Авторы:
Infanta и
Sophi
Пэйринг: Билл/Том
Рейтинг: NC-21
Жанр: AU, BDSM
Благодарности:
1) Спасибо нашей любимой Масе (Доверчивая) за помощь в процессе беты. Масена, твоя вычитка гениальна)) И вообще наша семья тебя сильно любит))
2) Особая благодарность Эрику Крипке за создание сериала,
который поспособствовал погружению в атмосферу.
Баннер и арт (пролог
и три карты (1,
2, 3))
- от Infanta.
|
Глава 2. Вена. Сказки венского леса. Город кутался в плащи, прозябая под моросящим дождем, который, похоже, собирался идти вечно. Цветные зонты заполняли просторные улочки, мостовые пустели, в отличие от уютных кофеен со знаменитой выпечкой. Время наконец-то вняло мольбам и замедлило свой ход, погружая мир в умиротворенный покой, в котором даже клерки торопились домой как-то неспешно. Темная машина тихо скользила между старинных особняков, каждый из которых, казалось, древнее и роскошнее предыдущих, доехав до конца улицы, шофер притормозил, и близнецы, словно очнувшись ото сна, завозились, рассматривая из окна их временное пристанище. Выходя из машины, Билл подумал, что зря они согласились после очередного концерта пожить в Вене у одного очень дальнего родственника, по совместительству личности таинственной и в некотором роде влиятельной в Ордене. Огромный особняк, возвышающийся над ними на три этажа, подавлял своими размерами: стрельчатые своды узких окон, лепнина в старом готическом стиле, где лики ангелов соседствовали с корчащимися рожами нелюдей вперемешку с мифическими зверями и чудовищами, ни дать ни взять – дом с привидениями, о чем Билл незамедлительно и сообщил брату. – К дому ведет только одна дорога, Билл, та, которой ехали мы, и если я правильно понял, две церкви на повороте перекрывают нашим друзьям любые пути, да и сам дом украшен вовсе не просто картинками. – Том самодовольно улыбнулся, подхватывая их сумки и категорически не подпуская к ним Билла, мотивируя это тем, что он еще слишком слаб. Впрочем, Билл и сам чувствовал себя с самой Праги опустошенным и потерянным, силы будто не желали возвращаться к нему, словно откликнувшись на молчаливую просьбу, и восстанавливались непривычно медленно. В последний раз подумав, что еще не поздно развернуться и снять номер в привычном отеле, Билл обреченно надавил на кнопку звонка. Низкий колокольный звон, разошедшийся гулом по дому, было слышно даже из-за закрытой двери, но никто не торопился ее открывать. Подождав еще немного, Билл обменялся с братом недоумевающим взглядом и осторожно толкнул дверь, которая оказалась незапертой. Поежившись, Билл нехотя переступил порог дома, оказываясь в кромешной тьме прихожей. Половицы громко постанывали под ногами, дверь за спиной захлопнулась, отрезав все пути к отступлению, сердце замерло на секунду. «Ветер» – попытался успокоить себя Билл, когда услышал чье-то приближение и инстинктивно попятился назад. Неожиданный жуткий грохот заставил вздрогнуть уже Тома, и близнецы неосознанно встали плечом к плечу, готовые к самому худшему. – Ну сколько раз можно говорить, Эльза, не тушить свет в этой треклятой прихожей! – раздался недовольный голос, сопровождаемый звуками падающих предметов и бьющегося стекла. Моментально ушедший от ворчливого голоса страх сменился любопытством, и в наконец-то освещенной прихожей перед ними предстал низкий и полный седовласый господин, хотя волос у него было, признаться, не так уж и много. – Малыши Каулитцы, как подросли-то! Эльза, глянь на этих сорванцов, клянусь печенкой дьявола, ты их не узнаешь! – толстячок, который, по всей видимости, и приходился им дядюшкой Отто, не умолкал ни на минуту. – Их только такой старый пень как ты не узнает, – донеслись до них слова откуда-то из коридора, а старик уже небрежно отмахнулся, подбегая к опешившим близнецам и разражаясь новым монологом. – Но парни, не очень-то вы и изменились, Билл, поставь сумки, Том, не стой как бедный родственник. Эльза, Эльза, ну где ты, накрывай на стол, ребята наверняка проголодались с дороги! Том и Билл обменялись изумленными улыбками, они уже забыли, когда в последний раз их кто-то путал. *** Жутковатый особняк оказался внутри уютным и родным, в воздухе витали ароматы кухни, на стенах красовались аляповатые картины, соседствующие со старыми пожелтевшими от времени черно-белыми фотографиями, мягкие ковры устилали полы, а венцом этой расслабленной атмосферы являлся огромный кирпичный камин с весело потрескивающими бревнами. Эта атмосфера никак не вязалась с тем, что Билл знал о дяде Отто, ушедшим на покой архивариусом Ордена, но усталости и сомненьям в ней, кажется, не было места. Заботы сами собой спадали с плеч, пока тетушка Эльза энергично провожала их на кухню, непрерывно охая «какие они худые», успела расспросить все последние новости, попутно рассказывая про то, что умудрился сегодня учудить Отто и что она совсем в последнее время ничего не успевает. Впрочем, ее слова были не совсем правдой: куртки братьев заботливо пристроились на вешалке, вещи стремительно куда-то исчезли, а столу тетушки мог позавидовать лучший шеф повар мира. Вытянувшись после сытного домашнего ужина в уютных креслах возле горящего камина, близнецы в пол-уха вслушивались в неспешную речь дядюшки. Зная, что Каулитцы прибыли из Праги, Отто поначалу пытался осторожно расспросить их, не слышали ли они хоть что-нибудь о перевороте в пражском клане вампиров, о котором только и шумят в последнее время в кругах Ордена. Однако Тому удалось отшутиться, что единственный упырь, которого они видели в Праге – это их собственный басист, и Отто переключился на более нейтральные темы. В данный момент он рассуждал о классической музыке, изредка перебиваемый ворчаньем