|
Часть 5.
Билл стоял перед зеркалом в ванной и критически осматривал синяки на бедрах. Он догадывался, что Том – довольно страстная натура, но не думал, что настолько. Парень провел кончиками пальцев по фиолетовым отметинам, оставленным любимыми руками, и улыбнулся уголками губ. Они нашли довольно приятный способ примирения. Конечно, подобный секс нельзя было назвать полностью безболезненным, тем более без смазки, но страсть сгладила почти все неприятные ощущения. И, черт возьми, оно того стоило.
Однако, их разговор так и не был окончен. Они ни к чему не пришли, и вопрос об отъезде Тома оставался открытым. Осознание этого неприятно оседало в душе. Сколько бы Каулитц не гнал прочь мысли на эту тему, они неизменно возвращались.
Юноша вздохнул, перекинул волосы на одну сторону и обнаружил еще одну томову «роспись». Он усмехнулся, накрывая засос ладонью. Ему нравилась эта привычка Трюмпера. Том – собственник, это было видно невооруженным взглядом, но Билл не имел ничего против такого обращения с собой. Ему хотелось принадлежать, отдаваться целиком и полностью – и телом, и душой, без какого-либо остатка. Он понимал, что не сможет изменять Тому. Это было бы попросту глупо, всё равно что… ну, например, променять пятизвездочный отель на комнатушку в придорожной забегаловке. Не самый удачный пример, зато отражает колоссальную разницу между его избранником и какой-нибудь случайной девушкой.
Билл еще раз окинул свое отражение внимательным взглядом и забрался в душевую кабинку. Он повернул кран с горячей водой, добавил холодной и запрокинул голову, подставляя лицо и шею упругим струям. Том обещал зайти за ним в шесть: на торжественную вечеринку по поводу окончания спартакиады решили идти вместе. Каулитц сначала упирался, обосновывая свое нежелание тем, что тогда их точно заподозрят в более чем тесной связи, но получил в ответ бескомпромиссное: «Ты идешь со мной, и точка».
Юноша достал с полочки губку, капнул на нее немного геля для душа и принялся лениво намыливать предплечье. Запахло абрикосами.
Он задумался, стоит ли краситься на данное мероприятие, после минутных раздумий сделал выбор в пользу утвердительного ответа и принялся мыться. Заставлять Тома ждать ему вовсе не хотелось.
Звонок в дверь раздался чуть больше, чем через час. Билл к тому моменту был одет, накрашен, уложен, словом, собран по полной программе. Он кинул быстрый взгляд в зеркало, убеждаясь в том, что ничего не упустил, и отворил дверь.
…Том так и застыл на пороге, пораженно раскрыв рот. Он внимательно оглядел стоящего перед ним парня и покачал головой, говоря этим: «Боже, просто невероятно!».
- Ты прекрасен, - восторженно прошептал он, касаясь его руки.
Билл был одет в узкие джинсы и темную майку, поверх которой накинул красную – в тон ремню - кожаную куртку. Шею обхватывал плетеный ошейник, чуть ниже виднелась массивная цепь с широкими звеньями, что, впрочем, вовсе не смотрелось гротескным. Волосы на затылке были слегка приподняты лаком, дымчатые тени придавали взгляду загадочной таинственности. Его образ пленял, словно магнитом приковывая к себе взгляд Трюмпера.
- Есть ли кто-то, прекраснее тебя? – произнес тот, привлекая Билла к себе.
- Прекрати, - засмеялся юноша, пряча горящее от смущения лицо на плече баскетболиста. – Есть люди, намного красивее меня.
- Не видел ни одного, - ни капельки не соврал ему Том, прижимаясь губами к виску. От Каулитца пахло дорогой косметикой, лаком для волос и сладковатыми духами, которые Том про себя называл коротко и ясно: «Аромат “Унисекс”». Весь этот коктейль из запахов удивительно ему подходил. Да, он был женственнее любого парня, но в этом не было ничего комичного, скорее наоборот: жесты Билла были немного манерными, но изящными, без лишней суеты; походка – грациозная и бесшумная, словно у кошки. Том сравнивал юношу с пантерой: сходство было налицо.
- Куда ехать? – поспешно сменил тему уже порядком смущенный брюнет. Трюмпер покопался в карманах джинсов и достал из левого помятый блокнотный лист с написанным на нем адресом.
