. Чувствую, как во мне опять начинает волной подниматься злость. Не глядя, хватаю какой-то гостиничный сувенир, стоящий на прикроватном столике, и запускаю его в стену. Напряжение это не снимает, но приносит некоторое облегчение.
И словно в ответ раздаётся стук в дверь. Точнее, даже не стук, а звук, как будто ударяют чем-то мягким, но тяжёлым. Так стучит кроссовком только Том. 
- Я пришёл с миром! – слышу я его весёлый голос. Быстро пересекаю номер и открываю дверь. Улыбаясь, брат протискивается в номер.
- И я это… с дарами, чтобы умилостивить гнев Лучезарного, - выуживает из карманов своих необъятных джинсов пакетики с мармеладом и маленькую бутылку мартини, изъятую из мини-бара. Невольно улыбаюсь, глядя на его довольную физиономию. Мой брат как никто знает, как можно меня успокоить. Ему даже не надо ничего говорить по этому поводу, а просто прийти и сморозить какую-нибудь глупость, чтобы моё внимание переключилось. 
- Дэвид нам голову отвинтит, если мы напьёмся, - приподнимаю правую бровь, словно бы прикидывая, а стоит ли сегодня пить.
- Господи, с чего тут напиваться?! – брат возмущённо трясёт бутылкой. – С этого напёрстка? 
- Ты ещё скажи, что ограничишься одной бутылкой, когда в твоём распоряжении целый мини-бар, - бровь ползёт ещё выше, выдавая уже неприкрытый скептицизм.
- Брателло, не нуди, - Том плечом отодвигает меня со своего пути и плюхается в кресло, - лучше тащи бокалы. И это… дверь закрой. 
Да, идея быть застигнутым при распитии спиртных напитков накануне концерта меня тоже отнюдь не греет. Дэвид не то, чтоб утвердил сухой закон, просто ему спокойней, когда мы трезвые и резвые, чтобы на концерте выкладывались на все сто, а не ползали как сомнамбулы, мучаясь от похмелья. Ибо мы натуры увлекающиеся и не всегда можем остановиться на достигнутом. Особенно Георг с Томом. 
Мартини уходит в считанные минуты. Я заваливаюсь на кровать с пакетиком мармелада, брат жуёт своих мишек всё ещё сидя в кресле.
- Билл…
- Ммм?
- Я вообще-то с просьбой пришёл, - Том кидает пустую упаковку на столик, встаёт и падает на кровать рядом со мной. – Ну, ты помнишь, что я с Георгом… это… договорился вроде…
- Помню, Том, - я беру его за руку, показывая, что он может не продолжать.
- В общем, я вот тут что подумал, - брат поворачивается на бок и подпирает голову рукой. – Я не хочу, чтобы он был моим первым. Хоть ты и говоришь, что он нежный, ласковый и всё такое, но…
- Том, Том, Том, подожди, - я сажусь, непонимающе нахмуривая лоб.
- Нет, это ты подожди. Не перебивай, а то я вообще мысль не закончу. Я хочу, чтобы ты был моим первым парнем.
Такое ощущение, что меня таки спихнули с небоскрёба из клипа, и я нахожусь в состоянии свободного полёта. К горлу взметнулся комок, а низ живота словно обожгло огнём. Он… он предлагает мне стать его первым? Я мотаю головой, приходя в себя. 
- Ты шутишь? – шепчу, а точнее даже сиплю я.
- Нисколько, Билл. Посмотри на меня, - с трудом поворачиваю голову, встречаясь взглядом с близнецом. – Я правда хочу, чтобы в первый раз всё было с любимым человеком. Ты же любишь меня?
- Люблю, - на полном автомате отвечаю я.
- Пожалуйста, - голос брата тих и в нём столько отчаянной решимости, что мне становится не по себе. Том садится и берёт меня за руку. Его губы настолько близко к моим, что я не удерживаюсь…
- Нет!! Нет, Том! – я разрываю поцелуй, вскакиваю с кровати и отхожу на безопасное расстояние, поскольку моё тело всё-таки предательски реагирует на мужские ласки. 
- Почему?
- Не знаю… Я не могу! Мы братья, это неправильно, помнишь, ты сам так говорил? – я пытаюсь спрятаться от брата за этими отговорками.