тетушки Эльзы, занимающейся вязанием в дальнем углу комнаты. – Современная молодежь ничего не понимает в музыке! – рассуждал он, не обращая внимания на долгий взгляд жены, призванный напомнить ему, что его племянники как раз современная молодежь, да еще и сами делают весь этот «ужасный шум». – Ну почему же? – услышал Билл голос брата. Сам он, нежась в тепле, идущем от старого камина, и заворожено наблюдая за пляшущими язычками огня, был абсолютно не настроен на спор. Закутавшись в теплый шерстяной плед – после Праги Билл мерз постоянно, он перевел взгляд на брата, который, обезоруживающе улыбнувшись, добавил: – Например, то, что сейчас играет, мне очень нравится. – То, что сейчас играет! – возмущение Отто было неподдельным. – Они даже Баха не знают, Эльза! – Ну... – протянул Том, бросая взгляд на Билла, который впервые повеселел, глядя на этот «серьезный спор», и тут же продолжил, ободряемый радостью брата, – Бах, он был... немец… – Немец?? Бах немец? – Отто закатил глаза от волнения, даже выронив трубку из рук, – Австриец! – Правда? – Том стушевался, а Билл уже рассмеялся в голос и, понимая, что оборона брата трещит по швам, решил вступиться за него. – Зато Моцарт был немцем, – заметил он, но по снисходительному фырканью дядюшки понял, что помочь брату не получилось. Билл начал клевать носом, уже не вслушиваясь в разговор брата с дядей Отто, которые и не думали умолкать, явно найдя друг в друге достойных собеседников. Глядя на эту идиллию, тетя Эльза тихо усмехнулась – «вот же болтуны, ей богу, хуже нас, женщин», но Билл даже не смог даже улыбнуться ее шутке, глаза слипались, а сам он потихоньку сползал в кресле, погружаясь в сон. – Ну вот, один готов, – услышал он ласковой голос тетушки, на секунду возвращаясь в реальность. Фрау Эльза уже стояла над ним и улыбалась. – Этот старый тюфяк кого угодно заболтает, идем, я провожу тебя в твою комнату. Последние ступеньки лестницы дались Биллу с трудом, казалось, стоит лишь коснуться подушки, и он моментально уйдет в страну грез до утра. Он не помнил, как очутился на роскошной расправленной кровати с кружевным постельным бельем и, зевая, стянул с себя брюки и майку, сонный взгляд бродил по окутанным вечерней дымкой крышам домов в огромном окне, когда внезапно сердце Билла замерло от секундной вспышки ужаса. Мимолетная иллюзия – карлик в гротескной короне, подмигивающий ему по ту сторону окна, и повисшее в тишине едва слышное «скоро» заставили парня выскочить из кровати и подбежать к окну. Никого. Комната же на втором этаже. – Показалось… – пытался убедить он себя, но слова заглушались стуком сердца. Стекло приятно холодило горячий лоб, пальцы сами собой вывели на запотевшей поверхности окна знак пиковой масти… Господи, почему даже в такие вечера нет покоя? Почему нельзя забыться хоть на один день, оставив все невзгоды и шлейф, сотканный из тьмы, за дверями дома? Ладонь смазала рисунок на стекле, если бы так же просто можно было стереть всю жизнь… хотя бы на один день… Билл побрел обратно к кровати, ложась поверх одеяла, страх уже ушел, оставив после себя лишь легкий осадок. Неужели им никогда от этого не скрыться? За что все это? Вопросы просто разрывали на части. – Билл, ты в порядке? Он оторвался от подушки, бросая взгляд на вошедшего брата и стараясь выглядеть спокойным. Он ведь и так прекрасно знал, что является главной головной болью Тома, и беспокоить его лишний раз из-за дурацкого видения Билл не собирался. – Да. А ты что тут делаешь? – Билл пытался скрыть дрожь в голосе, придав ему раздражительные нотки. – Хотел убедиться, что с тобой все в норме, – передернул плечами Том, недоверчиво разглядывая брата. – Ну, убедился? Теперь можешь идти обратно. – отозвался Билл, ежась под неодобрительным взглядом близнеца. – Билл, какого черта? Если я тебе надоел, так и скажи. Некоторое время Билл просто смотрел на близнеца, а потом сдался. – Да не в этом дело... понимаешь... Том, там нормальная жизнь. Обычная, правильная что ли. Я не хочу еще и сегодня отрывать тебя от этого. Том, ты не заслужил, в конце концов, такой жизни как у нас. Там твое место… – тихо прибавил он в конце. – Билл, ты сейчас как отец говоришь, – так же тихо ответил Том, подходя к нему и садясь на кровать, – давай я сам решу, где мое место? – Я просто не хочу отнимать у тебя такие минуты, прости, – спасовал Билл, не зная, как еще объяснить все Тому, не вдаваясь в подробности. – Нет уж, не прощу, – проворчал Том, надвигаясь на брата. – Боюсь, тебе придется, – Билл коснулся губами кончика носа Тома и откинулся на подушку, снова чувствуя, как тепло разливается по телу при приближении брата. Том тихо рассмеялся, прижимаясь к Биллу, наконец, родному, своему, и сердце заходилось от невыразимой нежности. – Сдаюсь, – капитулировал он. – Здорово было бы тут жить, да? – Том вытянулся рядом, и не думая уходить в свою спальню. – Да уж, бегать по утрам в кондитерскую через дорогу за свежими булочками, следить за старыми архивами, а по вечерам дремать в кресле-качалке у камина, – Билл фыркнул, – да мы бы на вторую неделю от скуки умерли. – Спорим, что я бы продержался месяц? – Том снова поднялся с кровати, окидывая взглядом комнату, а Билл задержал дыхание, стараясь не показывать затаившуюся тревогу. Конечно, им было уже не по восемь лет, но этот безотчетный страх оставаться одному на ночь никуда не ушел. – Ты к себе? – как можно более спокойно спросил он Тома. – Мне показалось, что лучше закрыть дверь, да и спать в одежде неудобно, – задумчиво протянул Том, явно издеваясь, – но если ты настаиваешь... Том на самом деле никуда не собирался, скорее ощущая, чем понимая, что брат сегодня слишком тревожный и