- «Bavaria Blick», - вслух зачитал он название ресторана. - Bernhard-Nocht-Strasse 99, телефон 31163116, - он озадаченно поскреб пальцами переносицу.
- Я знаю, где это, - кивнул Билл, забирая у парня листок, и вооружился мобильным, набирая номер таксопарка.
Машину прислали через десять минут, как и обещала девушка-оператор, мило щебеча с того конца провода. Том открыл заднюю дверцу, галантно пропуская Каулитца вперед. Тот улыбнулся, приятно удивленный проявленным парнем вниманием, и забрался внутрь. Трюмпер сел следом, повторяя водителю уже озвученный по телефону адрес, и взял руку юноши в свою.
Доехали быстро. «Bavaria Blick» представлял собой весьма миловидный ресторан с великолепным видом на морской порт. Оба юноши пришли в чистый восторг, по достоинству оценив внешнее великолепие этого места. Дело оставалось за малым: разузнать, каково внутри.
Вульф встретил их в небольшом фойе и, судя по его маслянисто блестящим глазам, празднование началось несколько раньше оговоренного времени.
- О! Том, здравствуй! – преувеличенно радостно воскликнул он, обдавая пару алкогольным дыханием. – Я думал, ты не придешь.
- Как я мог не прийти, когда тут бесплатная выпивка? – ухмыльнулся Трюмпер, пожимая ладонь тренера. – Я привел с собой Билла. Думаю, ты помнишь его.
Вульф помнил. Если бы не личное знакомство, он бы не поверил, что перед ним стоит парень. Брюнет казался ему воплощением женственности, которой зачастую так не хватало современным девушкам, все как одна влезающим в джинсы и толстовки. Он не сомневался в том, что это именно о нем говорила та самая София Кройтц, примчавшаяся на соревнования с воплями, что его лучший игрок отбил у нее бойфренда.
«Да, пожалуй, тут есть, на что позариться», - мысленно согласился с выбором Тома мужчина.
- Ты, малолетний алкоголик, - шутливо пожурил баскетболиста тренер и легонько подтолкнул его по направлению к залу. – Присоединяйтесь к ребятам. Да, кстати, - он наклонился к уху парня, - там присутствует много заинтересованных нашей командой людей, так что поулыбайся, окей?
- No problem, - отозвался Трюмпер с резким акцентом. Он направился ко входу в зарезервированный для этого вечера зал, обернувшись, чтобы удостовериться, что Билл идет следом. Это было иррациональное: он всё еще боялся, что юноша сбежит или окажется лишь миражом, внезапно растаяв в воздухе.
- Я здесь, - улыбнулся Каулитц, словно читая его мысли.
В зале было многолюдно. От количества снующих вокруг знакомых и незнакомых лиц начинало рябить в глазах, поэтому Том поспешил увести Билла к дальнему от дверей диванчику. Ради сегодняшнего мероприятия в помещении сделали существенную перестановку: в центре водрузили три больших фуршетных стола, а около стен расставили диванчики приглушенного коричневого цвета, рядом с которыми стояло по крошечному столику и пара торшеров. Словом, стало уютно.
- Что ты будешь? – спросил баскетболист, взяв на себя обязанности «парня» в их паре.
- Что-нибудь выпить, - по-лисьи сверкнул глазами Каулитц. – Ну, и закусить, разумеется.
- А мне потом опять тащить тебя до дома на своем горбе?
- Думаю, это не будет тебе в тягость.
- Паршивец, - произнес Том нежно и удалился к одному из столов, ловко лавируя между танцующими, пьющими и болтающими гостями. Он нагрузил поднос двумя тарелками с какими-то не особо подозрительными на вид салатами и двинулся к разливающему алкоголь бармену.
- Два мохито, будьте добры, - заказал он и принялся ждать. Он не заметил, как к нему подошел уже изрядно подвыпивший Вульф, и, отечески положив ладонь на плечо, посоветовал взять сразу B-52.
- В его состав входят три слоя ликера и абсент, - сообщил тот подопечному и доверительно добавил. – Охрененная штука.
Трюмпер задумался. С одной стороны, ему не хотелось напиваться, но с другой он был бы не прочь оттянуться на славу. Повод был более чем уважительным, да и держать себя в руках он, в принципе, умел, поэтому снова обратился к одетому в костюм официанта парню с просьбой прибавить к заказу один B-52.
