Unintended

Часть двадцать первая.

Сказать, что я был шокирован, значит, не сказать ничего. Он это сказал? Я правильно все расслышал? Нет, этого не может быть! Я, наверное, сошел с ума, раз меня стали посещать звуковые галлюцинации…
Я судорожно огляделся, словно ища ответ на все свои вопросы у окружающей меня мебели, но та по-партизански молчала. Из ванной доносился шум воды, и я закусил губу, невольно представив Тома в душевой кабинке. Загорелая кожа с множеством крошечных родинок, худощавое, но сильное телосложение, мокрые дрэды спадают на плечи… Боже, куда клонятся мои мысли?! Я тряхнул головой, пытаясь сконцентрировать свое внимание на чем-нибудь другом, но душ шумел так громко, что это удалось мне далеко не сразу. Я прошелся из одного угла комнаты в другой, раскачиваясь, словно умалишенный, и нервно теребя край футболки.
Может, нам стоит поговорить? Он сам сделал шаг мне навстречу. Это была его инициатива, не моя. С моей стороны - только откровенная провокация, чтобы он приревновал. Но я не рассчитывал на такой результат… Быть может, сейчас стоит немного надавить? Подтолкнуть к принятию правильного решения? Ненавязчиво вырулить к тому, чего хочу я?..
Нет. Нельзя. Он должен прийти к этому сам. Я не должен вмешиваться. Иначе это будет просто-напросто нечестно.
Я вздохнул и принялся раздеваться. Почему-то создавалось ощущение легкой ирреальности происходящего, хотя ничего особо и не случилось.
Кого я обманываю? Слова брата перевернули мой внутренний мир с ног на голову. «Ты принадлежишь мне»… Собственнически, эгоистично. Но, черт возьми, как же сладко!
Я закрыл глаза, вспоминая это невообразимое мгновение. Скрипнула дверь, и в комнату вернулся Том. Я повернулся в его сторону. Увидев стекающие по коже цвета светлой карамели капли воды, я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее. Губы пересохли. Я перестал дышать.
Брат погасил ночник. На миг я почувствовал, что ослеп, но глаза быстро привыкли к темноте. Том подошел ближе. Мое тело прошила непонятная дрожь.
Мимолетное движение – кончиками пальцев вверх по моим рукам, от кистей к плечам. Я шумно вздохнул, едва не задыхаясь от неожиданной чувственной нежности. Том мягко огладил косточки ключиц, прошелся по шее к коже за ушком. Я боялся пошевелиться, боялся, что таким образом я разрушу все волшебство момента. А этого мне очень не хотелось.
- Билл, - шепнул мой близнец тихо-тихо. Я медленно открыл глаза.
- Что?..
- Спокойной ночи.
И брат отстранился, перейдя на кровать и устраиваясь под одеялом. И…и как это называется?
Несколько секунд я стоял посередине комнаты, непонимающе хлопая ресницами, а потом вздохнул и поднялся на свое место.
- Спокойной ночи…, - эхом отозвался я.

Я долго не мог уснуть.

Меня разбудили разговорами и смехом. Сначала я подумал, что все это мне глючится, ибо точно такое же начало дня было позавчера; но после того, как открыл глаза, я понял, что нифига. Картина казалась до безобразия знакомой: приставка, брат и Андреас. Я протяжно зевнул, лишь чудом не вывихнув челюсть, и свесился со второго яруса.
- А я вам уже говорил, что эти ваши видеоигры отупляют?
Парни синхронно повернулись ко мне.
- И тебе доброе утро, - усмехнулся брат.
- Наша принцесска сегодня не в духе, - заулыбался Андре, отсалютовав мне джойстиком. Я закатил глаза и вылез из-под одеяла.
- О да. А еще принцесска требует завтрак, так что марш на кухню, - я зацепил из шкафа одежду и гордо продефилировал в ванную. Черт возьми, я был уверен, что Том таращился мне вслед!
Стоило мне остаться наедине с самим собой, как тут же вернулись все те мысли, что занимали мою голову до отбоя. Слова брата про принадлежность теперь казались мне чем-то далеким, а внезапная нежность и столь же внезапное «спокойной ночи» вообще потеряли реалистичность. Не могло этого быть. Просто не могло, и все тут.
Я забрался в душевую кабинку, плотно прикрыв за собой дверцу, и включил воду погорячее. Я любил тепло, хотя и чувствовал себя зимой значительно лучше. Я закрыл глаза, откинув голову, и подставил шею под почти обжигающие капли. Пять минут подобного гидромассажа – и ты как новенький.
С кухни тянуло кофе и какой-то выпечкой. Я любопытно заглянул в комнату.
- Мама тут напекла пирожков, - обратился ко мне Том. – Ешь, если хочешь, а мы пиццей обойдемся.
Я отобрал у него чашку, сделал пару глотков и вылил остатки в раковину.
- Эй, ты чего делаешь?! – возмущенно завопил брат, схватив меня за руку. Я вскинул бровь.
- Тебе нельзя кофе, у тебя сердце болит, - я аккуратно высвободился из хватки близнеца, налил себе чая и сел за стол. Андреас хихикнул.
- Сколько заботы!
Я бросил на него убийственный взгляд. Тот примирительно поднял руки вверх. Тоже мне, шутник нашелся.
- Кстати, - обратился я к Тому. – Мы можем больше не ходить к психологу.
- Почему? – удивился он. Даже отложил в сторону пиццу.
- Потому что. Долгая история, в общем, - отмахнулся я, поморщившись. Рассказывать о нашем с мамой разговоре мне вовсе не хотелось. Брат нахмурился, явно не удовлетворившись моим ответом, но настаивать не стал, и я был ему за это очень благодарен.
- Ну, что ж, - хлопнул ладонями по столу Андреас. – Предлагаю отметить подтверждение того, что вы оба не психи. Кто за пивом?
- Ты, потому что из нас троих его продают только тебе, - отозвался я, доедая пирожок.
- А вот и нифига! Тому тоже всегда продают, пусть он и идет.
- С какой стати? – возмутился тот, сдвинув брови. Смешной такой, когда злится. Или делает вид, что злится.
- Ну, тебе сложно, что ли?
- Сложно!
- Окей, - неожиданно решил сменить тактику Андре. – Ты покупаешь, а я плачу, идет?
- Идет, - согласился Том. Ох, только и ждет халявы. Брату вручили деньги и тот, все еще что-то ворча себе под нос, двинул в сторону магазина.
Я вздохнул. Поступки моего лучшего друга так предсказуемы.
Блондин подсел ближе ко мне и вопрошающе заглянул в глаза.
- Нуууууууу? – протянул он нетерпеливо. Я вскинул бровь.
- Что?
- Не строй из себя идиота, ты прекрасно знаешь, что меня интересует!
Я вздохнул. Как у него все просто!
- Да никак, все по-прежнему. Точнее…, - я замялся. – В общем…как бы это сказать… Том сделал шаг мне навстречу.
- Правда? – заинтересованно подался вперед Андреас. – Расскажи!
- А можно я не буду? – поморщился я. Да, он мой лучший друг, но некоторые аспекты своей жизни я хотел бы оставить при себе. – Только не обижайся и не думай, что я тебе не доверяю.
- Нет, нет, все в порядке! – поспешил заверить меня парень. – Просто скажи: дело сдвинулось с мертвой точки?
Я чуть улыбнулся.
- Да. Более чем.
- Ура! – воскликнул Андре, хлопнув в ладоши. – Это надо отметить!
- Не надо ничего отмечать! И вообще, я тебе ничего не говорил, понятно?
- Да, да, конечно! Я нем, как рыба.
- А вот и яаааа! – послышался голос Тома из прихожей, и уже спустя минуту он оказался в комнате, нагруженный пакетом, где, судя по его форме, было не меньше пяти бутылок пива.
- Оооо, выпивка! – обрадовался Андреас. – И вообще, предлагаю сменить место дислокации и перебраться в гостиную!
- Поддерживаю, - отозвался брат. Я покачал головой. Начинать утро с пива – это, конечно, слишком круто. Но я был не против. Наоборот: мне хотелось выпить.
Мы обустроились в зале и включили фоном телевизор. Том достал из холодильника какие-то закуски, а я принялся вытаскивать бутылки, которых на поверку оказалось аж целых шесть штук.
- Тебе не кажется, что ты переборщил? – обратился я к брату, но тот только ухмыльнулся и протянул мне сигарету.
- Будешь?
Я закатил глаза, но согласился.
А потом все покатилось по наклонной: пиво, смех, снова пиво, сигареты, глупые, но от этого почему-то не менее смешные приколы; полная обдуривания игра в карты, пиво, пиво, пиво…
- Все, я пас, - сдался Андреас на втором часу распития спиртного и отставил ополовиненную бутылку в сторону.
- Пееей, - протянул Том и облил блондина пивом под мой заливистый хохот.
- БЛЯ! – парень оттянул промокшую насквозь майку, рассматривая причиненный ущерб. – Том, кретина кусок, ты чего творишь?! Как я домой пойду, от меня теперь разит за километр!
- Иди, застирай, - подал голос я, сползая с дивана от смеха. Андре нахмурился и, все еще продолжая что-то бурчать себе под нос, побрел в ванную, опасно пошатываясь.
Я чувствовал, что очень и очень пьян. В голове был приятный дурман, она не отягощалась мыслями, я был полностью расслаблен и доволен жизнью. Я сделал еще один глоток и откинулся на спину, свесив руку с бутылкой вниз. И хихикнул.
- Ты чего? – послышался голос брата где-то далеко-далеко отсюда, в другой Вселенной. Я довольно жмурился от накатывающей на меня неги и замурлыкал себе под нос что-то из нашего, Девилишевского репертуара.
- Потолооок кружится, - сообщил я.
- В самом деле? – Том нагнулся надо мной, смотря хитрым-прехитрым взглядом. Я утвердительно мотнул головой.
- Ага…
- Наверное, тебе не стоило столько пить, братик, - заключил близнец, а потом склонился ниже, касаясь моих губ своими. Я не сразу сообразил, что же за новое ощущение посетило меня, но потом невольно застонал и обнял брата одной рукой за шею. Туман в голове рассеялся, в висках принялась пульсировать кровь, разум закричал: «Он целует меня!», и мне не хотелось думать, что, возможно, это всего лишь действие алкоголя. Я почувствовал язык Тома, проворно проскользнувший в теплоту моего рта, и подался навстречу, выгибаясь и активнее отвечая на поцелуй. Наши губы идеально подходили друг другу, у меня не возникало ни малейшего неудобства или дискомфорта. Внизу живота разлилось приятное тепло. Я наслаждался этими мгновениями, отдаваясь своим эмоциям и ощущениям.
Скрипнула дверь. Том нехотя прервал поцелуй, и мы синхронно повернулись в сторону источника звука. В проеме стоял Андреас, смущенно почесывая переносицу.
- Да вы не стесняйтесь, продолжайте, я не буду мешать.
Я зарычал и запустил в друга подушкой. Ну какого черта он вернулся так быстро?!
- Ну, держись у меня, вуайерист хренов! – воскликнул брат и направился к блондину с твердым намерением обучить его такту. Я устроился поудобнее, приготовившись наблюдать, как прольется чья-то кровь.
А между тем рациональная часть моей души уже сошла с ума от счастья. Потому что, кажется, сбылось то, чего я так желал.