взволнованный, чтобы оставлять его одного. Билл внимательно следил, как он запирает дверь на ключ, затем возвращается к кровати, стаскивая с себя одежду. Взгляд замер на красных полосках шрамов, разбегающихся по спине, воспоминания о пражской ночи иголками впились в сердце. Господи, кончится ли это когда-нибудь? – Шторы задерни, – Билл снова поежился, бросая опасливый взгляд на окно. – Думаешь, какая-нибудь старушка-соседка с биноклем сильно интересуется чужой личной жизнью? Или наша тайная поклонница? Том задернул тяжелые темно-зеленые шторы с золотыми вензелями, наполнив спальню легким изумрудным свечением. – Иди уже, – Билл нетерпеливо погасил ночной светильник, забираясь под одеяло, с облегчением чувствуя, как кровать прогибается под весом брата, а руки Тома привычно обвивают его тело, придвигая его к себе. Горячие губы согревали шею легкими поцелуями, а руки гладили живот и спину, выписывали замысловатые линии, заставляя забыть обо всем, расслабиться, поверить хотя бы на эту ночь, что все хорошо. – Черт, там Бах внизу не спит, – полусонно прошептал Билл, когда раздался особенно мощный органный пассаж, сжимая руку Тома в своей, не имя сил более ни возражать, ни сопротивляться. Впрочем, Том все понял, лишь сжимая руку в ответ в знак согласия, и придвигаясь еще ближе к Биллу, чтобы согреть его. Вслушиваясь в тихое дыхание брата, Билл постепенно провалился в безмятежный сон с ускользающей мыслью, что Том – это самая лучшая из возможных колыбельных. *** – Зря мы во все это ввязались. – Билл плелся за братом по венским задворкам, недовольно морщась от полуденного солнца, потирая глаза и всем своим видом давая понять Тому, как он не одобряет эту затею. – Что нам стоило сказать «нет» и провести спокойный уикенд вместе с выпечкой тети Эльзы и всеми австрийскими композиторами? Кстати, никогда бы не подумал, что их так много… – Билл, мы сюда не за выпечкой приехали, ты же сам все прекрасно знаешь. – Том с удовольствием втянул в себя свежий бодрящий воздух, пытаясь вспомнить разъяснения Отто по поводу их маршрута. – Воспринимай это как прогулку, сейчас она пойдет тебе только на пользу. – Угу. Прогулка прямо в лапы к троллям. Интересно, почему не ночью по кладбищу? И где мои орешки и вата? – Билла было не остановить. – И кстати, мне почему-то кажется, я знаю далеко не все. – А спать надо меньше, – миролюбиво огрызнулся Том, – нам с тобой сказочно везет, впрочем, как всегда… – Нет, тут что-то не то, вот скажи, тебе кажется нормальным, что тролли ограбили дядюшкину библиотеку, прихватив именно те книги, которые нужны нам? Зачем вообще троллям книги? Ты когда-нибудь слышал о читающих троллях? – Билл не сводил с брата глаз. – Нет, но я видел читающего Георга. Тем более, ты же знаешь, что нужная информация об оборотне, который за дверью, всегда находится на вырванной странице, – Том с усмешкой покосился на готового уже что-то возразить Билла, – и вообще, ты не слишком рано енотишься? Луна пока еще идет на убыль… Билл на время затих, переваривая шутку брата. В молчании они миновали круглую арку-вход в городской парк, быстро расспросив прохожих, выяснили, как пройти к нужному мосту. Билл в пику брату действительно купил у специального вагончика огромный моток сладкой ваты и теперь старательно изображал просто прогуливающегося человека. Он вышагивал нарочито медленно и изо всех сил старался увести у брата вату, в то время как тот так и норовил отщипнуть кусок, и оба они уже порядком измазались в противном липком лакомстве. За этой игрой близнецы не заметили, как парк превратился в настоящий лес, и дорожка то становится тропинкой, петляя между деревьев и уводя в глушь, а то и вовсе пропадает. Настырные лучи полуденного солнца, проникая сквозь плотную завесу листвы, играли на лицах причудливыми узорами, погружая братьев в еще более беззаботную атмосферу. И иногда за этой игрой света чудилось, что кто-то столь же праздный подглядывает за ними из кустов жимолости, а шелест листьев на секунду превращался в чей-то непонятный шепот. Билл нахмурился, в который раз прислушиваясь к внутренним ощущениям, но день был слишком хорош, и он, с радостью списав все на свою мнительность, принялся донимать брата новыми расспросами: – А ты никогда не задумывался, почему тролли живут именно под мостом? – Ну, живут и живут... мало ли. Может, любили они раньше ограбить и отужинать каким-нибудь одиноким путником. – Ммм, – задумчиво протянул Билл, пряча хитрые искорки во взгляде, – кошелек или жизнь? – он резко развернулся к брату, угрожая ему остатками ваты, но не рассчитал расстояния и задел Тома по лицу, оставляя на его щеке кусочки розовых хлопьев. – Билл, твою мать! – взгляд близнеца не сулил ничего хорошего. Тот прыснул от смеха, поспешно пытаясь принять виноватый вид: – Прости, прости, я сейчас все исправлю… – Ты уже и так сделал все, что мог, – раздражительно отмахнулся от брата Том, отталкивая его руку. Невзирая на протесты, Билл перехватил ворчуна под локоть и приник к испачканной щеке губами, осторожно втягивая в себя кожу с приторным привкусом жженого сахара, чуть прикрыв глаза от удовольствия. Том утих так же быстро, как и вспылил, даже мысленно жалея, что Билл не измазал его всего в этой чертовой вате, затем нехотя вспомнил о том, где они находятся, и мягко отстранился от брата. – Не хватало еще, чтобы нас за эльфийскую парочку приняли, – проворчал он, пытаясь выглядеть недовольным. Билл только фыркнул, пожимая плечами и всем своим видом показывая, что настаивать он не собирается. А затем резко обернулся, всматриваясь в колючие заросли шиповника. – Ты слышал? – тихо спросил он у брата. – Что? Тролли? – Том напрягся в ожидании