Судя по расслабленной позе и выражению лица, Билл чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Это совершенно не удивило Тома: он догадывался, что Каулитц – частный гость светских раутов и всевозможных вечеринок.
- Я взял мохито, - сказал баскетболист, ставя поднос с едой и напитками на столик. – Ну, и салат. Не знаю, из чего он, но выглядит аппетитно.
- А это что? – с подозрением спросил брюнет, тыкая пальцем на коктейльный бокал с трехцветным содержимым внутри.
- B-52. Вульф посоветовал. Говорит, ядреная штука.
- Кто кого еще на горбе понесет… - проворчал юноша. – Наверное, стоит сказать какой-нибудь тост?
- Предлагаю выпить за судьбу, которая столкнула нас таким нелепым способом, как потоп в квартире, - широко улыбнулся Трюмпер. Билл фыркнул.
- Я не верю в судьбу.
- Окей, - кивнул баскетболист. – Назовем это случаем. Да, черт возьми, давай просто выпьем за то, что наши жизненные пути так или иначе пересеклись.
- Вот это совсем другое дело!
…Мохито пошел хорошо, даже лучше, чем они предполагали. Во рту оставалось изумительное послевкусие: сладкий спрайт, терпкий ром и свежая мята. После первого бокала пошел второй; по крайней мере, у Билла. Том же сосредоточил внимание на интригующе описанном Вульфом B-52. Напиток действительно был сильным, но пился легко, а, может, это желудок парня успел привыкнуть к алкоголю. Он заказал себе еще один, чувствуя приятное головокружение. Мир вокруг расплывался, становясь чуть размытым, будто акварельным. Тому безумно нравились эти ощущения. Ему вдруг зверски захотелось целоваться, он даже потянулся к сидящему рядом Каулитцу, успев одернуть себя за пару сантиметров от его губ. Тот засмеялся и придвинулся ближе, ненавязчиво соприкасая их колени.
- Как насчет того, чтобы смотаться отсюда и продолжить вечер в моей спальне? – шепнул он, обжигая дыханием его ухо. Алкоголь развязал ему язык, заставив позабыть о таком слове как «смущение». Не то, чтобы Тому это не нравилось, скорее, было просто непривычно. Он почувствовал, как знакомо заныло внизу живота от одного только предложения, и судорожно сдвинул ноги. Идея брюнета показалась ему очень заманчивой, тем более, что ресторан явно не испытывал недостатка в гостях. Вечеринка была скучной, да и «отметиться» своей физиономией он уже успел, так что можно было валить с чистой совестью.
Не успел он сообщить парню о своем согласии, как около их диванчика материализовался Вульф.
- Как отдыхается? – поинтересовался он, и Трюмпера кольнуло нехорошее предчувствие. Он не мог понять, что именно ему не понравилось: то ли интонация, то ли взгляд. Баскетболист заерзал, ощущая себя откровенно не в своей тарелке.
- Хорошо отдыхается, спасибо, - ответил за обоих Каулитц, вопросительно стрельнув глазами в сторону юноши. Тот не отреагировал, нервно теребя пальцами край футболки.
- Ну и славно, - отозвался мужчина без особых эмоций в голосе. – Том, можно тебя на минутку? Нужно обсудить кое-какие дела.
- А… конечно, - пробормотал Том, поднимаясь на ноги. Он покачнулся, неловко взмахивая руками, но равновесие удержал. Тренер кивнул в сторону выхода из зала и направился к дверям. Предчувствие усиливалось, заставляя паниковать буквально на пустом месте.
«Так, спокойно, - приказал себе парень. – У меня нет никаких причин нервничать. Наверное, чмырь просто недоволен плохой работой на мелькающие вокруг камеры и вялое привлечение спонсоров. Не расчленять же он меня ведет, в самом деле?».
Они вышли из ресторана и остановились друг напротив друга. Вульф достал из кармана помятую пачку отвратительных дешевых «Lucky Strake», выбил одну и протянул подопечному. Тот отрицательно покачал головой. Тренер пожал плечами, мол, мое дело – предложить, и закурил сам.
- Ну так что? – спросил Трюмпер, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он не был уверен, что хочет начинать этот разговор, но бессмысленно стоять на улице ему не хотелось.
Вульф с наслаждением затянулся, выпустил изо рта дым и повернулся к парню.
- Вылет в шесть, ты помнишь?
Том кивнул. Он помнил, не забывая об этом, кажется, даже во сне.