- Прежде всего, мы парни. Это твои слова, - Том играет языком со своим пирсингом. 
В моей голове лихорадочно мечутся мысли. Одна из них о том, что брат мне настолько доверяет. Что пришёл с этой странной просьбой, зная, что запросто может получить от ворот поворот. Другая о том, что я… я не вижу действительно веской причины, чтобы отказать ему, кроме той, что мы родные братья. Хоть я и перечитал в Сети столько творений про нашу с ним любовь. Но одно дело читать, а другое – столкнуться с ней нос к носу. 
Том одним грациозным движением соскальзывает с кровати и подходит ко мне.
- Братишка, я прошу… - я пытаюсь остановить его, вытянув вперёд руку, но он отводит её, прижимая меня к стене, и целует, окончательно лишая сил. 
- Том, - шепчу я между поцелуями в каком-то горячечном бреду, - я не хочу этого делать. Ты не готов к этому, тебе не надо...
- Не ври, Билл, я же чувствую, ты хочешь меня. Я и хочу. Хочу, чтобы именно ты был моим первым. Пусть это неправильно… мы братья, мы парни… Билл… - он опять тянется ко мне за поцелуем. И, чувствуя вкус его губ его, я понимаю, что сейчас разревусь как девчонка. Его доверие, его трогательность, с которой он бросается с головой в этот омут… Только сейчас я понял, насколько он мне близок, хотя всегда так и говорил в интервью. И он захотел стать ещё ближе. 
Я сдаюсь. Понимаю, что иного выхода нет. Мне придётся научить Тома тому, что я умею сам, только теперь уже на практике. Да к тому же… чего уж скрывать, подобные мысли – о том, чтобы провести ночь с собственным близнецом – время от времени посещали мою голову с дружественным визитом. Опять-таки благодаря стараниям фанатов. Вначале это раздражало и злило меня, но потом я понял, что ближе и любимей, чем Том, у меня никогда никого не было и вряд ли будет. Но всё же он мой брат… но я его люблю… 
- Я никогда не был в активе, - смущённо шепчу, отрываясь от Тома.
- Я вообще не был с парнем, - шепчет мне в ответ, ловя мой взгляд. – А ты хотя бы знаешь, как и что надо делать.
Да уж, этих познаний у меня вагон и маленькая тележка. Главное теперь не облажаться от волнения и разгорающегося против моей воли желания. Не спешить, не сделать ему больно, дать почувствовать, насколько прекрасно это может быть.
- Если хочешь, я могу сам раздеться, - Том замечает мою нерешительность и пытается взять на себя инициативу, несмотря на затаённый страх.
- Футболки… - мой голос садится от волнения и приходится откашливаться, прежде чем повторить погромче, - футболки сними. Я боюсь в них запутаться. 
Он послушно стаскивает обе футболки и выпускает их из рук. Они бесформенной кучей падают на пол. Под моим взглядом Том непроизвольно расправляет плечи. Его загорелое тело так и просится, чтобы его ласкали, целовали, вылизывали. 
- Не смотри на меня… - я непроизвольно ёжусь от его пронзительных глаз. 
- Билл, я тоже стесняюсь, мне страшно, и только то, что со мной именно ты… ну, в общем... я думаю, что всё будет хорошо. 
Он улыбается, стараясь, чтобы улыбка вышла ободряющей, но губы его дрожат. Мой брат, мой любимый брат… мой любимый…. Тону в его поцелуе, в шероховатой нежности губ, в прикосновении его обнажённой груди к моей. Нежно поглаживаю по спине, чувствуя, как напрягаются и тут же расслабляются мышцы. Осторожно подталкиваю его к кровати, заставляя сесть на её край. Стаскиваю с себя футболку, быстро, царапая шею прицепившейся к вороту цепочкой. Лишь бы видеть его глаза, скорее прикоснуться к губам, почувствовать под ладонями теплоту кожи, ощутить, как он в неуверенно-жадном порыве прикасается ко мне. Заваливаю Тома на кровать, скольжу ладонями по его рукам, переплетаю наши пальцы. Я уже ни на шутку возбуждён, но сейчас нельзя торопиться – нужно доставить удовольствие Тому, не причиняя ему боли. А значит, я должен контролировать себя. Но – чёрт побери! – как же это трудно…
Соскальзываю немного вниз, целую нервно вздымающуюся грудь, провожу языком по соску. Том одобрительно ойкает. 