Часть двадцать вторая.

- Интересно, выветрится ли этот кумар до прихода мамы? – задумчиво произнес я, рассматривая на просвет опустошенную бутылку из-под пива. Вопрос был чисто риторическим. Моя голова покоилась у Тома на плече, он же обнимал меня за плечи, медленно водя пальцем по шее, отчего мне хотелось мурлыкать от удовольствия. Андреас валялся на полу и разговаривал сам с собой. Я не знал, как он будет добираться до дома в таком упитом состоянии. Утро как-то само собой перекочевало в день, а потом и в ранний вечер, но мы трое не делали ровно никаких попыток, чтобы принять вертикальное положение и уж тем более – разгрести наведенный нами бардак. А это могло быть чревато проблемами – нужно было успеть до прихода родителей. Но, черт, какая же страшная штука лееень…
- Бля, - подал Андре голос с пола. – Кажется, меня сейчас вырвет.
- Только не на наш ковер!! – хором завопили мы с Томом. Друг вымученно кивнул и пополз в сторону туалета. Я проводил его взглядом и посмотрел на брата. Тот улыбнулся, словно говоря: «Теперь можно», и склонился к моим губам, целуя.
Мне слабо верилось в происходящее. Совсем недавно я был готов расстаться с жизнью из-за страха быть отвергнутым, а сейчас моя любовь обнимает и целует меня так, как никто другой. Мне не хотелось, чтобы это кончалось.
- Билл, - прошептал Том. – Я хочу сказать тебе…
- Шш, - я приложил палец к его губам, заставляя замолчать. – Не сейчас. Скажешь потом.
- Когда «потом»? – брат легонько укусил меня за кончик пальца, и я тихо засмеялся.
- Потом. Когда протрезвеешь.
- Я и так трезв!
- Ага, как стеклышко. Мутное такое стеклышко, - я поднялся с дивана, довольно легко удерживая равновесие. Уже неплохо. – Помоги мне убраться.
Я принес мешки для мусора и принялся скидывать туда все то, что безнаказанно валялось на ковре и полу. Том активно помогал мне в этом нелегком деле, периодически отвлекая ненавязчивыми поцелуями в шею (тогда я начинал смущаться и отпихивать неугомонного близнеца) и легкими, как бы нечаянными касаниями. Спустя полминуты из уборной выполз стенающий Андреас, оказал посильную помощь в виде открытия окон, чтобы комната проветрилась, и, раскланявшись в прямом смысле этого слова, поковылял домой.
- Как думаешь, мама не заметит? – спросил я, оглядывая комнату критическим взглядом.
- Что именно? – брат остановился у меня за спиной. – Это? – он кивнул на едва заметное пивное пятно на ковре. – Или это? – его рука скользнула вверх по моей спине, заставляя выгнуться.
- И то, и другое, - отозвался я, отступив на пару шагов. Щеки вмиг стали пунцовыми: Том умел смущать. Он аккуратно притянул меня к себе.
- Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь? – раздался шепот у моего уха. Я невольно вздрогнул и накрыл руки брата своими.
- Куда, например?
- Куда хочешь, - беспечно отозвался близнец, уткнувшись носом в ложбинку между шеей и плечом. Я тихо засмеялся, пытаясь увернуться.
- Том, щекотно.
- Ответь.
Я сделал вид, что задумался.
- Ммм… Посмотрим на твое поведение! – наконец, изрек я.
- А что не так с моим поведением?
- Для начала, - я проворно выскользнул из объятий брата. – Нужно протрезветь. Иначе никакие прогулки нам не светят.
- Как скажете, Ваше высочество!
Я дал Тому по лбу и принялся отпаивать нас обоих антипохмелином. Не могу сказать точно, но, кажется, после третей таблетки мой организм сдался.
А потом нас ожидал весьма неприятный сюрприз: с работы вернулась мама. Не знаю, с какого перепугу у них сделали сокращенный день, но это очень усложнило ситуацию. Брат все еще косил глазами и ходил не совсем ровно, поэтому я строго наказал ему сидеть в комнате под видом больного и не высовываться. Он клятвенно пообещал не подвести.
- Привет, мам, - радостно поздоровался я с родительницей. Она подняла на меня довольный взгляд.
- Привет! Как вы тут? – похоже, рабочий день ее очень и очень порадовал.
- Видимо, болезнь прогрессирует: Тому совсем плохо, а у меня болит горло, - для пущей убедительности я пару раз кашлянул. Наверное, перестарался, потому что мама посмотрела на меня с крайней степенью волнения и заботы, потрогала лоб и щеки, покачала головой.
- Ты весь горишь. Выпей таблетку и ложись в кровать, ясно?
Я грустно кивнул.
- Я посплю, пожалуй.
- Хорошо, я не буду мешать.
Я мысленно возликовал и нарочито неторопливо побрел наверх.
Алкоголь совсем выветрился из моего организма, и ко мне вернулась способность здраво мыслить. Впрочем, если начистоту, она никуда и не девалась: сколько бы я ни пил и каким бы пьяным ни был, я всегда осознавал, что делаю, и вел себя вполне адекватно. Конечно, бывали исключения, как, например, встреча 2004-ого Нового Года. Да… Тогда мы с братом крууууто напились. Я до сих пор не помню, как очутился в ванне в обнимку с бутылкой шампанского.
Перед дверями комнаты я замер. Что я увижу, когда войду? Быть может, наткнусь на холодный взгляд и не услышу ни слова? Быть может, все произошедшее было просто сном? Быть может, он понял, что под действием алкоголя совершил ужасную ошибку, подарив мне уже далеко не эфемерную надежду? Я вдруг почувствовал, что до дрожи в коленях боюсь зайти в комнату. Билл, успокойся. Прежде, чем трястись от страха, нужно хотя бы выяснить, есть ли для него причины.
Я собрался с духом и открыл дверь.
- А я вот и я.
Том лежал на кровати, задумчиво рассматривая стенку, но потом перевел взгляд на меня и чуть улыбнулся.
- Ты чего так долго?
У меня отлегло от сердца. Я невольно заулыбался в ответ и прошел в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.
- Посмотрел бы я на тебя, попытайся ты заговорить зубы маме.
- И как, удачно? – брат осторожно взял меня за руку, подводя ближе и усаживая рядом с собой на постель. Я растаял от такой галантности, мне тут же захотелось прижаться к близнецу, почувствовать его тепло, но я сдержался. Сначала я должен кое в чем удостовериться. 
- Том, скажи, - я посмотрел ему в глаза и почувствовал уже знакомое головокружение. Это было сродни увлекающему тебя водовороту, из которого не то что невозможно, а просто не хочется выбираться. – Все это… Это ведь ничего не значит?
Воцарилось молчание. Эти несколько секунд (минут, часов, дней?) показались мне самыми ужасными в моей недолгой жизни. Сердце замедлило биение. Я готовился к худшему.
- Так, значит, - медленно произнес Том, – все произошедшее не имело для тебя никакого значения?
Я непонимающе захлопал ресницами, а потом до меня, наконец, дошло.
- О Боже, Том, я не это имел в виду! – воскликнул я, взяв его за убранную было руку. – Конечно же, это безумно важно для меня!
- Врешь, - скривился брат. Я отрицательно помотал головой.
- Нет. Просто…, - я вздохнул. – Я слишком долго тебя добивался. Я… мне немного неудобно говорить об этом.
- Да брось, кого ты стесняешься?
И в самом деле, чего это я? Я закрыл глаза, подбирая слова.
- Понимаешь… Я не думал, что все сложится настолько удачно. В тот день…ну, когда я сбежал… В моей голове крутились мысли о том, что я просто не смогу находиться рядом с тобой, зная, что ты видишь во мне только брата… Это было бы пыткой. Я понимал, что раз влюбился, то уже ничего не смогу с собой поделать. Тем более, если мой избранник постоянно находится у меня на виду. Такая уж у меня натура. Да, я никогда не любил до этого момента. Но я уверен в том, что сейчас скажу: я люблю тебя. И хочу быть с тобой.
Какое-то время мы оба молчали, я старательно смотрел в пол, стискивая ладонь брата. А потом он нежно переплел наши пальцы.
- Тогда и я скажу. Когда ты сбежал… я думал, что сойду с ума от страха за тебя. Ты всегда славился своей привычкой сначала делать, а потом думать – откуда я мог знать, что взбрело тебе в голову? Но я был уверен, что нужно отправиться на поиски, и чем скорее, тем лучше. Как оказалось, неспроста. Накануне я был груб. Я говорил обидные и колкие слова. А знаешь, почему? Потому что я не мог принять свои чувства. Я ловил себя на том, что думаю о тебе всегда: просыпаясь, завтракая, сидя на занятиях, играя на гитаре, занимаясь сексом с очередной дурой, ложась спать. Я испугался, потому что я не мог понять, с чего меня вдруг так заклинило на собственном брате! И решил прекратить все это.
- Ты решил разделить нас, хотя мы уже срослись…, - прошептал я.
- Да, и это было, по меньшей мере, глупо. Но сейчас – и я говорю это абсолютно искренне, без налета фальши…и не под влиянием алкоголя, я уже абсолютно трезв – я, наконец, принял решение, - Том обхватил пальцами мой подбородок, разворачивая меня лицом к себе. Я как-то судорожно вздохнул.
- Ты маленький паршивец, Билл, - прошептал брат мне в губы. Я нервно облизнулся. – Черт возьми, я ненавижу тебя. Ты заставил меня забыть про сомнения. Блядь. Я сдался. Сдался тебе, слышишь?
- Слышу, - отозвался я хрипло. А потом последовал поцелуй. Дерзкий, колкий, болезненный, именно такой, какой был нужен. Я почувствовал, что теряю точку опоры и падаю в ощущения. Я бессознательно обнял Тома за шею, водя языком по линии его губ, а он медленно гладил меня по спине, и даже эта незамысловатая ласка заставляла меня таять от наслаждения. Мы оторвались друг от друга много позже, когда уже перестало хватать сил и дыхания, и просто лежали, обнявшись. Тогда я и понял, что, должно быть, это и есть счастье.