неизвестно чего. – Не знаю, как будто детский смех… – Билл выглядел обескураженным. – Наверное, показалось… – Смех, Билл что за… – тут уже сам Том насторожился, моментально становясь серьезным и останавливая брата жестом, как обычно они всегда делали на вылазках с отцом, – тшш-ш. Том осторожно сделал несколько шагов, прощупывая почву, и, разведя в стороны колючие ветки, облегченно вздохнул. – Да, Билл, твое чутье, похоже, наконец-то дало сбой. Белка – самый страшный монстр этого леса, а главное, кровожадный и опасный. Билл хихикнул, расслабляясь, когда услышал за спиной чье-то громкое «кхм». Близнецы резко обернулись на звук и увидели перед собой компанию троллей, спутать их с какими-то другими созданиями было невозможно – крепкие, в половину человеческого роста приземистые существа, сплошь покрытые шерстью, с маленькими горящими глазками и огромными желтыми клыками, выступающими наружу. – Кхм… – многозначительно повторил самый крупный из них, поскребывая квадратную челюсть, – какая милая эльфийская парочка… – Тролли переглянулись между собой и разразились громким смехом. – И что она забыла в нашей части леса? – Черт, Билл, я же просил,– Том скорчил недовольную гримасу, поворачиваясь к брату, снова отвлекающемуся на плотную стену кустарника,– ну почему нас всегда принимают за эльфов? Эльфы, они такие маленькие… – С крылышками, – подхватил Билл клоунаду брата, догадываясь, к чему тот ведет, – и с такими тоненькими голосочками… Тролли отвлеклись от своего разговора, задумчиво переглянулись, почесывая репы и явно недопонимая праздное паясничанье подозрительной парочки во время их такого угрожающего выхода. – Том, посмотри, разве у меня есть крылья? – Билл повернулся спиной к брату, чувствуя, что помимо Тома его испытующе осматривают еще десяток глаз. – Нет, Билл, не в этой жизни, – брат развел руками и, осуждающе поглядев на троллей, продолжил, – мне кажется, это ужасно, спутать эльфов с такими убожествами, как мы. Том замолчал, задним числом понимая, что несколько перегнул палку, отчитывать троллей на их же территории – занятие рискованное. Тролли оторопело пялились на близнецов, честно пытаясь затолкать всю поданную информацию в головы, предназначенные только для того, чтобы в них есть, затем похоже самый смышленый из этой мохнатой компании выхватил родное слово и направил рассуждения в привычное русло. – Убожества! – счастливо повторил он за Томом, хрюкнув от радости. – А они мне нравятся, – рассмеялся вожак, все это время соображавший, что происходит, – эти ребята понимают, что к чему. Они заслужили отведать наш чудесный эль. Вожак махнул волосатой лапой, приглашая близнецов к заросшему травой холму. Повеселевшие тролли уже подталкивали немного растерявшихся братьев в сторону своего моста, когда из тех самых зарослей, что так беспокоили Билла, прямо в темечко вожака прилетел довольно увесистый камень. А среди веток появилось маленькое, совсем детское личико, которое скорчило капризную гримасу и тонким звонким голосом передразнило: – И правда, Хоп, как ты мог спутать нас с ними? – следом за камнем в тролля полетела еловая шишка, а маленькое существо уже выбралось из кустарника, подлетая к троллю и кружа вокруг него. Близнецы во все глаза рассматривали первого в своей жизни живого эльфа. Все-таки, старина Толкиен был сильно неправ, записав их высокими статными существами, промелькнула мысль у Билла. – Ну не сердись, малыш, – братья недоумевали, почему эти образины так спасовали перед маленьким эльфом, видимо, у них были какие-то свои старые счеты, – у нас сегодня первая проба эля, может, по кружечке? – тролль заискивающе похлопал себя по плечу, и эльф, чуть посомневавшись для вида, приземлился на него, издав пронзительный свист. Тут же на зов появились остальные эльфы из зарослей, заполнив полуденный разогревшийся воздух ароматами цветов, звонким переливистым смехом тысячи колокольчиков и какой-то странной, волшебной атмосферой легкости и беззаботности. Окруженные тяжело пыхтящими троллями, которых без устали подначивали веселящиеся эльфы, близнецы вышли на поляну к какому-то странному сооружению, при приближении оказавшимся древним мостом. Камни его были изъедены мхом и лишайником, но все еще плотно притерты друг к другу веками и древней магией, они стояли монолитом на том месте, где раньше проходила древняя дорога. Пока они шли, Билл раздумывал, где эта веселая компания могла бы спрятать книги, и зачем они им нужны вообще, параллельно недоумевая, как этим существам дается такая сильная магия, позволяющая простоять этому мосту даже после того, как умерла сама дорога. Завесы плюща надежно скрывали жилище троллей от посторонних глаз, создавая внутри даже некое подобие уюта, а уж по меркам самих обитателей это был просто дворец. Ради неожиданных гостей хозяева смели со столов остатки недавнего, по крайней мере, в это очень хотелось верить, обеда и зажгли огромные сальные свечи. Несколько эльфов развешивало под закопченным потолком маленькие благоухающие светильники, малыши пачкались в саже и чихали, отчего то и дело роняли что-то на крепкие головы соседей. А Билл с Томом, переглянувшись, осторожно начали рассматривать жилище и практически одновременно наткнулись на сваленные в кучу древние рукописи с вырванными страницами, было бы неудивительно, если тролли отложили их для костра или других, далеких от чтения, целей. Тот самый старина Хоп неожиданно хлопнул близнецов по спинам, чуть не переломав им все кости, и вручил по здоровенной кружке мутного эля, о процессе приготовления которого лучше было не задумываться, и, обняв братьев за плечи, поволок к столу. Эль лился рекой, тролли опрокидывали кружку за