Даже его просторные штаны не способны скрыть, что Том тоже начал получать удовольствие от процесса. Аккуратно прикасаюсь ладонью к заметно поднявшемуся дениму, слыша шумный вздох брата. Встаю на колени между его ног, продолжая держать близнеца за руку, наклоняю голову и губами начинаю ласкать член через ткань. Его пальцы судорожно сжимают мою ладонь. 
Одной рукой неудобно, но я расстёгиваю джинсы и тяну их вниз. Брат помогает, как может, тоже не желая отпускать мою руку, не разрывая эту маленькую физическую связь. Выбраться из спортивных штанов мне гораздо проще, и буквально через несколько секунд мы лежим полностью обнажённые, прижимаясь друг к другу. 
Том подтаскивает меня повыше и ищет мои губы. Мне уже даже не обязательно заниматься с ним сексом, поскольку чувствую, что готов излиться только от ощущения его горячего тела, от поцелуев, от прикосновений широких ладоней.
- Билл… я… господи… я сейчас кончу, - жарко шепчет Том, целуя меня в щёку.
- Не волнуйся, это нормально, - я любуюсь его лицом, горящим от возбуждения, - первый раз я кончил дважды, прежде чем собственно всё и произошло. 
- Кажется, я пойду по твоим стопам.
- Тогда расслабься и получай удовольствие, - я нахожу в себе силы, чтобы покинуть его объятья. Пора углубить наше практическое занятие, помочь брату снять первую волну возбуждения.
Его член вздрагивает, когда я обвожу языком головку. Несколько дразнящих прикосновений – и Том со стоном запускает пальцы мне в волосы. Вбираю его член в рот настолько глубоко, насколько могу, одновременно сжимая ладонью свой. 
- Би-и-и-ил, - стон. Такой же беззащитный, как и тогда, в тур-басе. Вылизываю, не оставляя ни капли. Тело брата продолжает содрогаться от каждого прикосновения моего языка. Незаметно вытираю руку об свою футболку и подползаю к тяжело дышащему брату.
- Томми, ещё не поздно остановиться… - Том шлёпает ладонью мне по губам. 
- Ни хрена, братишка, уже поздно, - шепчет он в ответ. – Стало поздно с тех пор, как мы впервые поцеловались. А может, ты хочешь, чтобы в активе был я?
Боже, он ещё способен шутить. Я обожаю своего брата – он как никто умеет разрядить обстановку.
- Ну уж нет, - улыбаюсь, целуя его улыбку, - с твоим усердием, я боюсь, что для меня дело закончится больничной койкой и льдом на заднице.
- Ну что ты… я буду ласков и аккуратен, - трётся носом об мои губы. Не знал, что мой спонтанный и временами хамоватый Том умеет так нежничать. 
- В следующий раз я тебе обязательно предоставлю такую возможность, Томми. Но не сегодня. Сегодня я научу тебя как это надо делать, - от этой фразы мне самому становится смешно. Учитель из меня наифиговейший, учитывая мою всегда пассивную роль. 
- С тобой так хорошо… - Том выпаливает эту фразу и тут же прикусывает губу, словно испугавшись того, что он сказал. – Я… 
- Мне тоже хорошо с тобой, Том. Настолько хорошо, что мне хочется просто лежать, обняв тебя, - брат выдыхает, как мне кажется, с некоторым облегчением. А чего он ожидал: что я подниму его на смех? Что ляпну в ответ какую-нибудь пошлость? 
Я смотрю на него. Настороженность ещё окончательно не исчезла из его глаз. Он пока не перестал бояться, хотя и немного расслабился. 
- Томми, может, всё-таки пока остановимся? Я же вижу, что ты не готов…
- Билли, - в тон мне отвечает близнец, - а давай ты не будешь трястись надо мной как над невестой в первую брачную ночь. Я понимаю, момент ответственный - лишение девственности моей задницы, но если бы я не хотел этого, я не лежал бы сейчас голый с родным братом. Ага? 