- Как считаешь, какой лучше – этот, - я продемонстрировал брату тонкий фиолетовый шарф. – Или этот? – его сменил другой, более толстой вязки и насыщенного оранжевого цвета. – Мне нравятся оба, я не знаю, какой выбрать!
- О Господи, ты как девчонка, - закатил глаза Том. Он был уже на стадии зашнуровывания ботинок.
- Ма-ам! – закричал я обиженно. – Он опять обозвал меня девчонкой!
- Ну, так тресни ему! – раздался немного раздраженный голос матери из гостиной. Подобное она слышала не менее двух раз на дню. Будь у меня такие сыновья, я бы, наверное, тоже уставал. И довольно быстро. Она - женщина с поистине ангельским терпением.
Я хихикнул и хлопнул ладонью по козырьку кепки брата. Тот по-кошачьи фыркнул, перехватил меня за руку и притянул к себе. Я шутливо отбивался, но потом забил на это бесперспективное дело и позволил себе расслабиться. Чем близнец тут же и воспользовался, нахально целуя меня в шею.
- Ты с ума сошел? – зашептал я, смеясь. – Нас же могут увидеть!
- Пускай! – беззаботно отозвался Том, продолжая свое увлекательное путешествие губами. Я изловчился и вывернулся из его объятий, подразнившись сережкой в языке.
- Сумасшедший! – я отсмеялся и вернулся к дилемме касательно шарфов.
- Надень оранжевый, - сказал брат. – Это мой любимый цвет.

Я удивился, как это мама отпустила нас гулять: она все еще была твердо уверена в том, что мы больны. Ну да, больны. Друг другом. Конечно, «прогулка» была всего лишь неоригинальной, но действенной отговоркой. На самом деле причина нашего ухода из дома была до неправдоподобия романтичной: Том пригласил меня на свидание. И можете смеяться сколько угодно, но это действительно так! Первой моей реакцией на данное предложение тоже был хохот, на что моя половинка неслабо обиделась, и мне пришлось вымаливать прощение поцелуями и признаниями в том, что я «глупое и нетактичное создание». Честно говоря, я даже не знал, на какой фильм мы идем, меня грел сам факт того, что это мое первое свидание с ним.
Погода на улице была не ахти какая: все небо было затянуто тучами, но я не акцентировал на этом внимания; для меня день начался донельзя хорошо, а именно – с сонных поцелуев наутро. Ночь накануне я скоротал в кровати близнеца, обнимая, охраняя его сон. Мы вообще весь вечер провели, не вставая: просто лежали и разговаривали, иногда перемежая слова невинными, но безумно сладкими поцелуями. И это делало меня абсолютно счастливым. Брат, правда, пытался начать недвусмысленно приставать, но каждый раз я дико смущался, и этим дело и ограничивалось.
Я был несказанно рад, что Том взял инициативу в свои руки – мне нравились его ненавязчивые ухаживания, нравилось, что с ним я могу расслабиться и не думать о том, что я должен что-то предпринимать.
Но всегда найдется что-нибудь, способное испортить идеальный день. И это самое «что-нибудь» не заставило себя ждать.
Еще в фойе кинотеатра кто-то сильно задел меня плечом. Я развернулся, готовясь извиниться…и увидел Алис. Я почувствовал, как сильно сжал Том мою руку своей. А из головы вдруг разом исчезли все мысли.
Девушка смотрела на меня, меняя выражение лица на все более испуганное, а я лишь криво усмехнулся и спросил:
- Ну что? Получилось обвести меня вокруг пальца?

Часть двадцать третья.