- Тебе понравился Гамбург? – начал мужчина издалека, вертя в пальцах сигарету.
- Да… понравился, - неуверенно ответил баскетболист, не понимая, куда клонит тот. – Я первый раз здесь.
- Хорошо… Видимо, это действительно твое место, раз ты успел найти себе друга за такой короткий срок. Но вот что я тебе скажу… - тренер замолчал и продолжил лишь после очередной затяжки. – Тебе придется расстаться с ним.
Трюмпер перестал дышать. Фраза, кажется, выбила весь воздух из легких. Он тряхнул головой, искренне надеясь, что это – не более, чем его озвученный алкоголем страх, что он ослышался, но Вульф жестоко повторил:
- Тебе придется расстаться с ним. С этим ничего не поделаешь. Не думаю, что он сможет мотаться за тобой по всей Германии. Ты в любом случае уедешь.
- А если я не хочу?
Том поймал себя на мысли, что в этой фразе нет желания насолить лезущему в его личную жизнь тренеру. Он действительно не хотел уезжать. Всем своим существом он был против завтрашнего возвращения домой.
- Возможно, это будет самой большой ошибкой в моей жизни… - сказал он, серьезно глядя мужчине в глаза, - но я хочу остаться здесь.
- И загубить свою карьеру на самом пике?
- Возможно.
Тренер уставился на юношу обескураженным взглядом.
- Знаешь, Трюмпер, - медленно произнес он. – Это слишком даже для тебя!
- Боишься потерять лучшего игрока в команде? – язвительно поинтересовался Том. – Не беспокойся, помимо меня есть и другие, обладающие не меньшим талантом. Не ленись искать.
- Ты, глупый мальчишка… Ты не понимаешь, на что идешь!
- Очень даже понимаю.
- Он оставит тебя, - устало пробормотал Вульф, выкидывая истлевшую сигарету. – Ты - всего лишь ребенок, да и он едва ли старше. Вы оба наиграетесь и заскучаете, а ты меж тем лишишься будущего в дорогой, хорошо обставленной квартире. Сечешь фишку, а?
- Секу, - мрачно отозвался парень. – Я понимаю, что рискую, но…
- Да ни хрена ты не понимаешь! Послушай меня, - мужчина вздохнул. – Ты долго шел ко всему этому. Ты упорно трудился, проигрывал, побеждал. И что теперь – всё коту под хвост? Тебе самому не обидно? Сколько ты знаешь этого Билла? Неделю? Или меньше? Разве он – достойная замена всему тому, что ты имеешь сейчас? Он знает о том, что ты уезжаешь? Ты не мог не сказать ему, ты редкий правдолюб. Как он отреагировал на это? Уверен, что не слишком эмоционально. Он понимает, что ваши отношения – просто своеобразный «курортный роман». Отнесись к этому так же. Познакомившиеся на отдыхе любовники никогда не звонят друг другу, ты знаешь это? Пора возвращаться в привычный ритм жизни. Риск неоправданно велик, пойми. Пойми и оставь мимолетное увлечение в прошлом, как сказочный сон.
Том с ужасом понимал, что в словах тренера был здравый смысл. Любовь к Биллу застила ему глаза, заставив позабыть такие слова как «разум» и «риск». Что, если он прогадает? Он может, не задумываясь, поставить на кон всё. Но что останется, если эта партия будет провальной?.. Вдруг отношения надоедят им? Может, лучше оставить их в памяти, как нечто светлое, бесконечно теплое, самое удивительное, что случалось в его жизни?.. Алкоголь затуманил голову, мешая мысли друг с другом; он вдруг действительно засомневался в ответной любви Каулитца, хотя всего пару часов назад мог с уверенностью заявить: «Да, он любит меня, как не любил никого прежде». Юноша понимал, что лучше не принимать подобные решения на пьяную голову, но кивнул, соглашаясь с доводами Вульфа.
- Хорошо. Я приеду к половине шестого.
***
К тому моменту, как Билл пересек порог собственной квартиры, он был уже изрядно пьян. Ноги заплетались, взгляд упорно не фиксировался на одной точке, а равновесие было настолько шатким, что парню приходилось хвататься руками за стены. Том прошел следом, готовый в любой момент поддержать Билла, если тому все-таки вздумается упасть. Сам он, несмотря на целых две порции B-52, держался молодцом и встречаться носом с полом не спешил. Должно быть, весь хмель из него выбил разговор с Вульфом. От мысли, что сейчас ему придется сообщить о своем отъезде, Тому становилось плохо. Его тошнило в буквальном смысле слова, и он знал, что это вызвано вовсе не алкоголем в желудке.