И вот тут я неожиданно чувствую, что меня ведёт… Я стараюсь сдержаться, но обжигающие слёзы сами катятся по моим щекам. Меня захлёстывает… даже не могу выразить это чувство: любовь, безграничная нежность, искренняя благодарность брату за то, что мы есть друг у друга – я не знаю, да и не пытаюсь сейчас это определить. Утыкаюсь лбом Тому в плечо и реву, как распоследний эмо-ушлёпок.
- Эй, ты чего…. – голос брата рассеян, он обеими руками притягивает меня к себе, как маленького ребёнка. А я давлюсь слезами и одновременно пытаюсь сказать ему… сказать, что люблю. Только на деле выходят одни всхлипывания и маловнятные стоны. Но, кажется, брат всё равно понимает меня. Я чувствую, как его губы сцеловывают мои слёзы, аккуратно подбираясь к губам – и вот мы уже целуемся так, словно это наш последний поцелуй. Том отрывается от моих губ и прочерчивает языком влажную дорожку по моей шее. И я, кажется, падаю в неизвестность, получая от полёта просто неописуемый кайф. 
- Хочу тебя… - слышу хриплый шёпот близнеца и окончательно теряю голову. Дикое желание пронизывает всё тело – от макушки до самых кончиков пальцев ног, сворачиваясь тёплым клубком где-то внизу живота. 
- Мне надо… за смазкой сходить… - ужасно не хочется покидать объятья Тома, но без смазки нельзя. Особенно в первый раз. 
- Она на столике. Пришлось уж самому озаботиться этим вопросом, - брат, кажется, смущён, но ещё больше возбуждён. 
- Я буду осторожен, - шепчу, свинчивая крышку с баночки. Удобно устраиваюсь между разведенными ногами Тома. Склоняюсь над его животом, целую бархатистую тёплую кожу. Брат находит мою руку, которой я придерживаю его за талию, переплетает свои длинные пальцы с моими. Не знаю даже, почему ему так важен именно такой физический контакт… Второй рукой с влажными от смазки пальцами, осторожно подбираюсь к его проходу. 
Слышу сдавленное «ах!», когда ввожу первый палец. Знаю, по первости не самое приятное ощущение, но брату придётся потерпеть. Да и мне тоже. Правда мне немного сложнее, ибо мой член начинает оживать и настоятельно проситься внутрь тугого отверстия. Нет... нельзя… ещё рано…
На добавление второго пальца Том реагирует уже более сдержанно. Только сжимается так, что едва не выталкивает мои пальцы обратно. Успокаивающе трусь щекой о его живот. 
- Том, постарайся расслабиться. 
Чувствую несколько судорожных сжатий вокруг пальцев, после чего давление уменьшается. Осторожно шевелю пальцами, слегка раздвигая их в стороны. Всё-таки ночи с Георгом не прошли даром: оказывается, не так трудно перейти из пассива в актив, прочувствовав всё на собственной заднице. 
Том выгибается и стонет в голос, когда я пару раз попадаю пальцем по тому месту, географическое положение которого в собственной заднице должен знать любой уважающий себя мужчина, если он решил получить удовольствие на все сто.
- Би-и-и… Би-и-илл… приподнимаю голову и вижу подёрнутые дымкой желания, абсолютно ничего не соображающие глаза брата. – Ко-ончу же-е…
Господи, да я сам уже скоро взорвусь как попкорн. Но упорно продолжаю растягивать близнеца. Ведь через некоторое время мне придётся сменить пальцы чем-то более существенным. И я хочу, чтобы это понравилось Тому. Ведь я действительно лишаю его девственности, а это серьёзный момент. И в его, и в моей жизни. Я ведь тоже впервые выступаю в активной роли.
Когда я наконец начинаю входить в Тома, мне на мгновение кажется, что я теряю сознание. В реальность меня возвращают его пальцы, мёртвой хваткой вцепившиеся мне в плечи. «Будут синяки,»- проносится молнией у меня в голове, - «а, чёрт с ними!!» 
- Ммм… - стонет брат, и лицо его перекошено в гримасе. 
- Больно? – едва дыша, останавливаюсь. Он мотает головой.
- Нет. А ты не можешь сразу?...
- Не могу, - тут я уже становлюсь серьёзным и приподнимаюсь над ним на вытянутых руках. – Я не хочу порвать тебя. 
- Всё равно зад болеть будет, - едва слышно хихикая, бормочет Том.