Вот так мы и стояли втроем: я и Том – держась за руки, а Алис – напротив нас, плотно сжав губы. Я нахально смотрел в ее синие глаза, призывая к ответу, но та по-партизански молчала.
- Я не слышу ответа. Поэтому спрошу еще раз: получилось у тебя, по-твоему, обвести меня вокруг пальца?
Девушка едва заметно вздрогнула.
- О ч-чем ты? – пролепетала она чуть слышно. Ей определенно надо было идти на актерское мастерство. Потрясающе правдоподобно. Только со мной этот фокус не пройдет, милая.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
- Если бы я понимала…
- Не вешай мне лапшу на уши, - раздраженно перебил ее я. – Больше я этого не потерплю. Давай ты просто расскажешь мне все, как есть? А я послушаю.
- Хорошо, - неожиданно быстро сдалась Алис. – Твоя взяла.
Я усмехнулся. Разве могло быть иначе?
Бывшая староста вздохнула и на мгновение прикрыла глаза.
- Я врала тебе. Мы поспорили с подругами, что я смогу окрутить тебя, и ты станешь моим парнем. На кону стояла какая-то ерунда, я уже и не помню, что именно. Но не в этом была суть. Это был вызов самой себе. Знаешь, - девушка помолчала. – Я была уверена, что ты гей. Впрочем, какое это имеет значение? Я выиграла спор, я блестяще сыграла свою роль и поставила точку в наших иллюзорных отношениях. Я не солгала лишь в одном: я действительно уезжаю. Пусть и только завтра. Даже не будь этого спора, у нас все равно бы ничего не вышло: меня не привлекают настолько пассивные парни. Ты доволен?
Я был не в силах даже пошевелиться. Да, я подозревал нечто подобное, но… Любой человек впал бы в шок после такого «чистосердечного признания». Мне было противно и обидно за самого себя. Я злился на свою недальновидность и веру в то, что в каждом человеке есть что-то хорошее: моя наивность застила мне глаза. Я сжал кулаки.
- Алис, - внезапно подал голос Том. Я удивленно обернулся к нему. – Не будь ты девушкой, я бы тебе врезал.
Он сказал это абсолютно ровным тоном, без малейшего намека на агрессию, но та отступила на пару шагов назад, испуганно сглотнув. Я чувствовал исходящую от брата силу. Его взгляд светился такой яростью и ненавистью, что в какой-то момент мне и самому стало страшно.
- Так врежь, - внезапно заявила Алис, видимо, посчитав, что нашей драме не хватает экшена. – Давай, чего ты ждешь?
- Замолчи! – не выдержал я. – Охамела совсем! Думаешь развести на слабо?!
- Билл, успокойся, - одернул меня Том. Я закусил губу.
- Что ж… Приятно было повидаться, - бросила Алис и ушла, расталкивая толпу.
На душе было более чем просто погано. Мне показалось, что меня растоптало множество невидимых ног, а потом еще и вывернуло наизнанку. Черт.
- Ты в порядке? – спросил брат, аккуратно тронув меня за плечо, а я вдруг понял, что все это время бессознательно сжимал его руку в своей. Я рассеянно кивнул.
- Да. В порядке. Просто немного шокирован. Ничего страшного.
- Пойдем домой, если хочешь.
- Нет, нет, - покачал головой я. – Все хорошо. К тому же, билеты уже оплачены. Не волнуйся за меня, - я неуверенно улыбнулся. Сейчас нельзя показывать свою уязвимость. Расстроиться из-за какой-то девчонки – уму непостижимо! Ладно бы я ее любил… Но чувств нет. Тогда почему я расстраиваюсь? Потому что меня облапошили? Да много чего в моей жизни бывало, не вешаться же…
Несмотря на такой нехитрый аутотренинг, весь киносеанс я провел, словно на иголках: Алис тоже была где-то в этом зале. Настроение портилось с каждой минутой. Я даже забыл, что за фильм показывают: настолько меня поглотили собственные мысли.
В какой-то момент Тому надоело мое страдальческое выражение лица, и он, схватив меня за руку, потащил в сторону выхода из зала.
- Эй, ты чего? – непонимающе поинтересовался я, когда мы оказались наедине, а именно – в туалете.
- Да ничего! – раздраженно отозвался мой близнец, экспрессивно взмахнув руками. Кто бы мог подумать, что мое поведение может так его взбесить… А ведь я не делал ничего особенного, всего лишь сидел себе, да грузился по поводу несовершенства этого мира.
- Я же сказал: все в порядке, - я постарался сделать так, чтобы мой голос звучал максимально мягко. – Просто…неожиданно получилось. Думаю, окажись ты в такой ситуации, то тоже впал бы в не меньший шок.
- Ты все еще любишь ее?
Я застыл в ступоре. Не то, чтобы я не знал ответа на этот вопрос, но – что на него нашло?
- Молчишь, - усмехнулся Том. – Все ясно, - он потянул за ручку двери.
- Постой! – я схватил его за локоть.
- Что же ты не сказал мне сразу, а? – прищурился брат.
- О чем, черт возьми?
- О том, что ты так и не остыл к этой глупой блондинке.
Я закатил глаза. Нет, он невыносим!
- Том, какая, бля, блондинка, какое «не остыл»? Ты в своем уме?! – это начало выводить меня из себя. – Я из шкуры вон лез, чтобы завладеть его вниманием, а он…!
- Ладно, извини, - мгновенно сбавил обороты Том и притянул меня к себе.
- А вот и не извиню! – принялся отбиваться я. Да, обидеть меня очень легко, а вот добиться моего прощения – крайне сложно.
- Извинишь, куда ж ты денешься, - губы брата коснулись моих. Я протестующе уперся руками ему в грудь.
- Ты в своем уме? Тут же наверняка везде камеры понатыканы.
- Ну и что? – жарко зашептал мой любимый мне на ухо, и я почувствовал неожиданное, но оттого не менее приятное тянущее чувство внизу живота. Колени предательски задрожали.
- Ну и то…, - я обвил руками шею Тома, целуя его со всей той любовью и страстью, на какую был способен. Он прижал меня к стене, которая, кажется, была даже не стеной, а огромным зеркалом; наши языки сплелись в диком танце, каждый из нас пытался перехватить инициативу у другого. Как-то незаметно рука брата оказалась у меня под кофтой, тонкие пальцы огладили живот, и это касание вызвало в моем теле неслабую дрожь. Но у меня сработали тормоза.
- Хватит, - выпалил я, отодвинув от себя близнеца. Тот вскинул бровь. А я заметил, насколько сильно сбилось его дыхание.
- Тебе не нравится?
- Не в этом дело, - я облизал пересохшие губы и был тут же награжден быстрым и страстным поцелуем. – Кто-нибудь может войти.
- А тебе не все равно?
- Нет.
Том вздохнул.
- Хорошо, пошли домой, - сдался он.

Весь вечер мама допытывалась с вопросом: «Почему у тебя такое плохое настроение?». Я свалил все на недомогание, которое, к слову, действительно присутствовало: у меня вдруг начала дико болеть голова. Меня напоили таблетками, уложили спать, только сна ни черта не было, а потом приперся вездесущий Андреас, как всегда нагруженный дурацкими шуточками и свежими сплетнями. Иногда я думал, что это ему, а не мне, нужно было родиться девчонкой.
- Ну, как дела? – поинтересовался он, усаживаясь на свое излюбленное место – ковер перед телевизором с приставкой. Я закатил глаза, что означало «Лучше и не спрашивай».
- Сегодня мы столкнулись с одной особой, которая развела нашего Би, как лоха, - хохотнул Том. Я молча запустил в него подушкой. Он ловко поймал оную.
- Ого! – Андреас был по-настоящему удивлен. – А такое бывает?
- Как видишь, - мрачно отозвался я. – Давайте не будем об этом, а? – у меня не было ни малейшего желания перемусоливать данную тему. Друг примирительно поднял руки вверх, дескать, как скажешь.
- А давайте представим такую ситуацию, - внезапно оживился он. – Один из вас влюбится. Что тогда?
Повисла долгая пауза. Я мысленно выругался. Энди, чтоб тебя!
- Ну…, - протянул Том. – Я думаю, что Билл не будет против, если я влюблюсь. И наоборот. Моему брату катастрофически не хватает девушки.
Я перевел взгляд на близнеца. Что за чушь он порет?!
- Ты хочешь сказать, что, будь у меня подружка, ты бы отнесся к этому с пониманием? – поинтересовался я, вскинув бровь. В сердце начал шевелиться неприятный червячок недоумения.
- Да. А, может, мне вообще было бы пофигу, - отозвался брат, потянувшись в кресле.
- Что-то ты не проявил себя таким образом, пока я встречался с Алис! – даже говорить об этом мне было неприятно. Встречался, ха-ха…
- Это единичный случай.
- В таком случае, мне стоит искать подружку? – спросил я дрожащими губами. И боялся услышать утвердительный ответ.
- Почему бы и нет?
Он сказал это настолько легко и непринужденно, что во мне против воли закипела волна неконтролируемого гнева.
- Ах, так?! – я вскочил на ноги, пристально глядя на Тома. – Пожалуй, этим я и займусь!
Я выбежал из комнаты, демонстративно хлопнув дверью, и, так ничего и не объяснив удивленной моим поведением маме, покинул дом.
Меня снедала обида. Как он мог такое сказать?! После всех этих признаний и нежностей… Все это было неправдой? Я думал, что мы всегда будем вместе! Разве не так? Мы же близнецы… Ближе друг друга у нас уже никого не будет! А он заводит какие-то разговоры про девушек… Или я – просто запасной вариант? Тот, кто всегда будет рядом, несмотря на раздоры и жизненные обстоятельства? Тот, кем можно беспрепятственно пользоваться?!
Весь вечер я сидел в кафешке неподалеку наедине с чашкой капуччино. К слову, кофе я ненавидел. Я продолжал себя накручивать, приписывая себе несуществующие недостатки, из-за которых Том может не захотеть быть со мной. Впрочем, были и существующие. Например, эгоизм, упрямство, нежелание признавать чужую правоту, истеричность, стремление быть в центре внимания… Ну, и наконец – я все еще оставался его близнецом. К тому же, мальчиком.
Домой я шел, позорно стирая слезы рукавом куртки. Посмотрите-ка, Билл Каулитц плачет! Да из-за кого – из-за собственного брата! Уму непостижимо! Я чувствовал себя грязным в своей любви к Тому. Но было уже поздно что-то менять. Он стал для меня болезнью.
- Все в порядке? – поинтересовалась мама, едва завидев меня в прихожей. Я рассеянно кивнул, отказался от ужина и поднялся наверх, надеясь, что Том уже спит. Но нет! Ему, видимо, нужно было обязательно дождаться меня, чтобы вдоволь поиздеваться над моей и так раздолбанной к чертям психикой! Я, игнорируя брата, снял с себя все подвески и браслеты, сходил в душ и так же молча принялся укладываться спать. Выяснять отношения совсем не хотелось. Лучше мне немного остыть.
- Билл, ты чего? – послышался голос Тома. В его интонации мне послышались нотки непонимания. Очень убедительно. Три раза «ха». – Нет, ну правда. Что случилось? На что ты обиделся?..
- А ты не понимаешь? – мрачно отозвался я.
- На то, что я сказал про девушек?
- Надо же, какой догадливый! – зачем он начал этот разговор? Я и так был раздражен. Хватит. Меня все это достало. – Будь добр, выключи свет, я хочу спать.
Брат послушно исполнил мою просьбу…и забрался по лесенке на второй ярус, нахально отодвинув меня к стенке и устроившись под одеялом. МОИМ одеялом!
- Ты охуел? – я не нашел более емкой формулировки для моего вопроса. Том притянул меня к себе, обнимая за талию, отчего моя кожа тотчас же покрылась множеством мурашек. Но, черт возьми, какое же это было приятное чувство!
- Извини. Я не хотел тебя обидеть, - раздался голос брата у меня над ухом. 
- Но обидел, - я попытался разорвать объятия, хотя, не скрою, этого мне сейчас хотелось меньше всего. – Наверное, мне действительно лучше найти подружку. А то непонятно что – влюбился в собственного близнеца. Если бы это было взаимно…
- Что за чушь ты порешь? – возмутился Том, так сильно сжав мои руки своими, что я едва удержался от вскрика. – По-моему, я все сказал тебе по этому поводу. Или тебе наплевать на мои слова и поступки?
- Просто, знаешь, складывается такое впечатление, что я для тебя – не более чем легкая добыча. Тот, кто всегда будет рядом. Нечто неизменное. Вроде привычки. И меня это обижает. Я не хочу такого, - я обиженно поджал губы. Мне казалось, что если я выскажу это, мне станет легче. А на поверку все оказалось наоборот.
- О Боже, Билл…, - я живо представил себе, как брат закатил глаза. – Это не так. Я действительно хочу быть с тобой. Только с тобой. К тому же тот разговор завел Андреас. Ну не рассказывать же ему про наши отношения…
Я ощутил прилив практически гомерического смеха.
- Дурак, он в курсе! – я прыснул и зашелся хихиканьем.
- Да? То-то он у меня выспрашивал, что я о тебе думаю, если забыть про то, что ты мой брат! – Том тихо выругался.
- Да, Андре та еще зараза! – выдавил, смеясь, я.
- Ну, вот и разобрались, - близнец коснулся губами моей шеи. Я едва слышно вздохнул. Дорожка из поцелуев пролегла по плечу, руки нежно скользнули по груди. Я прикрыл глаза от удовольствия. Кто бы мог подумать, что Том может быть таким нежным… Невообразимо…
Я чуть повернул голову, и наши губы встретились в чувственном поцелуе. Ни один поцелуй до этого не был так наполнен любовью и, вместе с тем, страстью… В ход пошли языки, я прогнулся в пояснице, податливый и покорный. Пальцы брата оттянули край моих боксеров, забираясь под них; я испуганно охнул, почувствовав его руку на своем члене.
- Том…
- Тсс.
Он сделал несколько неторопливых движений, и я почувствовал, как приятно заныло внизу живота. Дыхания вдруг стало катастрофически мало. Брат знал, как доставить мне удовольствие, именно знал, а не догадывался. И уже через каких-то жалких полминуты я начал тихонько постанывать и ерзать на кровати, сгорая от нетерпения. Том дышал мне в шею, все быстрее двигая рукой. Я едва сдерживался от криков, хотя для этого мне приходилось кусать губы едва ли не до крови. Никто раньше не касался меня так откровенно… Никто не касался меня там… Конечно, я занимался подобным – ох, все мальчики это делают – но нечасто.
- То-ом, - протяжно простонал я, чувствуя приближающуюся развязку, и кончил, прогнувшись в пояснице и откинув голову близнецу на плечо. Он нежно поцеловал меня в шею; я томно выдохнул. Мысли отсутствовали как таковые.
- Ты как? – спросил брат тихо-тихо, поглаживая меня по животу кончиками пальцев.
- Ммммм! – неопределенно промычал я, улыбаясь. В теле разлилось абсолютно непередаваемое ощущение легкости и неги, и в этот самый момент я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
- Тебе понравилось?
- Дааа… Более чем просто «понравилось»…
- Это хорошо.
Я повернулся к Тому лицом и, положив ладонь ему на щеку, трепетно коснулся губами губ.
- Люблю тебя, - прошептал я, устраиваясь на груди брата.
- И это взаимно.
Я лежал с закрытыми глазами и улыбался мягким поглаживаниям любимого, думая о том, что едва ли смогу быть с кем-то, кроме свого близнеца. Потому что – специально для этого я прикоснулся к своему запястью – даже наши сердца бьются в унисон.