кружкой, быстро опустошая добротную дубовую бочку, в то время как эльфы черпали напиток из бочки маленькими чашечками, доливая туда принесенный с собой нектар и щедро присыпая все пыльцой, разносящей дурманящий аромат. – Какие же вы музыканты, если не умеете играть на флейте? – неподдельно изумлялась зеленоволосая кроха, подливая в кружку уже изрядно захмелевшего Тома нектар. – Ну… – протянул Том, не находя ответа на столь каверзный вопрос и радуясь, что очередное «дружеское» похлопывание Хопа пришлось на спину Билла. – А я тебе говорю, эти книжонки порочат доброе имя троллей! – со всей своей недюжинной силой громыхнув кружкой о стол, Хоп что-то доказывал Биллу, видимо, тот попытался узнать что-то про те старые архивы. – И на вкус они отвратные! – тролль сплюнул на пол. – Но мы сожрем все до последней страницы, и тогда… – в маленьких глазках Хопа проскочили торжествующие искорки, но мысль предательски ускользнула, и тролль, тут же забыв обо всем, опустошил новую кружку одним глотком. Билл уже понял, что тролли не отдадут книги по своей воле, ситуацию осложняло то, что у него самого от количества выпитого в голове все путалось не хуже, чем у их новых волосатых приятелей. Перед глазами мельтешили эльфы, затеявшие игру на дудочках, их музыка сбивала с толку, а тело против воли расслаблялось, наполняясь негой. Начавшие подпевать какие-то старые похабные песенки тролли, чья мелодичность голосов могла бы поспорить с асфальтодробильным аппаратом, только упрочили сумбур в голове. Билл беспомощно посмотрел на брата, который прибывал в том же самом странном состоянии эйфории. – Книга… название книги… – раздался чей-то шепот около его уха, и Билл заметил того самого первого эльфа. – Трактирные Истории Западной Европы. – Уууу, кому нужен этот мусор, когда там есть чудесные баллады западных лесов? – Протянул малыш, задумчиво хлопая крылышками. – Но троллей надо проучить, они сами напросились своими «эльфийскими парочками». Мы вам поможем… Скоро Хоп заберется на стол и затянет свою любимую песню, хотя, конечно, пением это не назвал бы самый распоследний гоблин, выбирайтесь отсюда и ждите меня у большого клена. Получите книгу – бегите со всех ног, народец они не злобный, затопчут, потом жалеть, конечно, будут. *** Пробираясь сквозь заросли словно ниоткуда взявшегося колючего кустарника и прижимая к себе книгу, Том недовольно ворчал, чувствуя, что дорогу сильно осложняет и путает так и не выветрившийся хмель настоящего тролльего эля, отведать который удается далеко не каждому представителю рода людского и обладающего поистине волшебной силой над умом. Тропика петляла и уходила из под ног близнецов, то и дело натыкая их на деревья, пока настырные придорожные кусты бесстыдно рвали перепачканную пыльцой одежду в клочья. – Теперь еще и в Вену нос не сунешь, не рискуя остаться без него. Кто бы мог подумать, что благодаря моему дорогому братцу мы украдем книгу у троллей, – Том в очередной раз споткнулся в темноте о ногу зазевавшегося Билла и чихнул, разнося в воздухе аромат пыльцы. – Ну, я не виноват, что все пошло немного не так, как обещал этот маленький проходимец, но книга у нас есть, – Билл рассмеялся, чувствуя необыкновенную легкость, навеянную, очевидно, знаменитым эльфийским волшебством, и понимая, что Том тоже смеется, чувствуя абсолютно то же самое. – Тем более не мы ее украли, а они, мы просто возвращаем на место. Том что-то просопел себе под нос о том, что Билл всегда найдет, как выкрутиться, но внезапно почувствовал руку брата на своем плече. – Черт, ты слышал? По-моему, тролли. Бежим! Дважды Тому повторять не пришлось. Петляя по скудно освещенной луной тропинке, близнецы припустили что есть мочи, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки, пока Том, бегущий перед Биллом, не споткнулся о подвернувшийся под ноги булыжник и вылетел во что-то, похожее на канаву, вновь обдирая руки и спину о сухой валежник. Билл, не успев притормозить и во весь голос поминая чертову бабушку, последовал за братом, который и смягчил его падение. – Чтоб тебя… – простонал Том, пытаясь приподняться и снова обессилено опускаясь на сухую листву. Легкие горели огнем, все тело ныло, и он был рад даже такой передышке. Билл громко расхохотался, не спеша слезать с брата. – Билл, заткнись наконец, за нами тролли идут по пятам, – осадил брата Том. – Придурок, я же пошутил, – слова сорвались с его губ, прежде чем он осознал, что этого не стоило говорить исцарапанному и грязному близнецу, моментально оказавшемуся сверху и душащему его в отнюдь не братских объятиях. – Я тебя сейчас придушу, – Том сжимал шею все еще трясущегося от смеха брата, даже не пытающегося его спихнуть, понимая, что сам почему-то совершенно на него не злится, несмотря на изодранную грязную одежду, налипшую на мокрое от пота тело, и давящую духоту чертовой канавы. Поддаваясь безумному волшебству и легкости, Том потянулся к Биллу, откидывая налипшие на лицо пряди волос и жадно приникая к свежей царапине. Билл чуть повернулся, ускользая от губ Тома, и в следующую секунду уже сам приник ко рту брата. Сегодня поцелуй Тома был со вкусом эльфийского нектара, и Билл все углублял и углублял это тягучее нежное проникновение, пока у обоих не кончился воздух. Удовлетворенно откинувшись назад, Билл разглядывал брата. – Может, слезешь с меня наконец? – беззлобно поинтересовался он. – Я вроде видел огни дороги, перед тем, как мы оказались в этой милой канаве… Спустя десять минут, не тратя время на поиски выхода, а просто перебравшись через старую ограду парка, близнецы вышли на дорогу и, поймав первое попавшееся такси, усталые, но абсолютно довольные прошедшим днем, возвращались