- Так он будет болеть гораздо дольше, - отвлекая брата разговором, я продвигаюсь ещё немного вперёд. Вижу, как суживаются его глаза. О-о-о, я хорошо знаю этот прищур – мой братец что-то затевает. Не успеваю додумать эту мысль, как он одной рукой обнимает меня, другой хватает за задницу и тащит вниз буквально впихивая мой член в себя. Тут же понимает, что был категорически неправ, коротко взвывает и вытаращивает глаза. 
- Ты идиот, - шепчу ему в губы, боясь даже лишний раз выдохнуть. А это чудо прижимает меня к себе и целует. Увлекшись поцелуями, я чуть не пропускаю тот момент, когда он окончательно расслабляется, привыкнув к моему в нём присутствию. 
- О?! – слегка удивлённо, когда я плавно начинаю двигаться.
– О? – словно бы теряется в догадках, понравилось ему ощущение или нет. 
– О!!! – ощущения однозначно пришлись по вкусу. Всё, теперь я могу уже полностью расслабиться и сосредоточиться на собственных эмоциях. А их у меня сейчас масса – от страха, что что-то может не получиться, до неземного блаженства, что Том стискивает меня в объятьях, жадно целует и двигается мне навстречу. 
Ох, как же это сладко, заниматься любовью с самым близким на свете человеком. И пусть этот неправильно сразу по двум причинам, нам уже наплевать: Том поскуливает, жадно втягивая воздух, я уже близок к такому фантастическому оргазму, которого ещё не испытывал доселе. Мои руки уже дрожат от напряжения, приходится опуститься на локти и одной рукой помогать кончить Тому. Он благодарно прикусывает меня за ухо и обхватывает мою ладонь поверх своего члена (кажется, этот жест у нас семейный). Кончаем мы одновременно с громким, на выдохе, стоном… 

POV Георг
Наш последний концерт проходит для меня в сплошном тумане. Мне буквально трясёт от предвкушения близости с Томом. Кстати, отметил для себя довольно любопытные изменения в походке старшего близнеца. Тренировался на бананах что ли? 
Не знаю, какими правдами и неправдами он уговорил Дэвида ещё на день задержаться в Мюнхене. В принципе, после концерта мы уже живём своей, отдельной от продюсера жизнью, но Йост же у нас как наседка – пока все не будем в безопасности и под присмотром, не успокоится. Единственный, кто возражал против этой задержки, был, естественно, Густав.
- Ну вот скажи мне, с какого хрена мы тут будем торчать, если наш тур уже закончен? Я домой хочу! – барабанщик со злостью швырнул палочки в угол.
- Шэф, ну что ты бесишься? Всего один день, он погоды не сделает. Завтра утром вылетим в Гамбург, а оттуда по домам, - морщится Том.
- Просто объясните, с какого… - опять упрямо начинает Густав, но его резко прерывает Билл.
- Наверняка Дейв просто хочет, чтобы мы выглядели по-человечески, перед тем, как появимся дома. А не взмылками с вытаращенными глазами и затраханным видом. Если тебе настолько важно именно сегодня попасть домой, то подойди к про и попроси переоформить билеты.
Изумлённый Густав закрывает так и оставшийся открытым рот. Обычно Билл не столь категоричен в высказываниях. 
Напряжение снимает появление вышеупомянутого продюсера, который даёт команду на выход. Минут двадцать уходит на фотографирование с фанатками и раздачу автографов, после чего мы садимся в наш мини-вэн и уезжаем в гостиницу. 

Подойдя к номеру Тома, слышу два взволнованных голоса. Понятно, Билл решил в последний раз попробовать отговорить брата от этой затеи. Стучу в дверь, прерывая их бурную полемику. Они мгновенно замолкают, а через несколько секунд в дверном проёме обозначается хмурый Билл.
- Заходи, - поджав губы, приглашает он. Прохожу мимо него. Том сидит на кровати, сцепив длинные пальцы в замок, пытаясь поборот растущую с каждой минутой нервозность. Билл садится рядом с ним, приобнимает за плечи и что-то шепчет на ухо, не обращая на моё присутствие ровно никакого внимания. После чего встаёт и подходит ко мне.
- Я ещё раз прошу, Георг, будь аккуратней.