Часть двадцать четвертая.

Наутро меня ждал необычный, но от этого не менее приятный сюрприз в виде завтрака практически-в-постель. Выйдя из ванной, я обнаружил стоящего в центре комнаты Тома с подносом в руках.
- С добрым утром, - произнес он с улыбкой. – Тебя ждут круассаны и чай.
- Ой, спасибо, - немного растерялся я и чмокнул брата в щеку.
Вроде бы такая мелочь, а сколько приносит радости… Этот завтрак стал для меня особенным. Никто и никогда не делал для меня подобного.
Однако стоило мне вспомнить, что произошло перед сном, как мои щеки начали пунцоветь. Я не думал, что это будет приносить мне такой жгучий стыд… Но, Боже, как же это было приятно… Том, судя по всему, насчет этого не заморачивался, хотя, может, просто делал вид, что не заморачивается, а вот я не знал, куда деть взгляд во время разговора. Интересно, это повторится?.. Раньше у нас не заходило дальше поцелуев… Но этой ночью мы перешли границу. Как это повлияет на наши отношения? И повлияет ли вообще?..
От собственных мыслей меня отвлек короткий стук в дверь.
- Доброе утро, - в комнату зашла мама. По ее лицу я сразу понял, что потревожила нас она не просто так и, более того, принесла не самые радостные новости. Или мне просто показалось?
- Доброе утро, мам, - хором отозвались мы с Томом. Брат кинул на меня быстрый взгляд, как бы спрашивая: «Ты тоже заметил?». Я легонько кивнул.
- Что-то случилось? – кинул я пробный камень.
Мама вздохнула. Мне это не понравилось.
- Не стройте никаких планов на вторую половину дня. Сегодня приезжает ваш отец.
Меня словно ударило током.
- Что?.. – переспросил я хриплым голосом.
- Отец? – недоверчиво произнес Том. – Как? Зачем?
- Видимо, он вспомнил, что у него есть вторая семья.
- Лучше бы не вспоминал! – выпалил мой близнец, сердито скрестив руки на груди. Я понимал его негодование и полностью поддерживал.
Наш кровный отец был человеком властным и очень непостоянным. Именно это послужило причиной их с мамой развода; она просто не могла терпеть его бесконечное давление и периодические интрижки на стороне. У нас с братом отношения с этим горе-родителем тоже не заладились. Он всегда был как бы в стороне и в нашем воспитании не участвовал. Мои воспоминания о нем ограничивались внешностью и голосом. Наверное, сказывалось то, что он ушел, когда нам было всего пять. Или шесть, я уже не помнил.
- Он позвонил утром и сказал, что забежит на ужин. Хочет повидать, - услышал я через пелену своих мыслей.
- Конечно же, ты ему отказала? – спросил я с надеждой. Но получил только отрицательное качание головой в ответ. – Почему?!
- Это будет не по закону. В конце концов, он имеет право с вами видеться. Даже если это против вашего и моего желания.
- Дерьмо, - выругался брат.
- Том!
- Я всего лишь высказал свое мнение!
- Поддерживаю, - кисло добавил я.
Мама закатила глаза.
- Вы меня поняли? Чтобы не смели никуда исчезать. К тому же, вы все еще болеете, - я едва удержался от ироничного хмыканья. Неужели мы так убедительно играем?
- Хорошо, мама, - ответил Том за нас обоих. Родительница смерила нас недоверчивым взглядом и покинула комнату.
- Блядь, - громко сообщил брат потолку. – Пиздец.
- Да, да, я того же мнения, - кивнул я. – Полный пиздец.
- Что будем делать? Может, незаметно смотаться из дома?
- Или прикинуться капитально больными и отказаться выйти из спальни… - задумчиво произнес я. Том хихикнул и подсел ко мне.
- Знаешь, почему-то эта фраза показалась мне такой по-ошлой…, - шепнул он мне на ушко.
Я недоуменно моргнул, но потом сообразил, куда клонит мой близнец, и залился краской. Воображение вмиг нарисовало живописные картины нашего возможного времяпрепровождения…
Я лежу на кровати, полностью обнаженный… Дыхание неровное, прерывистое, воздуха не хватает. Аритмия – сердце заходится в неровном биении, готовое вот-вот вырваться из груди. Том царапает меня по животу короткими ноготками, отчего по всему телу проходит волна дрожи; целует крошечную родинку у пупка, выпирающие тазобедренные косточки, внутреннюю сторону бедра, оглаживает колено… Его губы поднимаются выше, обхватывая горячим кольцом возбужденную плоть, и я выгибаюсь навстречу, сминая пальцами простыни и нетерпеливо постанывая…
Я тряхнул головой. О чем я, черт возьми, думаю?! Боже… Со мной ни разу не происходило подобного, а я так ярко представил себе этот…процесс…
- Братик? – позвал меня Том. Я вздрогнул.
- Что?..
- По-моему, кому-то тесновато, - хохотнул он, указав на мои штаны. Я вспыхнул. Черт!
- Это не то, что ты подумал! – поспешил заверить близнеца я. – Совсем не то!
- Да? А что же? – хитро прищурился тот. Я бессильно закусил губу. Все-то ты понимаешь, поганец.
- Ничего.
- В самом деле?.., - рука брата коснулась моего колена, потом скользнула вверх по бедру и легла на ширинку. Я шумно выдохнул. – По-моему, тебе нужно расслабиться.
- Нет, все нормально, - пролепетал я непослушными губами. – И убери руку, мама может войти.
Том хмыкнул, а потом потянул меня в сторону ванной. Я попробовал упираться, но, учитывая мое возбужденное состояние, мои попытки пошли прахом.
- Только тихо, тут хорошая акустика, - брат аккуратно прикрыл за нами дверь, не забыв запереть на щеколду, и прижал меня к стене. Мне вмиг стало плевать на холодный кафель и общую дикость ситуации, хотелось только одного – скорейшей разрядки. Я потянулся к губам брата, обнимая его за шею. Реальность поплыла перед глазами. Я почувствовал руки Тома под своей футболкой. Колени мелко задрожали, я едва держался на ногах.
Мне хотелось целовать его вечно… Невесомо, страстно, нежно, покусывая, мимолетно, чувственно – каждый раз по-разному. Вынуждая отвечать. Ощущать его любовь всеми клетками своего тела. И отдаваться целиком и полностью, так, чтобы он тоже понял, как сильно я его люблю…
- Том, Билл? – послышался голос мамы. Возбуждение как рукой сняло. Мы нехотя оторвались друг от друга. Брат, ругаясь, отпер дверь и выглянул в коридор.
- Да, мам? – я услышал в его голосе едва уловимую хрипотцу.
- Сходите в магазин, нужно приготовить что-нибудь особенное.
- Ага. Сейчас, - Том вернулся в ванную. Я сидел на корточках и беззвучно смеялся.
- Все отменяется, - усмехнулся брат, помогая мне подняться. – Вперед, нас ждут дела, - он на миг приблизился к моему уху и прошептал. – Но яркая ночь тебе обеспечена.
И почему-то я ему поверил.