- Том! - Каулитц круто развернулся и буквально упал в объятия парня. Он хихикнул, позабавленный данным происшествием, и зашептал в ухо любимого. – Том, Томи, по-моему, мне добавили в коктейль афродизиак: я хочу тебя просто с невероятной силой.
- Для начала было бы неплохо доползти до комнаты, - подал голос баскетболист, тщательно следя за интонацией: он не хотел выдать свое волнение раньше времени, ему было необходимо подумать и подобрать слова. По правде говоря, сейчас, когда его голова чуть прояснилась, доводы тренера уже не казались ему столь логичными, и юноша всерьез задумался о том, чтобы попросту «забыть» об отъезде. Естественно, при таком раскладе говорить о произошедшей беседе Биллу было вовсе не обязательно.
- Жаль, что ты не донесешь меня, это было бы так романтично, - промурлыкал брюнет, с трудом отлепляясь от Тома, и, то и дело оборачиваясь, двинулся в сторону спальни. Трюмпер направился следом, на ходу сбрасывая толстовку. Он приказал себе не думать о данном Вульфу обещании и разобраться во всем позже, когда он будет уверен в собственном решении. И трезвости.
…Он насильно отсекал преследующие его мысли, склоняясь над лежащим на постели юношей, целуя сладкий приоткрытый рот, исследуя языком ребристую поверхность нёба.
…Он говорил себе, что нужно забыть о пугающем «Он бросит тебя» и наслаждаться секундой, накрывая губами бьющуюся жилку на тонкой белоснежной шее.
…Он заставлял себя переключиться на более позитивную волну, поглаживая ладонями обтянутые плотным денимом бедра.
- Том?.. – удивленно прошептал Билл, когда парень внезапно уткнулся ему в плечо и затих. Казалось, он даже не дышал. – Что случилось? Эй? Том, ответь мне.
Трюмпер шумно выдохнул и приподнялся на локтях, вглядываясь в лицо брюнета абсолютно нечитаемым взглядом. Каулитц растерянно моргнул, не понимая, что послужило причиной столь резкой перемены его настроения. Он потянулся рукой к щеке юноши и шокированно замер, когда тот ушел от касания. Никогда, никогда раньше он не делал чего-либо подобного.
- То…
- Я уезжаю.
Том произнес это спокойно и хладнокровно, во фразе не было ни единой эмоции: он всегда умел сдерживать себя. Он сел на край кровати, не отводя глаз от лежащего на ней парня. Тот отвел взгляд, до основания души потрясенный его заявлением. Он попросту не знал, как реагировать на такое, это было слишком неожиданно.
- Ты… все-таки уезжаешь? – переспросил Билл и, получив утвердительный кивок, болезненно закусил губу. – Как… - он глубоко вдохнул и затараторил, ведомый наивной надеждой на лучшее. – Это ненадолго, да? Наверное, ты решил остаться, но тебе предстоит расторжение контракта, верно? О, я представляю, сколько с этим волокиты. Вся эта бумажная бюрократия, бухгалтерия, будь она проклята! Нужно будет выплатить неустойку? Нет проблем, я смогу помочь, мы разделим траты напополам. Ведь ты вернешься? - всхлипнул он, чувствуя ненавистное ему жжение в уголках глаз. – Ты вернешься, Том?..
Повисло молчание. Неприятно вязкое, тяжелое, его можно было резать ножом.
Биллу хотелось кричать. Кричать до боли в горле, до сорванных связок, до полного изнеможения, пока не кончатся силы. Но он не мог выдавить из себя и слова. Ему казалось, что земля под ногами пошла трещинами, раскалываясь, и его утягивает в черную пасть бездны, которая проглотит, не оставив от него и следа. Он опустил глаза, словно желая удостовериться в правдивости собственных ощущений, но с полом всё было в порядке.
Том чувствовал, что еще полминуты этой звенящей тишины – и он сойдет с ума.
«Скажи ему! – надрывался внутренний голос. – Скажи, что ты не хочешь уезжать! Скажи, что любишь его! Скажи, что всего лишь боишься оказаться ненужным! Скажи, чтобы он мог разубедить тебя!».