- Буду, я же обещал, - понимаю его беспокойство, нежно провожу по тонкой тёплой руке кончиками пальцев. Он вздрагивает от этого прикосновения, прикусывает острыми зубками нижнюю губу и буквально бегом покидает номер, оставляя нас с Томом наедине. 
- Я разденусь сам, - категорично заявляет Том, в ответ на мою попытку приблизиться. 
Не спеша стягивает обе футболки, сбрасывает кроссовки, снимает джинсы, укладывая всё аккуратной стопкой на кресле, явно оттягивая тот момент, когда нужно будет ложиться в постель. Наклоняется, чтобы разгладить несуществующие складки на сложенных футболках. А я, пользуясь тем, что он не смотрит на меня, быстро подхожу и обнимаю его за талию. Худенькая чуть ссутуленная спина распрямляется настолько резко, что Том затылком чуть не ударяет меня в лицо. 
- Тссс, тише, - я глажу пальцами мгновенно напрягшийся живот. Рука Тома вцепляется в моё запястье в попытке избавиться от захвата. Второй рукой сдвигаю вбок тугой хвост дредов и целую шею, там, где топорщатся выбившиеся тонкие волоски. Старший близнец шумно выдыхает. 
Не торопиться. Успокоить его. Расслабить. Не могу же я, в самом деле, заниматься сексом с напряжённым как струна парнем. 
Сдвигаю руку, лежащую на животе, ниже, пробираясь пальцами под резинку трусов, любовно прозванных самим же Томом «парашютами», касаясь мягких завитков волос. Слегка подаётся вперёд, словно пытаясь отодвинуться.
- Я не сделаю ничего, что бы тебе не понравилось, - успокаивающе шепчу на ухо. Он лишь фыркает, мало веря моим словам. На самом деле ему приходится делать, то, что ему самому не нравится – отдаваться, а не брать, подчиняться, а не властвовать. Быть послушным, когда в крови основной составляющей является дух противоречия. Приносить себя в жертву, ради близкого человека. 
Его плоть недвусмысленно реагирует на прикосновения вначале слабым, а потом более ощутимым шевелением. Том откидывается на меня, кладя голову мне на плечо. Прикушенная губа, дрожащие ресницы – почти как у Билла, но сравнивать в такой момент близнецов было бы кощунством. Не отказываю себе в удовольствии запечатлеть влажный поцелуй на его шее, где под тонкой кожей бьётся нервный ритм его сердца. 
Глубоко вздыхает, словно принимая какое-то трудное решение, заводит руки мне за спину и обеими ладонями сжимает мои ягодицы. 
- Не тяни, - хрипотца в его голосе только добавляет напряжённости у меня в джинсах, - быстрее начнём, раньше закончим.
- Не торопись. Хотя, если тебе противно или не хочется, я могу прекратить это прямо сейчас, - вытаскиваю ладонь из его трусов и делаю шаг назад. Он поворачивается, непонимающе нахмурив брови. – Я не хочу, чтобы ты отдавался так, словно я беру тебя силой. Мне такое самопожертвование не нужно. Меня это не возбуждает, знаешь ли. 
Сажусь на кровать. Том в нерешительности топчется на месте, не зная, что предпринять. Вижу, что ему жутко хочется взять и вытолкать меня на фиг из номера и забыть всё это как ночной кошмар. Но, с другой стороны, его держит данное мне и брату слово. Он сам на всё согласился и ни за что не пойдёт на попятную. 
- Я не скажу, что в восторге от данной ситуации, но я обычно не отступаю, - озвучивает он мои мысли. – Просто прошу, чтобы ты не очень сильно тянул. Чтобы это всё быстрее закончилось. 
Подавляю в себе вспыхнувшее было злое желание повалить его на кровать, вжать мордой в подушки и оттрахать безо всякой подготовки и сантиментов. Отрезвляет только мысль, что не думал же я, что он с радостью бросится в мои объятья. Для него это всего лишь приемлемая цена за спокойствие брата. И именно поэтому он не видит смысла в долгих хождениях вокруг да около. 
- Иди сюда, - хлопаю по кровати рядом с собой. Том садится, недоверчиво косясь на меня. – Быстро не получится, как бы тебе этого ни хотелось. Быстро – значит больно. А ты к тому же напряжён и злишься на меня. Не отрицай, злишься. Я тоже хотел бы, чтобы всё было иначе, но оно вышло вот так. 