по притихшей ночной Вене к вкусному ужину тетушки Эльзы и безостановочной болтовне дядюшки Отто… *** Так и не убедив таксиста, что названая им улица действительно находится за поворотом, Том в сердцах хлопнул дверцей, мысленно посылая его ко всем чертям и парочке особо злобных демонов в придачу. Оказаться в квартале от дома на руках с загадочной и ценной рукописью, да к тому же ночью, было чудесным завершением дня, Билл уже даже подумал, что хуже этого не может быть ничего, когда с неба неожиданно закапали крупные прохладные капли. Том, наперекор всем ожиданиям брата, покосившегося на его ссутулившуюся фигуру, просто рассмеялся и, хватая Билла за руку, потянул в сторону маленькой часовенки на повороте к их спрятавшейся улице. Дождь за минуту превратился в ливень, братья промокли до нитки в считанные мгновения, а бежать приходилось почти вслепую из-за непроницаемой стены воды. Оказавшись под защитой навеса на крыльце особняка, братья счастливо выдохнули, обменявшись радостными улыбками, и Билл осторожно толкнул дверь – как и в первый раз, она оказалась не заперта. Оставалось в очередной раз поблагодарить удачу – получить новую порцию причитаний дядюшки Отто в этот вечер совершенно не хотелось. Еле сдерживая смешки, что, впрочем, выходило не очень, они тихо, хотя Тишина явно бы с ними не согласилась, стараясь ничего не снести по пути, поднялись наверх, на удивление никого не разбудив. Провалившись в первую попавшуюся по коридору комнату, оказавшуюся по счастью спальней Тома, Билл на ощупь включил бра, погружая комнату в золотистое мерцание и наконец-то ощущая необыкновенное умиротворение, легкость и слабый привкус тролльего эля с пыльцой во рту. Голова полнилась обрывками воспоминаний о прошедшем дне, в ушах все еще звенел эльфийский смех и победная песня старины Хопа, тело ломило от его же дружеских объятий, а вид растерянного брата в разодранной в клочья мокрой одежде и с книгой подмышкой лишал обстановку какой-либо претензии на серьезность. И в этом полном абсурда и волшебства мире Том, отбросив книгу, первый осторожно потянулся к губам брата, обнимая его за талию и оставляя весь сошедший с ума мир за дверями их спальни. Казалось, весь дом затаил дыхание во время их поцелуя, спал укрытый одеялами времени Бах со всеми своими фугами, спали их такие смешные и простые родственники, спала ночная Вена, и весь мир принадлежал только им двоим. Поддавшись единому порыву, близнецы принялись стаскивать с себя промокшую одежду, она липла к телу, но общими усилиями, с приглушенными смешками и фырканьем куртки и майки были скинуты на пол. Справившись с непослушной пряжкой ремня, Билл дрожащими руками стянул джинсы, натыкаясь на руки брата, не то помогающие справится с прилипшими штанами, не то мешающими. Хотя штаны Тома тоже изрядно сопротивлялись, пока он выпутывался из них, подталкиваемый близнецом в сторону кровати. Мягкая постель приняла их, окуная в нежное кружево белья, уносившее их легкие вздохи еще дальше от реальности. Ночная прохлада врывалась в комнату сквозь распахнутое окно, и они прижимались ближе, пытаясь согреться, приникая к свежим царапинам на телах друг друга, втягивая губами чуть солоноватую с привкусом металла от запекшейся крови кожу. Губы Билла мягко скользили по старым царапинам и новым ссадинам, примешивая к сладкому наслаждению толику терпкой боли. Никакой выматывающей борьбы, никакого сопротивления, только тихое дыхание Тома и его задержки, когда язык Билла касался новых ранок, вылизывая их до нового вздоха облегчения и удовольствия. Как в замедленной съемке, как в одном из тех снов, от которых не хочется просыпаться, в которых все медленно и наполнено негой, руки Тома обвили тело брата, проводя линии между лопатками, вдоль позвоночника, по бокам, вокруг тонкой талии. Близнецы даже не поняли, в какой момент поменялись местами, и уже Том лежал сверху на Билле, и уже его губы сами, не слушаясь хозяина, стали повторять движения брата, чуть посасывая его кожу, задерживаясь на глубоких порезах от колючек, доводя их обоих до легкой дрожи и непривычного трепета. Они все глубже и глубже погружались в миры друг друга, забывая, что есть что-то еще, кроме близнеца, его ласк и кружева простыней, в которых путались пальцы, а от накопленной нежности хотелось стонать, тихо, долго, протяжно, и отдавать ее брату невесомыми прикосновениями, чтобы снова получать ее обратно с жаркими поцелуями. Кожа пахла эльфийским нектаром… Нехотя оторвавшись от исходящего истомой брата, все еще задыхаясь от близости, Том зачарованно скользнул взглядом по желанному телу, потянувшемуся за ним, и осторожно просунул руку под спину Билла, в очередной раз приникшему к его рту. Тот откинулся на кровать, как если бы поцелуй забрал его последние силы и, переворачиваясь, уткнулся носом в подушку, часто вдыхая взявшийся ниоткуда аромат цветов и трав. – Билл, – тихо окликнул его брат, проводя ладонью по губам, и тот, поняв все без слов, глубоко захватил его тонкие пальцы ртом. Минутою позже этими же пальцами он проникал в расслабленное тело Билла, стараясь не причинить ему ни капли боли, медленно подготавливая его для себя, никуда не спеша, ни о чем не задумываясь, подгоняемый лишь собственным растущим желанием, а ночь тихим шелестом простыней обещала продлиться столько, сколько им будет нужно… – Тшш, – Том осторожно прикусил мочку уха брата, понимая, что они оба уже готовы, а он сам начинает сочиться, раздразненный податливостью и мягкостью Билла под ним. Медленное проникновение, от тягучести которого замирало сердце, горячее, двигающееся навстречу тело, отзывающееся на каждую ласку, наполняло каждую секунду таинственной