Поход в магазин омрачила внезапно начавшаяся метель; идти приходилось, держась друг за друга и втянув голову в плечи: снег забивался за шиворот. Над покупками мы особо не думали, сразу зацепив макарон, сыра, томатной пасты, крабовых палочек и прочей ерунды для салата. Меня преследовало смутное ощущение тревоги. Том тоже выглядел подавленным. Я нутром чувствовал, что встреча с отцом ни к чему хорошему не приведет.
Мама для ужина переоделась в свое любимое темно-зеленое бархатное платье, оно чудесно гармонировало с ее рыжими волосами. Ни Том, ни я особо заморачиваться не стали. Я, правда, все же решил накраситься. Я не знал, какое впечатление это произведет на папочку, но не собирался строить из себя того, кем не являюсь. Пусть видит, что представляют собой его дети.
Судя по репликам мамы, разговор по телефону с Гордоном получился напряженный. Ну, еще бы. Кому захочется видеть в своем доме постороннего мужчину? Хотя я очень надеялся, что отец уйдет до того, как отчим вернется с работы.
Гостя ждали в молчании, сидя в рядок на диване в гостиной и одинаково сложив руки на коленях. Брат нервно выстукивал ногой какой-то мотивчик, пока не нарвался на мой раздраженный взгляд. Звонок в дверь прозвучал, как приговор.
Мы трое рывком вскочили на ноги. Я и Том заняли исходную позицию у входа в гостиную; мама, немного помедлив, пошла открывать дверь.
- Симона, здравствуй! – услышал я приятный мужской бас.
- Здравствуй, Йорг. Как здоровье?
- Спасибо, не жалуюсь. Ты как?
Наш папаша представлял собой высокого мужчину лет сорока, весьма крупного телосложения, с уже тронутыми сединой волосами. Пальто с иголочки, безупречный костюм. Типичный представитель успешного и преуспевающего класса бизнесменов. Подарил маме букет роз. Я возненавидел его еще сильнее.
- А это вы, маленькие проказники? – обратился к нам Йорг (я не мог воспринимать его как «отца»; отцом для меня был и оставался Гордон).
- Я Том, а это – Билл, - взял на себя ответственность представить нас мой близнец.
Нам вручили по запечатанному конверту с – несложно было догадаться – деньгами.
Мы перебрались за стол. Я чувствовал себя неуютно и неудобно, хотя на мне были любимые майка и джинсы, стул не был жестким, горели лампы… Я то и дело елозил по сиденью и напрочь игнорировал еду. Том пнул меня под столом ногой. Я повернулся в его сторону.
- Сделай лицо попроще, - шепнул он одними губами. Я скривился. Легко сказать.
Мама и Йорг разговаривали о работе, но беседа медленно ушла в другое русло, а именно к обсуждению общих детей.
- Как учитесь? – обратился к нам горе-отец. Я молчал.
- Хорошо, - отозвался Том. – Нам нравится ходить в школу.
- Какие у вас любимые предметы?
- У меня – физкультура, психология и музыка; у Билла – рисование и история.
- А что с учителями? Добрые или не очень?
- Все хорошо, у нас нет проблем.
- Билл, - обратился ко мне Йорг. – Ты всегда молчишь?
- Нет, - ответил я. И мысленно добавил: «Только при тебе».
- Тогда почему не хочешь поучаствовать в разговоре?
- Задайте вопрос, и я отвечу.
Мужчина сделал вид, что задумался. Дешевая игра. Я знаю, что ты хочешь спросить, идиот.
- А что обозначает твой…макияж?
Ну вот, началось.
- Это попытка выделиться из толпы, - выдал я уже заготовленную заранее фразу.
- А, что, выделиться можно только таким образом?
- Нет.
- Тогда почему ты не можешь быть как все нормальные мальчишки?
- А я не нормальный? – я постарался скрыть обиду и злость. Но, Боже, как же меня это задело…
- Знаешь, мальчики обычно не красятся, - заметил Йорг. – Симона, - обратился он к маме с льстивой улыбочкой. – Ты плохо его воспитываешь.
- Во-первых, я не спрашиваю совета по воспитанию своих детей, - холодно отозвалась мама. – А, во-вторых, я разрешаю ему самовыражаться.
- У тебя всегда были чудные взгляды на жизнь. На твоем месте…
- А я бы на твоем месте не говорила о Билле как о ребенке, которому нужно ставить ограничения. Он и сам может принимать решения в отношении некоторых аспектов своей жизни. Я не считаю нужным вмешиваться.
- А вот и глупо! – раздраженно воскликнул папаша. – Твой младший сын красится, как шлюха, а ты закрываешь на это глаза!
- Что ты сказал, ублюдок? – послышался голос Тома. Брат поднялся ноги, не сводя взгляда с мужчины. Я почувствовал, как внутри все похолодело.
- Я сказал, что твой братец красится, как шлюха, - невозмутимо повторил Йорг. Я стиснул кулаки.
- Закрой пасть, кретин, - прошипел мой близнец. Его глаза сверкали яростью. Но он прекрасно понимал, что, полезь он на этого придурка с кулаками, и сам неслабо получит.
- Уходи, Йорг, - поднялась со своего места мама. – Тебе не нужно было приходить.
- Да, наверное, ты права. Вырастила… уродов.
- Единственный урод здесь – это ты! – крикнул я.
- Да как ты смеешь так разговаривать со своим отцом?! – вскипел мужчина, багровея. А мне было плевать на его реакцию и поведение; я просто подошел к нему и выплеснул в лицо вино из фужера.
- Ты мне не отец, - процедил я сквозь зубы, достал из кармана конверт с деньгами и порвал его в мелкие клочья. Том рядом со мной повторил то же самое.
- Пошел прочь, - презрительно бросил он.
Я был уверен, что эта скотина не сдержится и врежет нам. Сдержался.
- Спасибо за теплый прием, Симона, - произнес он сочащимся ядом тоном и покинул дом, громко хлопнув дверью.
Какое-то время мы все молчали. Мама устало вздохнула и села на диван. Я виновато опустил голову.
- Прости, мам, - промямлил я. – Это все из-за меня. Как всегда.
К глазам подступили слезы. Я всхлипнул. Ну вот. Девчонка.
- О Боже, Билл… Все хорошо. Иди сюда. Идите сюда, мальчики.
Мы с Томом одновременно сорвались с места и устроились рядом с мамой. Она обняла нас обоих своими нежными, пахнущими домом руками, прижимая к себе так, что я сразу почувствовал, что она ни в чем не винит ни меня, ни брата.
- Этот вечер был обречен на провал, - сказала она, поглаживая меня по волосам. – Вы все сделали правильно. Он больше не вернется.
- Он…он назвал меня...
- Тише, тише. Ты чудесный ребенок, Билл. Ничего ненормального в твоем самовыражении нет. Все те, кто думают иначе – просто ограниченные люди.
Я прилег на колени к маме, слушая ее тихий и успокаивающий голос, и протянул руку Тому. Тот, не медля, взял ее в свою, переплетая наши пальцы.
Мы еще долго сидели в таком положении втроем, до тех пор, пока не пришел отчим. Он сразу понял ситуацию. Сказал нам, что это не конец света, обнял – именно так, как обнимает отец – и отправил наверх. А большего и не нужно было.