- Если бы ты не заморачивался на тему, кого бы завалить, помимо Билла, этого бы точно не было. 
- Вот только не надо делать из меня морального урода. Я такой, какой я есть. Не лучше и не хуже – обратно не запихнёшь. 
- Я такого и не говорил. Ладно, мы трепаться будем или всё-таки…? – конечно же или всё-таки, успевает мелькнуть у меня в голове, прежде чем я целую его, заваливая-таки на кровать. Он инстинктивно взбрыкивает, отпихивая, но потом смиряется, позволяя мне завладеть его ртом и даже начиная отвечать. 
Он снова прикусывает губу, не давая своим эмоциям выйти наружу, не показывая что ему нравится, когда я, исследуя его тело, то целую, то покусываю нежную кожу. Оставляю его буквально на минуту, чтобы скинуть футболку и шорты и стащить с него «парашюты». 
Смотрю на его обнажённое тело, лежащее поперёк кровати, на слегка разведённые в стороны ноги и гордо вздымающийся член. 
- Не рассматривай меня, как насекомое под микроскопом, - шипит сквозь зубы. Как бы я хотел, чтобы он говорил совсем другие слова и другим тоном. Но это всего лишь мечты. 
Чувствую под ладонями дрожь тщетных попыток сдерживать себя, когда беру его плоть в рот. Знаю, что брали у него не единожды, но это были девчонки, хотевшие только произвести впечатление на Тома. У меня эта цель вторична. Главное – подготовить его к тому, что будет дальше, чтобы он возбудился как можно сильнее, не зажимался и перестал стесняться того, что между нами происходит. 
Том беспокойно ёрзает, сдавленно мыча. Я знаю, что это обозначает – вот в этом у них с Биллом расхождения нет: он уже близок к тому, чтобы кончить. Сменив губы на руку, тянусь к столику, на котором приметил приготовленную смазку. 
Первый тихий стон, вырвавшийся у Тома, отдаётся такой жаркой волной внизу живота, что я млею и в тихом восторге прикусываю кожу у него на бедре. Он приподнимается, толкаясь на встречу пальцам, растягивающим его изнутри. Вижу гибкий язык, облизывающий пересыхающие губы, приоткрытый рот, жадно втягивающий в лёгкие воздух…
Беру его под коленку, укладывая ногу себе на сгиб локтя и, направляя себя рукой, вхожу в него одним скользящим движением. Он вскрикивает.

POV Билл
Моё сердце сжимается от тишины за дверью номера Тома. Да, я не могу уйти к себе. Знаю, что тогда вообще свихнусь от неизвестности. Поэтому слоняюсь туда-сюда по коридору, готовый при малейшем подозрении броситься выручать брата. Хоть Георг и обещал, но кто знает, как у них с Томом всё пойдёт. 
И моё чуткое ухо улавливает короткий приглушённый вскрик. Не раздумывая ни минуты, бросаюсь к двери, распахивая её. Взгляд тут же натыкается на русую макушку брата и свисающие с края кровати дреды. Закинутые к голове руки с вывернутыми кистями, вцепились в матрас. И Том, и Георг так увлечены процессом, что даже не замечают моего появления. Тихо закрываю дверь и подхожу к кровати. Георг первым видит меня и отводит глаза, наткнувшись на мой взгляд. Я встаю на колени за головой брата и нежно беру его за напряжённые руки. Он распахивает закрытые до этого момента глаза и слегка запрокидывает голову.
- Би-и-илли, - тихо стонет он.
- Я здесь, хороший мой, я рядом, - я обхватываю его тонкие запястья, и он хватается за мои в ответ, благодарно потираясь носом об мою руку. Склоняюсь над ним, целуя его горячий лоб. Том ещё больше запрокидывает голову, подставляя под поцелуи губы. Жадно приникаю к ним, чувствуя, как всё его тело сотрясается от волны мощного оргазма. Том стонет мне в рот, передавая мне часть своего удовольствия. В плечо мне утыкается голова вздрагивающего Георга. 
- Ну, вы извращенцы, мать вашу, - бормочет он, скатываясь с Тома. 