магией, древнее которой на свете не было ничего. Билл полностью отдал инициативу брату, лишь покачиваясь в одном с ним ритме, уплывая в своих ощущениях далеко от реальности и мечтая, чтобы это никогда не кончалось. Подушка поглощала все тихие стоны-вздохи, единственными звуками, расходившимися по темной комнатке, были скрипы старой кровати и шумное дыхание брата, Билл прикрыл глаза, откидываясь на волны неспешного ритма, чувствуя, как наряду с растущим возбуждением в тело возвращается та странная опаляющая энергия. Билл улыбнулся и чуть закусил губу… Свежим нектаром коснулся улыбки расслабленный поцелуй Тома, и под хриплый шепот, гревший легким дыханием, Билл выгнулся, подаваясь назад и выплескивая на постель свое тепло. Несколько убыстряющихся толчков, и Том последовал за братом, обессилено выходя из него и опускаясь на кровать. – Чертова эльфийская магия, но я, кажется, не прочь быть эльфийской парочкой, – Билл наконец-то набрался сил и, поборов лень, перевернулся, уставившись на брата. Том откинул с лица Билла черные пряди, аккуратно накрывая его губы своими и улыбаясь прямо во время поцелуя. – Что? – Билл чуть отстранился, почувствовав подвох. – Ну… вообще-то, – Том продолжал улыбаться, лукаво поглядывая на брата, – всем известно, что эльфы не владеют приворотной магией… – Том, ты точно не эльф, – Билл попытался рассердиться или хотя бы показать близнецу, что он зол, – вообще знаешь кто ты, ты… – Я лучшее приворотное зелье в мире, – перебил его брат, снова касаясь губ в подтверждение своим словам. Билл послушно раскрыл рот, втягивая в себя его язык, медленно, смакуя поцелуй. – Ммм… самое сладкое зелье… – промурчал он, тесно прижимаясь к брату. – И когда это ты успел стать таким специалистом по приворотным зельям? – немного отстранился Том, все еще обнимая близнеца. – Глупый… – Билл прильнул к брату, не давая ему шанса ускользнуть и не обращая внимание на его ворчание, мягко прикоснулся к губами к его щеке. – Ну кто мне кроме тебя нужен? – нащупав рукой скомканное в сторону теплое одеяло, Билл накрыл их обоих, счастливо выдыхая. Ему хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно. Вопреки всем чаяниям, утро, тихо прокравшись, сочась белым светом в открытое окно спальни, вязким туманом и прохладой после дождя, пробралось в комнату. Билл, зябко кутаясь во сне в одеяло, потянул носом свежий воздух и нехотя открыл один глаз. Не найдя за окном ничего интересного, кроме серого неба, он повернулся и обнаружил, что постель пуста, окончательно проснувшись. Привычным движением рука прошлась по смятому одеялу и простыне, оказавшейся еще теплой… Тома не было минуты три от силы – улыбнулся он про себя. Окидывая взглядом разбросанную одежду и неплотно прикрытую дверь, Билл утешился мыслью, что его бросили в одиночестве ненадолго, и утро подарит им еще немало приятных полусонных минут, растворенных в молочной дымке Вены. Билл стиснул в руках подушку Тома, за неимением самого хозяина, отдавая ей весь переизбыток любви и нежности, наполнявших его этим утром. В такие моменты особенно ясной становилась мысль, что ради всего этого и стоит бороться. Том, его единственная ниточка, крепче стальных канатов держащая его в этом мире, не дающая уйти в вязкое безумие сумрачного мира, куда все настойчивей его звала и звала неведомая им сила. С каждым новым циклом все громче и сильнее, все отчетливее и непреодолимее, каждый раз он балансировал на грани, все-таки возвращаясь ради брата. Он не мог с ним так поступить… Том, ставший для него куда большим после той самой жуткой ночи, когда безумие впервые поглотило разум, завладев всем его существом, просто не дал бы ему сдаться. Брат выхаживал его, окружая заботой и теплом даже тогда, когда сам Билл предпочел бы сдохнуть, лишь бы уйти от воспоминаний о том, что между ними произошло, каждую секунду казня себя за поступки, причинившие боль самому дорогому для него человеку. Том запрещал ему извиняться, серьезно смотря в глаза и тихо убеждая, что все понимает, и они обязательно с этим справятся, надо только не сдаваться и держаться до последнего. И Билл держался, они разыскивали редкие книги, готовили успокаивающие настои, доставали древние обереги и просто украшения из чистого железа с примесью серебра – простая и действенная защита в умелых руках. Том постоянно пытался найти выход, ссорился из-за него с отцом, выгораживал перед матерью, прикрывал перед менеджерским составом группы. Его неутомимое стремление заражало Билла, он сам начинал верить, что у них все получится, что они разберутся с природой этого кошмара и навсегда оставят тени позади, в замерзающем прошлом. А потом наступала очередная ночь, разбивая все неокрепшие надежды, и круг начинался заново. И каждый раз с того самого дня дверь его спальни закрывалась за Томом, скрывая от всего мира то, во что превращала Билла эта необъяснимая сила. Брат прекрасно понимал, что никто, кроме него, не сможет удержать его и помочь справиться, да и любая информация, просочившаяся тонким ручейком в замочную скважину, рано или поздно вольется в нужные уши. А если кто-то сумеет правильно сопоставить многие факты, то им грозит серьезная опасность, будь этот кто-то человеком из Ордена или тем, чьи имена лучше не произносить при свете дня. Билл тянулся к брату, как к последней соломинке, а тот все чаще и чаще приходил к нему. Несчастье сблизило их больше, чем все родственные связи, крепче, чем наставления отца и просьбы матери, Билл снова разучился засыпать без Тома, без их разговоров обо всем, без крепко обнимающих рук. Необходимость быть вместе, разбавляемая дикой близостью на грани, лишь переплавляла братскую привязанность в куда большее