Я долго стоял в душе, включив воду погорячее, пытаясь ликвидировать поселившийся в душе после визита Йорга холод. Я не мог поверить, что этому ублюдку мы обязаны жизнью…
Я вышел из ванной в еще более растрепанных чувствах, чем до нее. Было противно и гадко, словно я проглотил что-то склизкое. Хотелось прополоскать горло, хотя я уже сделал это много раз, пока чистил зубы. Но чувство не исчезало.
- Ты как? – тихо спросил Том, сидя на кровати по-турецки. Мягкий свет от ночника освещал только половину его лица. Мне нравился этот эффект, поэтому я отказался от предложения мамы вставить лампочку посильнее. Я прислонился к стене, тяжело вздохнув.
- Погано. Совсем погано.
- Ты все еще расстроен? – брат поднялся на ноги и подошел ко мне, скользнув рукой по мокрым волосам. – Брось, он просто долбанный мудак, каких поискать. Не зацикливайся.
- Он назвал меня шлюхой, - я скривился. – Я, что, и правда…
- Нет, ты не шлюха. Ты мой маленький братик, которого я очень люблю. И которому очень идет макияж, - Том притянул меня к себе и ласково поцеловал в родинку под губой. Я улыбнулся. Он знал, как меня успокоить.
- Спасибо.
- Не за что. Я сказал то, что думаю. За это не стоит благодарить.
- И все же…
- Молчи.
Мой близнец очертил кончиками пальцев брови, скользнул вниз по щеке, еще ниже – чуть задержавшись у губ, коснувшись подбородка, дорожкой по шее, к ключицам. Я выдохнул. Столько нежности в простых, на первый взгляд, касаниях… Столько нерастраченной любви… Я сам потянулся за поцелуем, приоткрыв рот, позволяя Тому скользнуть язычком внутрь, завладеть мной так просто и беспрепятственно. Щелкнул выключатель ночника, и комната погрузилась в темноту.
Брат обнял меня за талию, ненавязчиво подвел к кровати и повалил на нее, устроившись рядом. Я приподнялся на локтях и торопливо поправил распахнувшиеся полы халата, но Том остановил мою руку своей.
- Не надо, - шепнул он, кладя ладонь мне на колено, поглаживая, снова терзая мои губы поцелуем, уже более страстным, нежели предыдущие, но достаточно целомудренным. По крайней мере, сначала…
Я согнул ноги в коленях, теперь находясь на постели полностью. От близости кружило голову. Я высунул язык и медленно-медленно провел им по линии губ близнеца. Потом захватил зубами сережку в уголке и немного потянул. Том едва слышно застонал, рука на моем колене сжалась; это послужило мне сигналом. Я нежно огладил плечи брата, удивляясь, насколько горячая у него кожа, провел по спине, легонько, как бы пытаясь прочувствовать ее текстуру, царапая ноготками. С его губ сорвался новый стон. Я вмиг оказался лежащим на спине, мой любимый навис сверху, и в полутьме комнаты я заметил возбужденно блеснувшие глаза. Я понимал, что сегодня произойдет нечто важное, но что именно пока не знал. Я не смел гадать, насколько далеко мы можем зайти.
- Билл, - шепнул брат, припадая к моим губам; я трепетно обнял его за шею, прижимаясь всем телом. Поцелуи переместились к подбородку, потом остановились на шее, там, где судорожно билась жилка. Я вскрикнул, когда Тому вдруг захотелось оставить на моей коже своеобразное клеймо. Я самозабвенно закрыл глаза, отдаваясь новым ощущениям. Шея оказалась довольно чувствительным местом для ласк. Мне было хорошо как никогда. Я завис в невесомости, в которой существовали только три слова: Том, любовь и наслаждение.
Но когда близнец потянул за пояс халата, ко мне неожиданно вернулся разум.
- Нет! - выпалил я, перехватив его руку.
- Почему? – его голос прозвучал по-настоящему удивленно. Однако он замер.
Я и сам не понял, почему «нет». Просто сработали тормоза. Какие тормоза и тормоза к чему, я не знал. Это вырвалось непроизвольно. Я лежал и молчал, стискивая ладонь брата и кусая губы. Я скорее почувствовал, чем увидел, как Том улыбнулся.
- Не бойся, Билл.
Я отчаянно замотал головой. Боже, что я делаю?.. Я же доверяю ему… Я вовсе не боюсь… Просто… Нет, боюсь. Чего? А, самое главное, – кого? Собственного брата. Близнеца. Самого любимого человека на свете. Бред!
- Все будет хорошо, - прошептал он мне на ушко; горячее дыхание обжигало не хуже огня. – Я люблю тебя. Я не причиню тебе вреда. Ты мне веришь?
Мне не нужно было времени для обдумывания ответа. Я кивнул так быстро, как мог, словно испугавшись, что брат вдруг подумает, будто я не разделяю его чувств.
- Тогда доверься мне.
Я судорожно вздохнул… и решил сдаться.

Часть двадцать пятая.