- Кто бы говорил, - я отодвигаюсь от Тома, давая ему возможность встать. Брат болезненно морщится, садясь на кровати. Провожу ладонью по его спине, стараясь хоть немного сгладить эту боль. 
- Зачем ты пришёл? – слегка поворачивает ко мне лицо.
- Я был нужен тебе… мне так по крайней мере показалось, - я смущённо перебираю пальцами его дреды. Внезапно он улыбается, и я понимаю, что поступил совершенно правильно. И я тепло и открыто улыбаюсь в ответ. 
- Вы определённо больные, - снова бормочет Георг, надевая свои шорты.
- Да, наверное, - весело отвечаю я. – И кстати, пока ты всё ещё тут, я хотел бы кое-что тебе сказать.
- Мне выйти? – любопытствует Том, прикрываясь одеялом.
- Нет, - забираюсь на кровать и сажусь рядом с ним. – Тебе это тоже будет полезно узнать. Так вот, Георг. Наши отношения себя изжили, и я считаю, что лучше их прекратить сейчас, – с удовольствием наблюдаю, как вытягивается лицо моего уже бывшего любовника. – Во-первых, я устал от этой игры в любовь. А во-вторых, я понял, что всё это время рядом со мной был человек, который значит для меня больше, чем я мог себе представить. 
- Но подожди… - Том недоумённо морщит лоб, - а как же… зачем я тогда…
- Прости, Том, что тебе пришлось через это пройти. Когда я увидел тебя с ним, я окончательно понял, что на самом деле ему никто не нужен. Он ищет лишь развлечения. Серьёзные отношения не в его стиле. Поэтому я не хочу их больше продолжать. Даже зная то, что он якобы больше не будет мне изменять. 
Обнимаю брата, прижимаясь щекой к его горячей спине. Он рассеяно поглаживает мои руки. 
- Билл, ты точно этого хочешь…? - Георг нервно сжимает в руках футболку, которую собирался надеть. 
- Как никогда, Йорки. Я не хочу зависеть от твоих капризов. 
- Мы с тобой ещё поговорим об этом, - уверенно говорит Георг, направляясь к двери.
- Нам не о чем больше говорить, - не менее уверенно отвечаю я. А на душе становится так легко и спокойно от осознания того, что хоть на сей раз я сделал всё правильно, так, как должно быть. 
- И что ты теперь будешь делать? – Том расцепляет мои руки и поворачивается ко мне, одновременно с хлопком закрывшейся за Георгом двери. – Кто же будет согревать тебя долгими ночами?
- Ты, - отвечаю без малейших колебаний, замечая, как в глазах близнеца чертенятами пляшут озорные огоньки.
- Я не гей, - фыркает он.
- О-о-о, - закатываю глаза, - где-то я это уже слышал!
- Дуррррак! – рычит Том, подминая меня под себя. Прикусываю кончик его носа, чувствуя, как он в отместку щиплет меня за бедро. – Но то, что ты обещал мне следующий раз, я помню. И не отвертишься!
- Да и не собираюсь! Мы же всегда будем вместе?
- Всегда? Это слишком долго… Но я готов попробовать.

POV Георг
- Ты дурак!! – весёлый смех.
- От дурака слышу, - пытаюсь сохранить серьёзный вид, но губы своевольно раздвигаются в ответной улыбке. 
- Ну вот зачем тебе понадобилось трахать Тома-то? Разговор шёл только о том, чтобы свести их вместе.
- Ну так они вместе, чего ты так переживаешь? Или ревнуешь?
- Вот мне заняться-то больше нечем! Просто не понимаю, на фиг.
- Ну, не мог же я сказать, ой, извините, ребята, я передумал.
- А почему не мог?
- А потому что тогда это было бы слишком неправдоподобно. Так сильно хотел, а потом вдруг резко желание пропало, безо всяких на то причин.
- Ой, вечно тебе надо во всём находить причины и следствия, - недовольно морщит нос.
- А тебе вечно надо ко всему придраться. Каулицы нашли друг друга и счастливы по самые ушки, я тоже поимел кусочек от их пирога…
- Причём в двойном размере, - язвительно, - трахнул и младшего, и старшего. Оптом, ага.
- Слушай, Густ, ну не будь ты такой занудой, а? А то любить перестану.
- Гыыы, не смеши. Я тебе перестану! Мы же вместе?
- Вместе, да…