чувство, усиливающееся безотчетным страхом потери. Этот страх уводил все сомнения прочь, укрепляя понимание того, что у них все равно ничего не может быть как у других, и никто другой их никогда не поймет. Осознание того, что ему кроме Тома никто не нужен, робкие попытки объясниться, нервы, волнение и огромное облегчение, когда он понял, что это взаимно, первые поцелуи и первое смущение от откровенных прикосновений – воспоминания вихрем ярких осенних листьев пронеслись перед глазами, и Билл, еще раз фыркнув в подушку, сел, окончательно стряхивая остатки сна. У них получится, не может не получиться, назло всем чертовым пророчествам и обстоятельствам. Блуждающий взгляд остановился на дорожной сумке брата, что-то неясное промелькнуло в памяти. Билл еще раз нерешительно посмотрел на дверь, а затем скользнул к сумке, быстро раскрывая молнию. Оно было где-то здесь, он точно это знал и упрямо переворачивал сумку Тома вверх дном. Наконец, в ворохе маек Билл увидел надорванный конверт. Письмо, которое он видел в руках Тома еще в то пражское утро, и несколько раз потом. Брат почему-то скрывал его, каждый раз пряча конверт при его появлении. Билл торжествующе улыбнулся – ну какие тайны могут быть у них друг от друга? Он осторожно вытащил письмо из конверта, сразу узнавая почерк отца, и в душе заворочалось тревожное предчувствие. Сухое и сдержанное, лишенное приветствий и какого-либо отеческого тепла, наполненное отрывистыми предложениями и сдержанными приказами, как и любое другое письмо отца, оно вместе с тем было чуждо и обрывало все внутри, когда взгляд быстро перескакивал со сточки на строчку. «Знающие люди… что-то произойдет в ближайшее время… это связано с ним… прибыть в Вену… достаньте книгу у Отто…» – информация холодным дождем окатывала Билла, – «…она многое объяснит… я не смогу быть с вами… придется позаботиться самому…» – кажется, Билл слышал жесткий, не терпящий возражений голос отца. Его начинал бить озноб, строчки плыли перед глазами, предательски ускользая, но все же продолжая впиваться в мозг: «…на карту поставлено слишком много… если выхода не будет, ты должен остановить… так ты его спасешь…». Противный комок подкатил к горлу, перекрывая воздух: «…даже ценой его жизни». Руки дрожали так, что письмо становилось невозможно прочитать. Мир вокруг него закачался, не выдерживая правды, а факты приносили физическую боль. Господи боже, ведь они ведь все делали, как велел отец, это же Том уговорил его приехать в Вену за несколько дней до концерта, Том потащил его к троллям за книгой, Том точно следовал указаниям отца из письма. В ушах звенело от полного понимания происходящего. – Билл, ты… – Том замер на пороге, понимая все в считанные секунды, ошарашено переводя взгляд с письма на лицо близнеца… – Билл, зачем ты… – Когда ты собирался мне это рассказать, – голос дрожал и срывался, то и дело норовя перейти в отчаянный крик. – Когда?? Перед тем, как пустишь мне серебряную пулю или после? – Билл, ты все не так понял, – слова застревали в горле. – Не так? – Билл приблизился к брату. – Не так? Прибыть в Вену! – Билл ударил близнеца в грудь сжимающей ненавистное письмо рукой. – Достать книгу! – еще один удар, а Том даже не думал сопротивляться. – Позаботиться самому! – голос сорвался на крик, рука, занесенная для нового удара, опустилась, роняя измятый листок бумаги. Биллу хотелось умереть. Прямо сейчас. Не дожидаясь, пока ему поможет Том. – Объяснить? Хорошо… Объясняй… Какого хрена, Том, черт, какого хрена ты давал мне эту гребаную надежду? Зачем тогда все это, если мой собственный отец считает, что меня проще пустить в расход? – Да чтобы ты вот так не отреагировал! – Том схватил Билла за плечи, сильно встряхивая, чтобы хоть как-то вывести его из начинающейся истерики. – Как ты вообще мог подумать, что я на такое способен? Да, у нашего чертова отца окончательно поехала крыша со всеми этими пророчествами, но я лучше весь мир в ад отправлю, чем сделаю то, что он там написал. Ты же мой брат, Билл, я люблю тебя больше жизни, как вообще можно было подумать… – А как можно было скрывать это от меня? Как можно было знать, знать, что все это бесполезно и врать мне в глаза? Черт, Том, не обманывай хоть себя, мы в полном дерьме, хотя при чем тут ты, в полном дерьме я… – Билл… – Том обхватил его лицо ладонями, прислоняясь своим лбом к его, – мы же близнецы, у нас все одно на двоих, ты не забыл? Выберемся, всегда выбирались, и сейчас сможем. – Том с тревогой вслушивался в тяжелое дыхание брата. – Хватит, твою мать, хватит меня успокаивать. Ты сам назвал меня тогда животным, я помню твой взгляд. – Билл дрожал в руках брата как осиновый лист, все, наконец, встало на свои места, все оказалось до неестественности четким, простым и ясным, но от этого не менее страшным. – Ты сам все прекрасно видишь, тебе придется это сделать, ты… – Заткнись… – совсем беззлобно перебил его Том и, не зная, как еще его успокоить, потянулся к его губам. Солено-горький поцелуй дал минутную передышку и помог собраться с мыслями. – Не смей меня о таком просить, – почти шепотом произнес Том. – Я люблю тебя, Билл. У нас еще есть время, мы успеем что-нибудь придумать. Тихий щелчок прервал их напряженный обмен взглядами, длившийся, казалось, вечность. Медленный поворот головы в сторону тумбочки, и ногти сами выпиваются в руки близнеца, а взгляд намертво приковывается к тому самому свидетелю бурных пражских событий – потемневшему от времени вампирскому медальону. Мерное тиканье, кажущееся громче тысячи выстрелов, зловеще разносилось по комнате из-под открывшейся крышки несущей древнее пророчество вещицы. |
Оставить комментарий Перейти к списку фанфиков