Но Том молчал, сцепив руки до боли в пальцах.
- Ты… - хрипло выдохнул Билл, поднимаясь с кровати, - ты ведь с самого начала знал, правда? Ты с самого начала знал, что уедешь.
Трюмпер вскинул на него удивленный взгляд.
- Что?.. – выдавил из себя он. – Что ты такое…
- Не прикидывайся, - резко оборвал его Каулитц и крепко зажмурился, пытаясь сдержать подступающие к глазам слезы. – Не нужно лжи. Я сыт ею по горло.
- Я не лгал тебе! – воскликнул Том, вскакивая на ноги. Билл инстинктивно отшатнулся, увеличивая разделяющее их расстояние. Увеличивая растущую между ними стену из непонимания.
- Я прошу тебя быть со мной честным хотя бы сейчас, - сказал он. Голос дрогнул, но Билл продолжил, отступая всё дальше. – Ну-ка, поведай мне, понравилась ли тебе наша сказка?
- Прекрати…
- Это ты прекрати! Я больше не хочу слышать твоей лжи. Ну же, Том, раскрой мне секрет своего актерского мастерства!
- Я не врал тебе, - упрямо повторил Трюмпер. – Не врал, ясно?! Я был искренним с тобой, я действительно теб…
- Не надо, - судорожно, на выдохе. Найти бы сил, чтобы вдохнуть. – Этого не надо.
- Боже… - пробормотал Том. Ему хотелось рыдать от бессилия и отчаяния: Билл не слышал его, не хотел слышать и автоматически воспринимал любые его попытки все объяснить как грязную ложь. Он не представлял, как вести разговор дальше. Подождать, пока он успокоится? У них нет времени на это.
- Знаешь, что я скажу тебе, Том? – произнес Каулитц незнакомым высоким голосом. – А ведь мама говорила мне: «Не смей жертвовать». Я тогда покивал, согласился, сказал, что понял и не наделаю ошибок. Но вот незадача… Ради тебя я был готов бросить все: работу, семью, друзей. Черт возьми, Том, нельзя играть с любовью!**
_____________
**Примечание: «Нельзя играть с любовью!» - цитата из получившего Оскар фильма «Горбатая гора».
Он развернулся, чтобы покинуть комнату, уйти, куда глядят глаза, брести, пока не стопчешь ноги, лишь бы не видеть этого лица напротив с пленительными полными губами и родинкой на щеке.
Том рванул к нему, заключая в объятия, прижимая к себе сопротивляющегося юношу так крепко, так только мог. У него было ощущение, что если он отпустит его сейчас, то потеряет навсегда. Он мысленно проклинал себя за эту дурацкую вспышку слабости, за недоверие, за то, что позволил себе усомниться в любви Билла к нему и пойти на поводу у Вульфа. Он с неожиданной ясностью вдруг осознал, почему тренер так настойчиво предлагал ему тот разнесчастный B-52 и повел разговаривать на серьезные темы только после того, как он напился. Парень сжал челюсти. Чертов с*кин сын!
Но не это было самым важным. Самое важное в данный момент слабо трепыхалось в его руках, пытаясь вырваться, как пойманная в ладонях бабочка.
- Пусти меня! – воскликнул брюнет; щеки его раскраснелись и блестели от слез. – Пусти меня, сволочь! Вали, куда хотел! Пус…
Трюмпер впился поцелуем в его дрожащие губы, затыкая кричащего юношу, за что тут же поплатился больным укусом в место пирсинга. Он отшатнулся, накрывая ладонью рот. Сережка перекрутилась, жестоко израненный прокол сочился кровью. Парень поднял взгляд на побелевшего от страха Билла. Никогда раньше они не причиняли друг другу умышленной боли.
- Прости, - пролепетал он, поднося руку к губам, как пару секунд назад это сделал Том. – Я…
- Билл, - произнес баскетболист любимое имя, отзывающееся болью в левой части груди. – Билл, я виноват перед тобой. Я предатель, я повелся на поводу у страстей..
- Ты что, еще и изменил мне? - спросил брюнет ледяным голосом.
- Да нет же, нет! – беспомощно закатил глаза Том. – Я не изменял тебе! Ты можешь выслушать меня?! Я прошу всего минуту внимания! Билл, я разговаривал с Вульфом… - юноша замолчал, раздумывая, как донести смысл разговора, не вдаваясь в подробности касательно своих гадких мыслей. А, впрочем, какая теперь разница? Он и без того упал в глазах Билла. – Вульф… Он сказал, что я должен тебя бросить.