Это неправда. Это просто не может быть правдой… Это, черт возьми, слишком хорошо, чтобы быть правдой!..
Я с трудом открыл глаза, возвращаясь в реальность. И неожиданно остро ощутил, кто я, где я…и с кем я… Я лежал на спине, согнув ноги в коленях, обнаженный – халат уже валялся где-то на полу – и мелко подрагивающий от волнения и возбуждения. Том сидел на коленях, чуть в стороне от меня, замерев, словно изваяние, и не предпринимая ровно никаких действий. Я сглотнул: горло пересохло, мне было трудно дышать, воздух выходил из приоткрытых губ с тихим сипением.
- То-ом, - позвал я. Брат улыбнулся и медленно скользнул кончиками пальцев вверх по моей ноге, от колена к бедру, нежно и почти невесомо. Я почувствовал все нарастающую дрожь. Мне была непонятна реакция моего тела, хотя я и осознавал, что едва ли стоило ожидать чего-то иного. Мой любимый касается меня, и, что самое главное, я чувствую переполняющую его любовь… Это не простое желание, не банальное томление плоти, не пустое вожделение… Уже по одной его неторопливости можно понять, как много я значу для него; он хочет доставить мне максимум удовольствия, он хочет быть обходительным и нежным, он хочет…
Я шумно выдохнул, почувствовав губы Тома где-то в районе моего правого колена. Никогда бы не подумал, что настолько нестандартные поцелуи могут приносить такое удовольствие… Брат активировал все мои нервные окончания, превратив мое тело в одну сплошную эрогенную зону. Я чувствовал себя податливым пластилином, я был готов сделать для любимого все, исполнить любую его прихоть, стоило ему лишь попросить. Но что-то мне подсказывало, что эта ночь - для осуществления моих желаний…
Том провел ладонью по внутренней стороне бедра и остановился. Я почувствовал его взгляд и приподнялся на локтях (О Боже, каких усилий мне это стоило!..), немного озадаченный внезапной паузой.
- Что-то не так? – спросил я и с удивлением услышал в своем голосе небольшую хрипотцу. Не прошло и двадцати минут, а я уже изнемогал от нетерпения. Мысли текли беспорядочным потоком, сдаваясь лавине многочисленных эмоций. Сознание было перегружено информацией.
- Я любуюсь, - прошептал брат, и я почувствовал прилившую к щекам кровь.
- Нет, не смотри, - засуетился я, пытаясь нащупать в темноте одеяло и прикрыть наготу, но близнец перехватил мои запястья, сводя все попытки на нет.
- Чего ты стесняешься? Своей красоты? Или меня? – последняя фраза прозвучала совсем рядом с моим ухом. Голова пошла кругом… Я отчаянно не понимал, как еще не сошел с ума от счастья. Или было еще рано?.. Но я догадывался, что самое интересное только начинается.
- Я…я не стесняюсь..., - принялся сбивчиво оправдываться я. – Просто…
- Тогда не зажимайся, - Том развел мои руки в стороны. Я послушно распластался на кровати.
Что ж…ты получил полный доступ к моему телу. Делай все, что хочешь… Я хочу быть твоей игрушкой, Том. Я хочу, чтобы ты повелевал мной. Я хочу безропотно выполнять твои приказы. Я хочу почувствовать тебя.
- Идеально, - едва слышно произнес брат, водя рукой по моей груди и переходя к животу. – Идеально…
Мне хотелось спросить, что именно он считает во мне «идеальным», но мысли никак не облекались в слова, поэтому я плюнул на так и не заданный вопрос. Сердце не спешило замедлять свое бешеное биение, но я упорно пытался успокоиться. Не удавалось. Что произойдет с вами, когда вы поймете, что ваша самая сумасшедшая мечта начала сбываться?..
- Закрой глаза.
Я повиновался тихому, но властному голосу близнеца, сомкнув веки. Если раньше его действия можно было предсказать, то теперь я оказался в полном неведении…и его власти. Конечно, я мог бы подсматривать, но разве так будет интересно?
Раздался шорох простыни. Я напрягся. Он уходит? Куда? Зачем? Он хочет оставить меня?.. В моей душе началась легкая паника.
А спустя пару мгновений я ощутил прикосновение к своему животу чего-то мягкого и щекочущего. «Кисточка», - почти сразу догадался я. Том провел ей вверх – до самых ключиц – и быстро спустился до пупка. Меня подкинуло на кровати. Это было несравненно! По коже забегали тысячи невидимых мурашек. Судя по всему, брат остался доволен моей реакцией и продолжил эту сладкую и невыносимую пытку, с каждым разом спускаясь все ниже. Когда щеточка мимолетно коснулась головки напряженного члена, я не удержался от протяжного стона. Бедра конвульсивно дернулись, но Том тут же прижал их к постели.
- Какой нетерпеливый, - произнес он со смешком. Я закусил губу. Изящное издевательство надо мной… Высшая степень садизма.
Кисточка исчезла, но скучать мне не дали.
Языком – причудливые узоры по животу… руками – нежные поглаживания по бедрам… Хаотично, непоследовательно, с ненавязчивым напором. А потом губы брата оказались на горящей от возбуждения плоти, обхватывая ее кольцом, посасывая, лаская языком. Я вскрикнул от неожиданности, непроизвольно толкнувшись в теплоту рта, желая большего. Щеки горели яркой краской стыда, я сжал руками простынь, почти разорвав ее ногтями. Мне было невыносимо приятно, мне хотелось кричать от удовольствия, но я сдерживался, мечась по подушке и тихонько постанывая. При мысли о том, что нас могут застукать родители, мое сердце леденело, но адреналин придавал происходящему красок.
Я почувствовал, что вот-вот подойду к развязке…но Том отстранился. Я разочарованно выдохнул; мне захотелось расплакаться от обидного чувства опустошенности. Брат нежно провел рукой по внутренней стороне моего бедра – там, где кожа особенно тонка и чувствительна. Но когда его пальцы скользнули дальше, намекая на более взрослое развлечение, я испуганно сжался, пытаясь отстраниться.
- Нет, - выдохнул я, распахнув глаза. Мой любимый навис сверху, опираясь руками о постель по обеим сторонам от меня, заставив тем самым широко расставить ноги. Я догадывался, что в этот самый момент он смотрит на меня, но мог различить в темноте комнаты только его силуэт.
- Не бойся, - шепнул он. – Все будет хорошо, - брат наклонился, чтобы поцеловать меня, но я уперся руками ему в грудь, удерживая на расстоянии.
- Нет, - повторил я непослушными губами. – Я не хочу. То есть… хочу, но… Нет, нет…
Я повторял это слово как мантру, надеясь, что смогу умерить и свое желание, и желание Тома. Мне действительно было страшно. Так страшно, как никогда раньше. Ни одно переживание не могло сравниться с этим. Мною овладела паника. Я не знал, что сказать и как реагировать… Я протестовал, идя против собственной воли. Во мне говорил страх к неизвестному.
- Билл, я не сделаю тебе больно, - успокаивающе произнес Том, нежно поглаживая меня по нервно вцепившейся в его предплечье руке. Я чувствовал, что его возбуждение никуда не делось, как, впрочем, и мое: наши эрекции едва ощутимо соприкасались, деря легкое головокружение.
- Я боюсь, - выдавил я. Мне было стыдно за собственные эмоции. За неопытность. За трусость.
- Не бойся… Я буду аккуратен. Конечно, я не настаиваю. Если ты не хочешь – мы остановимся прямо сейчас и уснем. Я даже могу уйти на верхний ярус, только скажи. Билл, я хочу, чтобы все было только по обоюдному желанию…
Я сморгнул неизвестно откуда взявшиеся слезы. Я чувствовал себя беспомощным. Да уж, поистине нелегкий выбор: спать со своим братом, или нет. Но я так люблю его… Я хочу чувствовать его на всех уровнях. Я хочу срастись с ним и душой, и телом. Я хочу обрести себя…
Я закрыл глаза и потянулся к губам Тома. Поцелуй – такой правильный, чувственный и нежный, сладкий, но не приторный. Я поиграл штангой в языке, пощекотав нёбо. Мой близнец сдавленно застонал. Я прервал поцелуй и, не раскрывая глаз, хрипло прошептал:
- Я готов.
- Ты уверен? – спросил брат с хорошо слышным беспокойством в голосе. Я кивнул. Я не позволял себя бояться или думать. Нельзя отступать в самом конце пути. Я понимал, что хочу этого не меньше, чем Том. Но…черт…решиться было не так-то просто.
- Хорошо…, - близнец слез с кровати и принялся рыться в тумбочке. Свет из окна позволил мне рассмотреть сосредоточенное выражение на его лице, плотно сжатые губы…и мелко подрагивающие руки. Мне вдруг стало отчетливо ясно, что он волнуется не меньше, чем я. На нем лежит огромная ответственность. Он хочет, чтобы все прошло на должном уровне. Он тревожится за меня и мои ощущения. Мое сердце переполняли нежность и безграничная любовь. Я доверял брату, как никому другому. Но все равно не мог сдержать нервной дрожи.
Том вернулся ко мне, нежно касаясь пальцами колена, и положил на кровать небольшую открытую баночку. Я знал, что это крем для рук и интуитивно догадывался, для чего он вдруг понадобился. При мысли о предстоящем времяпрепровождении мое сердце заколотилось сильнее, а внизу живота появилось уже знакомое тянущее чувство. Хватит, Билл. Я запретил себе думать.
- Не бойся, малыш, - шепнул брат, ласково водя губами по виску. – Приподнимись немного.
Я повиновался, хотя мой разум и отреагировал на слова замедленно. Том подложил мне под бедра подушку, заставляя слегка прогнуться в пояснице. Я судорожно втягивал ртом воздух: легкие разрывались. Я умолял самого себя не переживать, но тело меня не слушалось. Любимый медленно, но настойчиво развел мои колени в стороны; я инстинктивно сжал ноги вместе. Том покачал головой.
- Не зажимайся, иначе тебе будет больно. Я не хочу этого. Думаю, ты тоже. Не бойся меня. Я не сделаю ничего плохого.
Я закусил губу.
- Билл, все хорошо, - брат нежно погладил меня по бедру. Я выдохнул, расслабляясь под этой ненавязчивой, но такой чудесной лаской. И боязливо раздвинул ноги, демонстрируя свою готовность. Близнец улыбнулся, даря моим губам очередной до безумия сладкий поцелуй, и одновременно с этим скользнул между ягодиц, проникая смазанным кремом пальцем внутрь. Я вздрогнул и непроизвольно напрягся от незнакомого мне чувства. Было не столько больно, сколько неприятно. Я заелозил на постели, пытаясь принять более удобное положение. Я был уверен, что краснею; голова шла кругом.
- Согни ноги еще немного, - услышал я приглушенный голос Тома. – Да, вот так…
Он начал неторопливые проникновения и, видя, что я реагирую вполне адекватно, добавил второй палец. Я тихонько застонал. Брат тут же замер, склонившись ко мне.
- Больно?
- Немного, - признался я. – Нестрашно.
- Мы можем прекратить…
- Нет, продолжай. Не обращай внимания. Я…я привыкну.
Он еще немного помедлил, но продолжил растягивать меня – все так же неторопливо и медленно, прислушиваясь к моему неровному дыханию, путешествуя губами по услужливо подставленной шее. Я таял от удовольствия, одобрительно постанывая, и рассеянно поглаживал возлюбленного по спине, покорный и расслабленный, даже когда он добавил третий палец.
- Том, - выдохнул я в губы брату. – Я хочу тебя.
Он улыбнулся. Почти сразу пальцы сменились членом.
Я вскрикнул, выгибаясь, задыхаясь от боли и абсолютно неожиданного наслаждения. Том тут же заткнул мне рот поцелуем. Я активно отвечал, сплетая наши языки в безумном танце страсти, дразня штангой пирсинга, царапая сильные плечи, стараясь отвлечься от ужасной боли. Брат скользнул руками по бокам и пристроил их на бедрах, подавшись вперед и немного вверх; толчки стали быстрее и глубже, я обхватил ногами талию любимого, бессознательно откинувшись на простынь. Мои ногти остервенело впивались в спину близнеца; я ни на мгновение не сомневался в том, что останутся царапины. Но, кажется, это только сильнее заводило его… Я прижимался к нему всем телом, чувствуя наше общее возбуждение, повышенную температуру тел, и упивался этим сумасшествием на двоих… Он…внутри меня… Том самозабвенно вылизывал мою шею, не прекращая резких движений, каждый раз задевая во мне какую-то особенную точку, после стимуляции которой меня начинало колотить в два раза сильнее. Я шептал что-то бессвязное, перемежая слова вздохами и стонами, кусал губы в кровь, прогибался в пояснице, насаживаясь все сильнее, до тих пор, пока брат не оказывался во мне полностью, до основания; метался по кровати, зажмурившись, и задыхался от восторга.
Мы кончили одновременно – два близнеца, отражение друг друга – на границе между наслаждением и болью. Это было похоже на фейерверк, на взрыв красок. Мир на мгновение померк, а потом расцвел заново. Ощущения не поддавались вменяемому описанию; я просто лежал, раскинувшись на постели, и пытался отдышаться. Том устроился рядом, и я тут же прижался к его горячему боку, трепетно обнимая за шею.
- Я люблю тебя, - прошептал я тихо-тихо, благодарно целуя любимого непослушными прокушенными губами. – Люблю, люблю…
- И я люблю тебя, - послышался мгновенный ответ. Мне хотелось смеяться и плакать одновременно, меня переполняла неиссякаемая нежность, мне хотелось поделиться ей, отдать ее всю, без остатка, захлебнуться ею, утонуть в ней… Куда-то делись и смущение, и робость. Сейчас я желал лишь одного: показать всю силу своей любви.
Мы долго лежали вот так, обнявшись, тесно переплетясь телами, словно единое и неделимое существо, слушая дыхание друг друга, устало целуясь, скользя пальцами по медленно остывающей после всплеска страсти коже, обмениваясь взглядами, которые говорили гораздо больше, чем слова… Иногда мы начинали сбивчиво шептать о том, что всегда будем вместе, что никто не сможет разлучить нас, что мы связаны красной нитью… А под утро уснули; Том на подушке, а я – уютно устроившись у него на плече. Даже будучи в бессознательном состоянии, он обнимал меня так, словно я – его единственное сокровище.

Во сне я видел весенний сад, наполненный ароматами цветущей яблони. На аккуратно постриженных газонах сидели многочисленные парочки, все, как один – в обнимку. Неподалеку я заметил Тома, который манил меня рукой к себе, и я поспешил к нему. А уже через пару мгновений мы целовались, упоенно и чувственно, не замечая никого вокруг.
Кажется, все же прав был тот некто, кто утверждал, что сны отражают состояние твоей души. 

<< Вернуться    Дальше >>