- И ты безропотно его послушался? – Каулитц насмешливо вскинул бровь. Даже с потекшим от слез макияжем и искусанным в отчаянии ртом он пытался выглядеть с максимальным достоинством. – Ах да, - он саркастически хмыкнул. – Карьера для тебя превыше всего.
- Ты можешь не перебивать? – прошипел Трюмпер. Несмотря на всю драматичность ситуации, он начинал откровенно злиться: поведение Билла невероятно выводило его из себя.
- Извини, но это издержки моей природной вредности.
- Засунь ее себе в задницу! – вспылил парень. – Бл*дь, я из кожи вон лезу, чтобы объяснится, а ты ведешь себя, как последняя скотина! Почему ты на всех смотришь свысока?! Почему не можешь хоть на минуту захлопнуть свой прекрасный ротик и послушать, что говорят тебе другие?! Тебе не приходило в голову, что ты тоже можешь быть неправ?!
- Нет, не приходило! – заорал Билл, роняя с тумбы ночник. Зазвенело, разбиваясь, стекло. Дело принимало хреновый оборот: они начинали просто-напросто ссориться, отходя от главной темы, не разбирая, кто прав, кто виноват. Вернее было бы сказать так: ни один из них не считал себя виноватым.
- Оно и видно! Знаешь, что мне сказал Вульф? – Том прищурился, готовясь бить по больному, и с садистским удовольствием заметил, как напрягся брюнет. – Он сказал, что ты бросишь меня, потому что понимаешь, что наш с тобой роман ограничен рамками одной недели. И, пожалуй, я соглашусь с ним: сцену «прощание» ты разыгрываешь с шикарнейшим драматизмом.
Каулитц стоял с каменным лицом, застыв, словно изваяние, и Трюмпер вдруг осознал, что перегнул палку. Яд злобы покинул кровь, и парень почувствовал, как его сковывают липкие щупальца страха. Он с ужасом смотрел вслед покидающему комнату Биллу и не мог заставить себя сдвинуться с места, хотя всё в нем кричало: «Иди за ним!». Дверь захлопнулась бесшумно.
Том опустился на край кровати. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, как оболочка без содержимого, скорлупа без ореха, тело без души. Он ожидал, что Билл крикнет ему «Я знал!», закатит истерику, да хлопнет дверью, в конце концов! Но тот не сделал ничего из этого.
А он ведь и вправду хотел бросить его. Несколько чертовых минут он думал о том, что было бы лучше оставить их любовь в прошлом, как своеобразный курортный роман. Но как, как бы он смог без Билла, его удивительного мягкого голоса, солнечной улыбки, ореховой теплоты глаз, нежных рук, сладости полных губ?.. Как? Они проросли друг в друге, пустили корни, сплелись, как виноградные лозы. Они уже неразделимы. Разве можно рвать? Разве можно резать по живому?..
Том закрыл лицо руками. Он никогда не совершал опрометчивых поступков, но сейчас ему хотелось поддаться продиктованному страхом порыву и уехать, оставив Билла рыдать на полу собственной ванной. Он отчаянно желал бежать, лишь бы не видеть равнодушия во взгляде человека, отношения с которым он разрушил одной необдуманной фразой. Всё получилось так глупо, картонно, как не должно было быть.
- Дурак, - выдохнул Трюмпер, сжимая пальцами виски. – Дурак, дурак, дурак…
Баскетболист поднялся на ноги и одним движением снес с кофейного столика всю наваленную там мелочь: спутанную бижутерию, журналы, вазу с искусственными цветами и прочую дребедень. Ожидаемого облегчения не настало. Том застонал, закусывая окровавленный уголок губ, но ничего не почувствовал: боль в сердце, ноющая и сверлящая не хуже электродрели, перекрывала всё.
Он упал на колени, зарываясь лицом в длинный ворс ковра. Слезы душили его, но он не мог выплакаться и чувствовал себя эдакой страдающей дурочкой из какого-нибудь мыльного сериала.
Только вот его драма была намного реальнее любой из кино-историй.
***
Том пришел в себя под утро, когда небо за окном уже начало светлеть. Алая полоска у горизонта всё еще была тонкой, но постепенно разрасталась, перекрашивая сумрачно-синий в нежно-розовый. Парень зачарованно смотрел в окно, не в силах оторвать взгляда от этого великолепия. Обычно он не обращал внимания на подобные явления природы, но сейчас не мог отвести взгляда, словно плененный этой красотой. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Осознание того, где он находится и что произошло накануне, ударило по голове пыльным мешком. Трюмпер перевернулся на спину и уставился в потолок. В голове была каша, словно кто-то лениво жевал ночью его мозги; мысли путались и цеплялись одна за другую. Он провел ладонью по лбу, словно пытаясь таким образом как-то уменьшить их давление на черепную коробку, и сел на кровати.
«Что делать?», - билось в висках.
«Что теперь будет?», - заставляло сжиматься от ужаса.
«Билли», - пульсировала кровь в венах.
Он не знал, сможет ли Билл простить его. Прежде всего, им нужно было поговорить. Спокойно, без криков и взаимных обвинений. Он бы рассказал ему об ублюдочном Вульфе, введшем его в заблуждение, о своих метаниях, которые, в конечном счете, оказались совершеннейшей глупостью, о том, как он любит его – пусть временами невыносимого, но ставшего безумно родным. Нет, пожалуй, о невыносимости он бы говорить не стал: обидится еще.
Баскетболист закрыл глаза, мысленно перебирая все возможные варианты примирения.
…Он подарит ему одинокую орхидею, и Билл будет сиять от радости, ведь он ненавидит огромные букеты.
…Он купит ему изящное кольцо с бриллиантами и вручит его без лишнего пафоса, сидя рядом на диванчике, под шепот работающего телевизора.
…Он устроит ему настоящее свидание, как и обещал, и этот день навсегда останется в памяти их обоих.
…Черт возьми, он сделает всё, чтобы вернуть его. Еще ни один человек не пробуждал в нем подобные чувства, ни в одну из своих предыдущих пассий Том не влюблялся так быстро и стремительно. Его не накрывало с головой нежностью. Его сердце не стремилось биться в унисон с чужим.
Ради этого стоило рисковать.
Юноша достал из кармана мобильный. Телефон отключился, не получив вовремя положенную дозу питания. Том усмехнулся, оставляя его на постели, и поднялся на ноги.
«14-ое сентября, - гласила глянцевая страница календаря на стене. – Время восхода солнца: 6 часов 25 минут».
Билл провел в ванной большую часть ночи. Он заснул прямо на холодном кафеле, привалившись спиной к стене и обхватив руками колени. Он был вымотан слезами и нервным потрясением и желал только одного: уединения.
Юноша проснулся столь же внезапно, как и провалился в сон. Он выпрямил спину, чувствуя, как ноют затекшие от однообразного положения мышцы, и огляделся, пытаясь понять, который час. Каулитц с трудом поднялся на ноги, едва ориентируясь в помещении с выключенным светом, и потянулся к дверной ручке.
В коридоре царил полумрак, и Билл решил, что времени не больше шести утра. Он замер, прислушиваясь. В квартире было тихо.
Ему показалось, будто в груди у него что-то оборвалось; какая-то невидимая струна, зажатая всё это время пальцами страха.
Уехал. Уехал… Уехал?
Парень кинул быстрый взгляд на дверь спальни. Та была плотно закрыта. Он не мог заставить себя сделать и пары шагов к ней, неизвестность позволяла ему надеяться.
Каулитц закусил губу до солоноватого привкуса крови и отшатнулся, прислоняясь спиной к стене.
«Вот и всё, - безжалостно подвел он итог. – Конец».
Брюнет сполз на пол, сжимаясь в дрожащий комок, и обнял себя за предплечья. Еще минута – и его глаза наполнились бы слезами.
Скрипнула, отворяясь, дверь спальни.
Билл задержал дыхание, не смея повернуться в сторону источника звука.
«Этого не может быть, этого не может быть…» - твердил здравый смысл, но иной голос, голос надежды говорил ему: «Поверь».
Приближающиеся шаги.
Юноша зажмурился.
- Пожалуйста, - прошептал он, не осознавая того, что говорит вслух, - пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Он замолчал, не в силах продолжать.
- Открой глаза, Билл, - послышался до боли знакомый голос. Голос того, чье имя он шептал во сне, того, кто занял центральное место в его сердце, того, кто…
Сердце остановилось и забилось вновь.
И Билл обернулся, медленно приподнимая дрожащие ресницы.
<<
Вернуться
|